Джозеф Пирс - Биология трансцендентного
Легко увидеть теперь, как в ранние годы христианства бразды правления перешли от Заступника и отдельной личности — нашего собственного сердца и разума — к Павлу, а от него к длинному ряду старейшин, дьяконов, епископов и пап. В конце концов, облаченная в роскошные одеяния, занимающая высокие посты, сидящая во главе всех столов и возглавляющая все государства, эта высшая, если не совсем божественная, власть опирается на могущественные армии, принимает решения и делает выбор, формируя мнение своих последователей, ведя их за собой, как заблудших овец. Со всем этим мы возвращаемся к нулевой точке отсчета. Евангелие мертво. Да здравствует Церковь, Символ Веры и Царь, Цезарь, Папа, Император — все вплоть до священной мировой экономики. Родилась христианская культура.
Смехотворны те способы, которыми эта культура была не только восстановлена, но и укреплена при помощи креста. Образ того, кто сказал: "не называйте никого на земле отцом, ибо один у вас Отец, тот который на небесах", искажен в веках множеством самопровозглашенных отцов. Когда все кровавые сражения между соперниками дошли до мертвой точки, толпа начала требовать, чтобы их назвали "отцами", раздавая степени отцовства друг другу, подобно тому, как в двадцатом столетии академики раздают научные степени. И тот, кто некогда сказал, что пришло время, когда поклонение Богу происходит в душе и в понимании истины, скорее чем в храме или на горной вершине, был бы поражен, увидев храмы, выросшие как грибы после дождя, и службы, проводимые с пышностью коронации или оперного представления.
Ирония большинства высказываний Иисуса, претерпевших изменения благодаря институтам христианства, состоит в проявившемся внешне влиянии куда большего предательства внутри — в восстановлении Божьей кары и воздаяния — наряду (если не вместо) с любовью, состраданием и всепрощением. А примирение этих двух непримиримых позиций — любви и права — связывало христиан в интеллектуальный узел оправдания на два тысячелетия, по мере того как они пытались давать разумное объяснение подделкам и несообразным явлениям, происходившим от попыток связать воедино старое и новое.
Приблизительно триста лет спустя после жизни Иисуса весь безумный лоскутный набор пестрых кусков проповедей был сведен воедино и объявлен подлинным евангелием — Новым Заветом взаимоотношений человека с богом. После долгого и мучительного процесса компиляции требовалось утвердить эту странную смесь из всякой всячины в качестве неопровержимого слова Божьего — совершенного и не противоречивого, для того чтобы в дальнейшем его принимали буквально. С этой целью потребовался самый совершенный логический "ход конем", который бы с легкостью преодолевал все силлогизмы. Но те, кто работал над утверждением и распространением Евангелия, на этом не остановились; они заявили, что вера и полное принятие этого разноязычия являются абсолютным императивом для спасения души.
Памятники убитымДжил Бэйли и Рене Жирар написали блестящую работу о культуре, которая выживает посредством убийства. В конечном итоге, война это не что иное, как организованное и одобренное религией убийство, так же как и смертная казнь. В самом деле, заключение в тюрьму — это ужасная, санкционированная правительством форма медленной пытки, растянутой на долгие годы.
Одно из определений понятия "пророка" звучит так: это человек, угрожающий структуре власти культуры, держа в руках зеркало, отражающее всю её глупость, и показывая, куда именно ведет эта глупость. Иисус заметил, что культура убьет такого пророка, и, убив его, чтобы избавиться от этой угрозы, затем воздвигнет "памятник над его могилой". Такие монументы представляют собой сконструированные мифы, благодаря которым пророки, уже безопасно мертвые, могут превратиться из критиков культуры в её оплот и стать героическими объектами священного поклонения, служащими на благо культуры. Очевидно, что Иисус интуитивно почувствовал, что эта пародия станет итогом и его собственной деятельности, но это, конечно же, не могло отпугнуть его от разыгрывания той "карты, которую ему сдала судьба".
