Эрих Фромм - Может ли человек преобладать?
Компания начала обвинять правительство Арбенса в приверженности коммунистам и, таким образом, в угрозе безопасности Соединенных Штатов. «Полковник Колонел Карлос Кастильо Армас, изгнанный в Гондурас, организовал экспедицию (с чьей помощью — все еще остается тайной»[244]) и вторгся в Гватемалу. Когда гватемальская армия потерпела поражение от Кастильо Армаса, Арбенс покорился, и несколькими днями позже Кастильо Армас стал фактически президентом республики. Он организовал «выборы» спустя год, на которых голосовали руками, и победил, получив большинство голосов — 99 %.
«Режим Кастильо Армаса, несмотря на благие пожелания президента, был грубой диктатурой. Сотни, а может быть, тысячи крестьян и рабочих были убиты на волне мести работодателями и помещиками, которые испытывали притеснения в течение периода Аревала-Арбенса. Программа аграрной реформы, начатая при Арбенсе, была отменена, и фактически всякая оппозиция была запрещена»[245].
Этот гватемальский пример открыл рискованный путь политики США. Используя доводы и рационалистические объяснения в борьбе с коммунистической угрозой, мы помогли разрушить легитимное правительство, что по большей части было обусловлено мерами, ослабляющими экономическое положение и власть великой американской корпорации — Объединенной фруктовой компании. Стоит ли удивляться, что многие латиноамериканцы верят, будто мы нашли новую формулу для старой «банановой политики»? На их взгляд, наши действия соответствуют образцу, который привел к оккупации Филиппин, Гаити, Кубы, Никарагуа и различным агрессивным действиям в отношении Мексики. Не имеют ли они причины верить, что огромные корпорации США предпочитают иметь дело с коррумпированными диктаторами, как те, кто стоял у власти на Кубе, в Венесуэле и Колумбии, а не с популярными и честными правительствами, и что долгое время официальная политика США подвергалась сильному влиянию этих корпораций?
В то время, когда писалась эта статья, Куба была нашей самой острой проблемой в Латинской Америке. Мы оккупировали Кубу три раза с тех пор, как ее покинули испанцы Мы принуждали ее допустить нас на морскую базу, которую мы все еще используем. Поправка Платта отмененная только при Франклине Рузвельте, сделала Кубу легально сателлитом. Но и без этого, денежные интересы США оставались одним из наиболее мощных политических влияний на Кубе. Когда народный протест сверг Батисту, и Кастро возник как обожаемый национальный герой, возникла недолгая неопределенность. Но Кастро трансформировал политическую революцию в социальную и экономическую. Он не только построил дома, школы и больницы, он национализировал большие сахаропроизводящие имения, нефтяную индустрию и банки и таким образом нанес ущерб сильным финансовым интересам тех, кто вложил капитал в Кубу.
«Из десяти больших сахарных компаний, доминировавших в очень важной для острова индустрии, семь были владениями Соединенных Штатов. Кубинское участием в сахарной квоте США действительно работало в основном на пользу этих больших производителей, в то время как кубинские сельские труженики жили на протяжении нескольких лет на грани голода. Многие кубинские предприятия общественного пользования, банки, нефтяные заводы и предприятия добывающий индустрии также находились в собственности граждан США. Любая социальная революция была бы, поэтому, неизбежно вредна этим интересам собственности»[246].
Как результат, враждебность к правительству Кастро нарастала, достигая высшей степени в обвинениях в той, что он обеспечил проникновение русских в Латинскую Америку и коммунистическую базу для атак против США. На самом деле США после некоторых колебаний предприняли ряд враждебных действий против Кубы в экономической области: урезание сахарной квоты, эмбарго почти на все виды торговли и практическое эмбарго на туристический бизнес и, как кульминация, разрыв всех дипломатических связей с Кубой. В то же время усиленно враждебные, настроения наполнили официальные и неофициальные высказывания в отношении Кубы до тех пор, пока последние антикастровские восстания морально и, по всей видимости, практически поддерживаемые определенными группами в США, не организовали контрреволюцию[247]. Все, что было сделано, объяснялось тем, что кастровский режим находился под властью России и что Куба практически является русским сателлитом, а потому США имеют право и обязанность защищать все Западное полушарие от этого русского вторжения.
Что же было в действительности? Революция Ф. Кастро была подлинной кубинской революцией, она не была поддержана или инспирирована Москвой, Пекином или кубинскими коммунистами, которые находились в союзе с Бати-стой на протяжении большей части его режима. Чем больше США продолжали угрожать и душить кубинскую экономику, тем больше они заставляли Кастро искать экономической помощи со стороны советского блока. Вследствие этой экономической зависимости от советского блока Кастро следовал просоветской линии в своей внешней политике, и кубинские коммунисты, прежде презираемые как нечестные оппортунисты, получили усиленное политической влияние. Заявления в отношении кастровского «коммунизма» были самоосуществившимися предсказаниями. Вследствие американских действий он все более и более вовлекался в коммунистический лагерь и, таким образом наоборот, все более и более оправдывал американскую политику.
