Э Самойлов - Фюреры, Книга III - Общая теория фашизма
"Правда", 8 января 1935 г.: "Да здравствует тот, чей гений привел нас к невиданным успехам, - великий организатор побед советской власти, великий вождь, друг и учитель - наш Сталин!"
"Правда", 30 декабря 1936 г.: "Да здравствует наш гениальный вождь, творец Конституции, первый и лучший друг науки - товарищ Сталин!"
"Правда", 17 октября 1938 г.: "Да здравствует вождь и учитель, наш отец и друг, наша радость и надежда - родной, любимый, великий Сталин!"
"Правда", 8 марта 1939 г.: "Пусть живет отец, да здравствует наш отец родной - Сталин-солнышко!"
"Правда", 21 декабря 1939 г.: "Ленина нет, Сталин стал для нас учителем и другом.
...Высоко парит орел, видя с высоты то, что не видят в долине, и смело ведет человечество к коммунизму".
В начале пятидесятых годов обычные определения Сталина - "великий вождь и учитель всех народов" порой писались с большой буквы, то есть следующим образом: "Великий Вождь и Учитель". Результаты этой обработки массового сознания прослеживаются даже сегодня - до сих пор еще немало представителей старшего поколения, а также людей определенного типа, страдающих бабской тоской раба по господину, не избавились от чувства преклонения перед "вождем".
Такого же положения живого бога достиг в Китае Мае Цзедун.
М. Яковлев, работавший в Китае 17 лет, вспоминает: "Непомерное прославление и наделение личности Мао и его "идей" сверхъестественной силой привели к прямому его обожествлению. Императоры всегда обожествлялись в Китае. Но обожествление личности Мао Цзедуна превзошло все, что известно в истории Китая о пышных царствованиях "наместников Бога на земле". Оно приняло уродливые формы идолопоклонства.
Каждое его публичное появление преподносилось как исключительное событие. Он сравнивался с небесным светилом или выдавался за второе светило. Почти во всех общественных местах в вестибюле стояло гипсовое или мраморное изваяние "кормчего". Хунвэйбины носили по улицам китайских городов портреты Мао Цзедуна как иконы. Жених и невеста во время бракосочетания трижды кланялись портрету "кормчего" (104, с. 245). Пропаганда внушала китайцам:
"Мы должны решительно выполнять все указания Мао Цзедуна, как те, которые мы понимаем, так и те, которые мы в данный момент не понимаем...
Необходимо выполнять не только те указания председателя Мао, которые хорошо осмыслены, но и те, которые пока не осмыслены". (88, с. 247).
Появлению Мао предшествовала также определенная музыка - марш "Алеет Восток". Описание одного из митингов с участием Мао: "Площадь Тяньаньмэнь забита хунвэйбинами, цзао-фанями и военными. Над площадью загремели звуки песни "Алеет Восток" ("Дунфан хун"), песни, которая исполнялась только при появлении Мао Цзедуна. По широкому коридору, образованному солдатами, на зеленом военном вездеходе в сопровождении приближенных и охраны ехал "великий кормчий". Он был облачен в военную форму. Площадь забурлила. "Десять тысяч лет жизни председателю Мао! Миллион лет жизни председателю Мао!" - вопили в исступлении сотни тысяч человек. И рвались к месту, где только что проехал современный "сын неба", чтобы прикоснуться к "освященной земле" (104, с. 243, 244).
Обычно после таких сборищ на земле оставались лежать десятки трупов людей, задавленных в столпотворении.
После смерти Сталина, во время похорон, на улицах Москвы в толпе были задавлены сотни людей.
Если печатная и устная пропаганда воздействовала преимущественно на сознание человека, то огромным количеством портретов и статуй "вождя", а также массовыми митингами, гигантскими театрализованными зрелищами фашисты через образный уровень психического восприятия давили на подсознание человека, формировали в нем чувство покорности "вождю" и чувство преклонения перед ним. Вездесущность "вождя" подтверждалась вездесущностью его портретов и статуй. Размах массовых мероприятий, толпы восторженных, стремящихся к "вождю" людей создавали иллюзию его величия: эта картина запечатлевалась в представлении людей и вызывала в них чувство психопатического преклонения перед "вождем". Миллионы людей превращались в тех же самых паранойяльно-истеричных психопатов, одержимых сверхценной идеей - идеей всемогущества, непогрешимости и гениальности "вождя".
Это была, если так можно выразиться, искусственная, наведенная психопатия.