Вспомним, как вначале американская культура демонизировала и уничтожила коренное население, жившее там, куда прибыли переселенцы. Мы отобрали их землю, а когда они были благополучно устранены с пути, воздвигли памятники над их могилами. С помощью придуманных мифов мы дали процессу демонизации обратный ход и вдруг увидели в уничтоженном народе историю великого духовного учения, легендарных героев и священное благородство характеров. Облегчая национальную совесть от греха убийства своих предшественников, мы навесили на случайно выживших в результате этнической чистки тяжкое бремя образа прославленных героев. Пока мы приписывали им псевдорелигии и духовные поиски и придавали их образу сверхъестественное благородство, мы поддались собственным культурным порывам, продавая созданные мифы и символы. Мы торгуем вразнос фальшивой мудростью притворных знахарей и знахарок в промышленных масштабах и, как стервятники, питаемся телами, похороненными под воздвигнутыми памятниками. В то время как наше обращение с теми, кто выжил, столь же постыдно и подло, как неискренни и раздуты сочиненные нами элегии.
Американская культура убила Мартина Лютера Кинга-младшего и затем, когда он был убран с дороги, водрузила монумент над его могилой, сделав из убитого святого, назвав его именем улицы, бульвары, школы и университеты. При этом она продолжает позволять его народу вырождаться, прикрывая старое притворство культуры новыми именами. Политическая корректность, внешне поддерживающая идеи расовой терпимости, на самом деле является принятой формой социального обмана, в рамках которой большинство людей с предубеждениями могут елейно произносить правильные слова и таким образом продолжать разрушительные действия.
Бог любви, пришествия которого ждали столь длительное время и о появлении которого говорили Амос, Исайя и псалмопевцы, нашел своего пророка — совершенное воплощение и конечный образец — в облике Иисуса. Все его обращение адресовалось собственному народу, который он любил настолько сильно, что был готов отдать свою жизнь ради надежды возвысить его до своего уровня. Как это не раз случалось с большим числом великих пророков, предшествовавших его явлению, и как это случится с теми, кто придет после, силовая структура культуры, убившая Христа, соорудила ему памятник, названный христианской религией. Указующий перст, направленный на хороших и плохих людей, виновных в его гибели — евреев и не евреев, римлян и язычников — это вздор и пустословие, не касающиеся сути дела. Подлинный обвинитель и убийца — это культура; а мотивом преступления было сохранение её власти и мировоззрения.
По иронии судьбы, новая религия, возникшая после смерти Иисуса, нашла горючее для поддержания собственного пламени, обратив указующий перст обвинения на тех, кто дал Иисусу жизнь и ради кого он умер: на его собственный народ. Этот трюк свойственен всем революциям и революционерам. Новая религия могла выжить только путем демонизации врага, выросшего в ней самой, на которого культура могла обратить свой гнев и ненависть, — с целью организовать и возбудить её приверженцев, ради совершения насильственных актов.
Не только Иисус был предметом этой битвы культуры. Народ был вовлечен в ход сражения и, в конце концов, стал мишенью новой религии, создаваемой вокруг него. Горестно сознавать, что после всего этого еврейский народ отверг христианство. Тот же порочный круг убийства и прославления убиенного просто повторился вновь. В руках евангелистов, мыслящих прямолинейно, возвышенные идеалы Ветхого Завета превратились в пародию, из-за чего еврейский народ, а вместе с ним и все человечество, утратили лучшее из обоих миров: еврейский народ утратил свет величайшего из пророков, христиане — свет истины Ветхого Завета. Это удивительное собрание великолепных любовных песен, басен, исторических мифов и легенд, психологии и философии, глубокого пророческого предвидения и духовного проникновения, собираемое веками, просто нельзя прочесть на буквенном уровне. Эту попытку предпринимали летописцы Нового Завета, — её и сейчас иногда делают фундаменталисты, причем с большим недопониманием и невосполнимыми утратами.
Сила Евангелия, несмотря ни на что, оказывала более заметное влияние на евреев, чем на любой другой народ. Поскольку Евангелие берет корни именно из их теологии, эта книга стала высшей точкой их истории. Нам следует изучить длинный ряд великих мистиков и святых, родившихся в еврейском народе. Достаточно упомянуть только двоих — великого Бал Шэм и Мартина Бубера. При этом позвольте заметить, что любая нация, изгоняющая евреев, как это случилось, например, в Испании в эпоху Ренессанса, ввергает себя в темный период отсутствия высокого интеллекта, изобразительного искусства и, возможно, духовности. Что касается современности, то треть всех американских лауреатов Нобелевской премии — евреи, составляющие три процента населения. Холокост был, по всей видимости, более мрачным знаком, чем мы осознали на данный момент.