Как дополнительное доказательство обвинений против Кастро американская пропаганда подчеркивала тот факт, что многие приверженцы Кастро сегодня выступили против него. Тем не менее очевидно, что почти 100 % населения были с Кастро, потому что ненавидели Батисту. Но когда Кастро трансформировал политическую революцию в социальную (экономически и социально-психологически), естественно, что многие члены верхушки и среднего класса были обижены, экономически и социально, и встали в оппозицию Кастро. И уж совсем не удивительно, что они нашли оправдание своей оппозиции, утверждая, что Кастро стал орудием русских.
Что же такое коммунистическая политика на Кубе? Во-первых, не коммунисты начали революцию. Во-вторых, Хрущев был вынужден оказать помощь, если он хотел сохранить свою идеологическую роль защитника колониального мира, и, возможно, даже более важно, если он хотел противостоять сильной китайской конкуренции. Он даже декларировал, что он защитит Кубу с помощью ядерного возмездия, если Соединенные Штаты предпримут военную интервенцию. Явно, что Хрущев предполагал, что Соединенные Штаты не будут предпринимать интервенцию такого рода, но не более того. Как он объявил позже, это его заявление нужно было воспринимать как «символическое», что означало, что он от него отрекся.
Русские покупали кубинский сахар и давали кредиты, только при этом торгуясь и никоим образом не соглашаясь со всеми кубинскими условиями. Фактически, по всей видимости, Хрущев вынудил Кастро быть менее агрессивным. Когда Че Гевара вернулся после его визита в Москву в начале 1961 г., кубинское правительство заговорило о желании «новых начинаний» в кубино-американских связях и выступило с рядом «мирных» предложений, которые все были отвергнуты США.
Основная цель Хрущева заключалась в том, чтобы закончить «холодную войну» с США, и он считал, что это было бы невозможно, если бы он построил политическую, уж не говоря о военной, базу против США. Существовали обоснованные соображения, что Куба присоединится к нейтральному лагерю, если США не будут настаивать, чтобы она оставалась в сфере наших интересов, и упражняться в сильном экономическом давлении на нее.
Главный вопрос в том, каковы реальные мотивации политики США по отношению к Кастро. Существует несколько возможностей:
1) что мы не допустим социалистической революции (что не афишируется) где-либо в Латинской Америке, так как такая революция угрожает американским финансовым интересам не только в странах, с которыми мы имеем дело, но и во всей Латинской Америке; 2) что мы не допустим существования режима, который не основывается на свободных выборах и ограничивает свободу прессы и слова; 3) что мы не будем терпимы к стране в Латинской Америке, которая последует в своей внешней политике — и в какой-либо степени идеологически — просоветской линии; 4) что мы не будем терпимы к существованию такого режима, который стал результатом русских военных завоеваний (как в Польше или Венгрии).
Особо необходимо сказать, что в нашей политике мы не преследуем цель предпринимать попытки свержения антидемократических режимов в Западном полушарии. Очевидно также, что в Европе мы действительно поддерживаем социалистические режимы, такие как в Польше и Югославии, обеспечивая им нейтральную позицию (как в Югославии) или даже в чем-то независимое положение (как в Польше). Отличается ли это от политики в Латинской Америке, в которую вовлечены важные финансовые интересы США? Хотя революция Ф. Кастро не была результатом организованного русскими удачного хода, и Куба ни в коей мере не русский сателлит, очевидно, что кубинское правительство до сих пор находится в политическом союзе с русским блоком и что кубинские коммунисты, по-видимому, имеют сильное влияние в кубинском правительстве. Поскольку такой прецедент имеет место, я, так же как и те, кто не желает распространения русского и китайского коммунизма, сожалею об этом. Но я верю, что только то, что трансформирует коммунистическое влияние на Кубе в непосредственную угрозу США и Западному полушарию, и есть объект политики США. Если бы мы приняли Кубу как нейтральное государство, которым она, вероятно, предпочтет быть, или даже как русского международного партнера, и если бы несмотря на это, мы помогли Кубе экономически, а не попытались бы задушить ее, Куба не стала бы угрозой кому-либо. Даже если бы революция кастровского типа случилась где-либо в латиноамериканской стране, она не стала бы угрозой существованию США. Но если мы настаиваем на том, что кто не с нами, тот против нас, и если мы будем оказывать помощь тем, кто желает вернуть потерянную собственность, мы на долгое время заработаем себе ненависть всех латиноамериканцев и особенно вновь нарождающегося поколения политических лидеров.
