Вадим Ротенберг - Сновидения, гипноз и деятельность мозга
Видимо, есть все основания сказать, что в бодрствовании межполушарные отношения зависят от того, «логический» или «образный» вектор имеет культура того или иного этноса.
Психологические проблемы психотерапии
Ты не прав, ты совсем не прав.
Взрослым тоже сказка нужна.
Есть у каждого свой удав,
Уместивший в себе слона.
И у каждого – свой цветок,
И в пустыне вода своя,
И всегда астероид далек,
Но найдется всегда змея.
Антуану де Сент-ЭкзюпериПсихотерапия приобретает все более широкое распространение и имеет все большее значение в наше время. В недавнем прошлом она была всего лишь одним из направлений в психиатрии. За последние десятилетия активно проникает во многие соседние области медицины, в терапию заболеваний внутренних органов и невралгию. К ее помощи нередко прибегают здоровые люди в условиях эмоционального стресса бытового и производственного характера. И это понятно. Среди болезней человека увеличивается доля таких, в происхождении которых психический, эмоциональный фактор играет ведущую роль. Возрастает число неврозов и психосоматических заболеваний, а также реактивных состояний, которые, несмотря на свою относительную кратковременность, могут существенно сказываться на здоровье и творческой продуктивности людей. Лекарственные способы лечения порой перестают удовлетворять пациентов из-за возможного побочного действия препаратов.
Все это заставляет многих отдавать предпочтение психотерапии. Однако параллельно с распространением и увеличением числа методов в психотерапии наметился глубокий теоретический кризис, связанный с отсутствием наиболее общей, универсальной концепции, позволяющей объяснить ее эффективность.
Все существующие на сегодняшний день теории носят частный характер, в лучшем случае претендуют на объяснение механизма действия какой-то одной формы психотерапии, и даже эти объяснения оказываются весьма уязвимыми.
Так, широко распространены представления, что основной задачей психотерапии является перестройка психологических установок больного.
Однако психологические установки в большинстве своем неосознаваемы (особенно те, которые приводят к невротическим и психосоматическим расстройствам), и не вполне понятно, как удается перестроить их при ориентирующей, рациональной психотерапии. Согласно другой точке зрения, в основе любой психотерапии, включая рациональную, лежит внушение. Однако можно ли интерпретировать как результат внушения (или тем более как результат объяснения и переубеждения) эффект так называемой недирективной психотерапии, в процессе которой человеку просто дают возможность свободно высказаться в присутствии внимательного, доброжелательного и все понимающего слушателя – психотерапевта? А ведь этот метод интуитивно широко используется людьми, не имеющими никакого представления о психотерапии. Известно, что когда человек полностью «выговорится», это приносит ему облегчение. Но почему? Может быть, здесь есть какие-то черты сходства с психоанализом? При психоанализе человеку тоже позволяют свободно высказываться, и предполагается, что это – первый шаг к осознанию вытесненной информации, и само это осознание оказывает целебное действие.
Но именно этот центральный пункт всей психоаналитической концепции – «излечение через сознание» – вызывает наибольшие возражения.
В этой формуле содержится серьезное противоречие. Действительно, ведь согласно той же психоаналитической концепции, механизм вытеснения лежит в основе неврозов и многих тяжелых соматических заболеваний. Вытеснение не приемлемых мотивов вызывает тревогу и требует серьезных затрат «психической энергии». Следовательно, субъект бессознательно, но ценой большого напряжения и даже за счет собственного здоровья стремится не допустить в сознание вытесненные мотивы и комплексы. Как же удается психотерапевту преодолеть это сопротивление, и почему сознание приносит облегчение, если до этого оно упорно отвергалось? Разве вытеснение – только «ошибка» бессознательного? Нет, психоанализ всегда и вполне справедливо видел в вытеснении защитный механизм, предотвращающий совмещение в сознании взаимоисключающих мотивов и, следовательно, распад осознанного поведения. Почему же этот механизм оказывается ненужным? И какие дополнительные условия для этого необходимы? И, наконец, возвращаясь к основному вопросу, – что же делает эффективным такие разные воздействия на человеческую психику, как гипноз, психодрама по Марино и недирективная психотерапия?
