Джозеф Пирс - Биология трансцендентного
Обзор книги Джозеф Пирс - Биология трансцендентного
Благодарности
Выражаю свою признательность: Лью Чилдр и сотрудникам института ХартМэт за их дружеское отношение, блестящие исследования и практическую подготовку — я обязан им за информацию по сердцу и мозгу и за большинство иллюстраций и диаграмм, использованных в этой книге; Фонду Сиддха-йога и моим учителям Муктананда и Гурамайи за то, что дали мне такое понимание сердца, которое исходит лишь от крупных мыслителей, а также приобретается в результате многолетних опытов, связанных с сердцем, не доступных современной науке и не изложенных в книгах; Марию Колавито и Антонио де Николаса за ознакомление меня с их теорией биокультуризма; Майклу Мендицца и его фонду "Прикоснись к будущему" за долгую дружбу и поддержку; Дэвиду Спилейну за стимулирование интереса и щедрую поддержку книгами, статьями, газетными вырезками и исследовательскими отчетами, а также Тому Хартманну за щедрую помощь и советы, за знакомство с "Беар и Компанией" и книгой "Подлинная мудрость" Роберта Вулффа (см. Эпилог); Кейт Баззел за то, что поделился с нами своим видением и пониманием, за заботу о благополучии детей; Брюса Липтона за блестящие познания, бесконечную щедрость и энергию в помощи нам, а также за большое удовольствие работать с ним; Джеймса П. Кэрса за его книги, которые заставляли снова и снова пересматривать ранее сложившиеся у меня представления; Джила Бэйли за книгу "Разоблаченная жестокость", которая стала поворотным пунктом в моей настоящей книге; Шерил Кэнфилд за её книгу "Полное исцеление" и за то, что помогла мне примириться с мыслью о звоне колокола, который однажды неизбежно прозвонит и по мне; Аллану Шору за его монументальный труд "Аффект управления чувствами и происхождение личности", из которой я многое позаимствовал; Джорджа Джейдара за его глубокое проникновение в понимание культуры и её распространение; Чарльза Сайдса и Грега Корбона за их терпеливое чтение и конструктивную критику нескольких черновых вариантов моей книги; Мэтью Фокса, не только за его книги об Экхардте и Бегвинисе, но и особенно за "Подлинное благословение" — великий завет-обращение к человеческому духу. И, наконец, особую благодарность выражаю Элейн Санборн за её огромные усилия в деле редактуры этой книги, задача, которая могла бы повергнуть в уныние менее стойкие души.
Посвящается памяти Люси Джейн Уайтхед
О ты, утраченный и унесённый ветром призрак,
Вернись опять…
Предисловие
Глядя на звездное небо, поэт Уолт Уитмен вопросил свою душу: "Когда мы овладеем всеми этими шарами вселенной, и всеми их усладами, и всеми их знаниями, будет ли с нас довольно? И моя душа сказала: "Нет, этого мало для нас, мы пойдем мимо — и дальше"[1].
"Способность подняться ввысь и продолжать идти дальше" есть определение трансцендентного и предмет исследования, проводимого на страницах данной книги. Поскольку именно эта сила составляет природу человека и воодушевляет его дух, в начале исследования мы ставим следующий вопрос: почему по прошествии стольких лет истории, богатой благородными идеями и возвышенными философскими учениями, звавшими к трансцендентному, человек продолжает действовать столь отвратительно? Различные формы насилия, которым мы подвергаем самих себя и планету, это явления, превращающие в насмешку все наши высокие устремления. Сатпрем, французский писатель, оказавшийся в Индии в результате перипетий Второй мировой войны, недавно задал такой вопрос: "Почему после тысяч лет размышлений человеческая природа не изменилась ни на йоту?" — в том же ключе и в нашей книге мы спрашиваем, почему после двух тысяч лет цитирования Библии, попыток обращения в свою веру, молитв, пения псалмов, возведения соборов, сжигания ведьм и миссионерства цивилизация стала ещё более жестокой и изощренной в массовых убийствах? В исследовании природы трансцендентного, мы рассматриваем источники собственной агрессивности и насилия. Эти два явления тесно переплетены, но отнюдь не одно и то же.