Но эти театрализованные представления являлись не только акциями, с помощью которых оболванивались миллионы людей, а фашистские "вожди" получали возможность лишний раз ощутить остроту своей власти, ощутить ее необъятность и беспредельность.
Элемент театральности в поведении фашистских "вождей" обусловливался и некоторыми другими факторами.
Элемент театральности как симптом истерической психопатии
Театральность поведения фашистского "вождя" обусловлена и необходимостью играть эту роль, которая предписана ему его формальной идеологией. В связи с этим необходимо подробнее остановиться на элементе театральности в процессе фашизации.
Эта особенность свойственна любому процессу фашизации, независимо от того, где, когда и под какими лозунгами он осуществляется. Но особенно ярко данная особенность проявляется в процессе фашизации коммунистической партии.
Как уже отмечалось, элемент театральности в поведении фашистов обусловлен резким расхождением между их реальной и формальной идеологиями, между реальной сущностью их действий и их формальным, официальным истолкованием. Фашисты везде и всегда стремятся в первую очередь к власти, но они не могут открыто объявить об этом и поэтому вынуждены прикрывать свои подлинные устремления лживыми лозунгами, оправдывающими и обосновывающими их направленные на захват власти действия. Вследствие этого фашистам приходится предпринимать действия не только лишь по захвату власти, быть не только самими собой, но в какой-то степени действовать в соответствии с теми демагогическими лозунгами, которыми они маскируют свои подлинные цели и побуждения. То есть фашисты в определенной степени должны быть и теми, кем выставляют себя в своей лживой пропаганде, должны играть роль тех, кем они себя объявляют.
Гитлер играл роль объединителя всего германского народа, всех его классов и слоев вокруг идей борьбы за интересы Германии, в то время как его настоящей целью была власть и одна только власть - над Германией, над Европой, над всем миром.
Сталин играл роль "коммуниста", целью которого является построение социалистического общества - свободного объединения гармонически развитых людей, хотя на самом деле его цель была точно такая же, что и у Гитлера: власть над партией, над страной, как можно большим числом государств. То же самое можно сказать и про Мао Цзедуна.
Играя свои роли, фашисты, естественно, заставляют и всех вокруг себя включаться в игру и играть те роли, которые отводятся фашистами другим участникам спектакля. Чем глубже расхождение между реальной и формальной идеологиями фашистов, тем сильнее в процессе фашизации элемент театральности.
Нетрудно заметить, что наиболее велико это расхождение у фашистов, прикрывающихся коммунистической идеологией.
Коммунизм и фашизм - это две противоположности, две взаимоисключающие философии и идеологии.
Тем убедительней и решительней должны играть свою роль фашисты, прикрывающиеся марксистской идеологией, тем грандиозней и тем беспощадней к коммунистам должен быть спектакль процесса фашизации коммунистической партии, истребляемой фашистами, тем нелепее и чудовищнее должны быть те роли, которые в этом спектакле распределяются между фашистами и коммунистами, тем нелепее и чудовищнее должно быть распределение ролей.
П. П. Владимиров отмечал в своем дневнике (запись от 13 января 1944 г.):
"Я на долгом, непрекращающемся, трагикомическом спектакле" (20, с. 255).
Для коммунистов тот чудовищный спектакль, который развертывается под прикрытием шумных идеологических стереотипов о "правом уклоне", о "меньшевистском крыле", "предателях", "шпионах", "диверсантах", сохраняет, несмотря на всю его надуманность и фальшь, ясно ощущаемую всеми серьезность и важность в том смысле, что речь идет о партии, о социализме, об угрозе им, угрозе тому, что для каждого коммуниста является святыней.
Фашисты относятся к этим понятиям сугубо спекулятивно; играя вполне серьезно свои роли, они в глубине души относятся к разворачивающемуся спектаклю, именно как к спектаклю - таким образом, в этом плане у них было определенное преимущество.
"В такой момент, когда буржуазия сама играла чистейшую комедию с самым серьезным видом, - писал Маркс в "18 брюмера", - когда она была наполовину одурачена, наполовину убеждена в торжественности своего собственного лицедейства, - в такой момент авантюрист, смотревший на комедию, просто как на комедию, должен был победить" (64, с. 469).
Сталин и Мао, несомненно, смотрели на трагикомедию процесса фашизации ВКП(б) и КПК, именно как на трагикомедию, большевики и китайские коммунисты Сталиным и Мао Цзедуном были наполовину одурачены, наполовину убеждены, и поэтому должны были проиграть.