Великий создатель явился нам более двух тысячелетий назад, взглянул на наши религиозные институты с их иерархией власти, разделением на профессиональные классы, с политиками, законниками, армиями и заключил: "по плодам их узнаете их". Именно этот вопрос мы и должны задать: каковы настоящие, практические результаты деятельности высоких религиозных институтов, появившихся в ходе истории? Если мы поверим их плодам, которые они принесли, а не символам веры, лозунгам, идеям и общественным связям, которые их поддерживают, мы увидим, что между духовной трансцендентностью и религией мало общего. Приглядевшись внимательно, можно заметить, что в истории они выступали фундаментальными противниками, раскалывая умы на воинствующие лагеря.
Ни жестокость человека, ни его трансцендентность не являются моральной или этической составляющей религии, скорее, это предмет изучения биологии. На самом деле, в человеке существует врожденная способность выходить за рамки трудновыполнимых ограничений или запретов, и благодаря этой способности, он обладает также жизненно важной способностью приспособления, которой пока ещё не пользуется в полной мере.
Эта возможность, однако, способна привести нас как к трансцендентности, так и к жестокости; наше стремление к трансцендентному (возвышенному) проистекает из интуитивного желания овладеть возможностью приспособления, насилие же порождается из неумения развить эту способность.
Исторически наша трансцендентность развивалась слабо или вообще заглохла из-за того, что мы больше придумывали эти трансцендентные возможности, а не развивали их. Мы начинаем фантазировать, когда интуитивно ощущаем в себе какую-то возможность или тенденцию. Однако мы склонны принять их скорее за влияние или способности другого человека, либо за некую силу или нечто вне нас. Как правило, мы проецируем на окружающих собственные негативные тенденции ("…если бы не такие, как вы… не это правительство… не те люди"). Одновременно мы проецируем трансцендентные возможности на власти и находящиеся где-то "на седьмом небе" силы или на какие-то туманные законы науки. Трансцендентность, к которой мы стремимся, оказывается собственностью сил, объектом воздействия которых мы являемся. Подобно радару, наши проекции возвращаются к нам как силы, которые мы должны задобрить или с которыми должны бороться. Постоянно наши мольбы к небесам проходят незамеченными, наша борьба с правительствами и властями оказывается тщетной, и мы блуждаем в созданном нами самими зеркальном зале, полном недостижимыми отражениями продуктов своего же сознания. Унаследованные нами мифические и религиозные представления, тысячелетиями развивавшиеся, зажили своей собственной жизнью в качестве культурных подделок трансцендентности.
Культура, по определению антропологов, — это собрание старых научных стратегий выживания, переданных молодому поколению с помощью обучения и моделирования. В следующих главах мы объясним, каким образом культура, будучи совокупностью полученных из прошлого стратагем выживания, формирует биологию, и как, в свою очередь, биология формирует культуру. Религиозные институты, облаченные в старые одежды стратегии выживания, для наших умов или душ являются псевдосакральными прислугами культуры, созданной из старых представлений об абстрактных аспектах нашей природы. Так, триединство мифа, религии и культуры является одновременно и причиной, и источником наших проекций.
Каждая составляющая этой триады воздействует на две другие, и все три взаимосвязанных явления — миф, религия и культура — утверждаются насилием через человека.
Как сказала ныне покойная философ Сюзанна Лэнгер, человек больше всего боится, что "при попадании в хаос его способность мыслить исчезнет". Культура, как собирательное воплощение наших представлений о выживании, является духовной средой, к которой нам следует адаптировать свое сознание. Природа (или характер) культуры окрашена мифологией и религией, которые возникают в ней; отрицание одного мифа или всей религии ради замены их другой не влияет на культуру, поскольку она одновременно производит эти элементы, и производима ими.
Считается, что наука заменила собой религию, — но она скорее стала новой религиозной формой, ещё более мощно поддерживающей цивилизацию.
Когда возникает угроза нынешнему корпусу знаний — научных или религиозных — опасности подвергается также сама личность человека, ибо он идентифицируется с этим корпусом знаний. Подобная угроза может привести к модели поведения, противоречащей принципам выживания. В этой книге исследуется, каким образом насилие вырастает из неудавшейся попытки перейти за пределы реальности, и как трансцендентность блокируется насилием; почему культура стала замкнутым тупиком, чем-то вроде издевательской тавтологии, самовоспроизводящейся и неприкосновенной. То, что человек сформирован культурой, которую сам и создал, затрудняет возможность увидеть, что существующая культура — это явление, через которое следует переступить. Это означает, что для того, чтобы выжить, нужно перерасти собственные представления о выживании и разработанные для этого методы. Парадокс заключается в том, что, только расставшись с жизнью, мы можем обнаружить это.