Некоторые видные психотерапевты (например, Л. Шерток), разочаровавшись в подходах к решению этого вопроса представителями отдельных школ, все чаще склоняются к выводу, что единственным «действующим началом» психотерапии являются тесные эмоциональные связи, аффективные отношения между больными и терапевтом. Если такие отношения доверия и привязанности складываются, то не существенно, каким конкретно методом пользуется психотерапевт. Если нет, о том, как и за счет чего эти отношения способны изменить психическое и соматическое состояние пациента, никакого определенного ответа нет.
Чтобы понять принципы действия психотерапии, прежде всего необходимо вскрыть наиболее общие механизмы возникновения неврозов и психосоматозов.
Согласно моей концепции поисковой активности, наиболее общей, неспецифической посылкой к развитию различных форм патологии – от неврозов до злокачественных опухолей – является снижение поисковой активности, и особенно отказ от поиска в ситуации, которая не удовлетворяет субъекта, фрустрирует его потребности. У человека реестр поисковой активности достаточно широк и включает различные виды психической деятельности – планирование, прогнозирование, фантазирование и т. п. В наиболее чистом виде поисковая активность проявляется в творчестве. Экспериментально показано, как я уже писал выше, что поиск, независимо от сопровождающих его эмоций, повышает резистентность организма к разнообразным вредным факторам, тогда как отказ от поиска снижает резистентность и открывает дорогу заболеваниям. Клинические наблюдения подтверждают этот вывод.
Вытеснение неприемлемого мотива, лежащее в основе неврозов и многих психосоматических заболеваний, представляет собой по существу частный, хотя и часто встречающийся вариант отказа от поиска: это отказ от поиска способов реализации мотива в поведении и способов его примирения с основными социальными установками; отказ от поиска в этих случаях иррадиирует и на другие аспекты поведения, снижая творческую продуктивность.
Может сложиться впечатление, что подчеркивание решающего значения поисковой активности противоречит некоторым фундаментальным направлениям психотерапии. Действительно, существуют психотерапевтические школы и философские учения, которые требуют от человека для достижения душевного равновесия отказаться от какого-либо поиска, от любой активности, даже от поиска самого себя. На вопрос, как достичь совершенства и гармонии, следует неожиданный ответ: «Тебе не надо никем становиться и ни к чему стремиться, ибо ты уже достиг желаемого, прими это как данность». Нам кажется, что этот психотерапевтический прием слишком часто понимается совершенно неверно. Если бы его действительно следовало бы принимать в прямом и бесхитростном смысле приведенного утверждения, то немедленно возникло бы серьезное внутреннее противоречие во всей этой системе психотерапии. Если все дано изначально и не надо искать ничего, даже самого себя, то нет никакой основы для духовного развития личности, для какого-либо движения, и жизнь должна остановиться. Между тем основатели и последователи этого направления неустанно подчеркивают, что принятие этой позиции есть исходное и необходимое условие спонтанной и свободной активности, максимальной творческой реализации личности. Как же разрешить этот парадокс? Для этого необходимо, во-первых, вспомнить, что некоторые авторы предлагают отличать деятельность как упорядоченный, запрограммированный, целенаправленный процесс, имеющий строгие предпосылки в прошлом и ориентированный на определенные результаты в будущем, от спонтанного, гибкого, свободного действия, всякий раз формирующегося и не скованного прошлым опытом и далеко идущими планами. Деятельность в этом понимании они отвергают и действие приветствуют, связывая с ним творческий акт и самореализацию личности. Но ведь действие, являющееся максимально естественным и адекватным ответом на требования реальности или своего внутреннего мира, тоже требует поиска – при всей своей спонтанности это же отнюдь не рефлекторный ответ. Нам представляется, что основное отличие между действием и деятельностью в том, что первое обходится без механизма вероятностного прогноза, который ответственен за создание априорной модели реальности и направлен на то, чтобы непосредственные впечатления максимально соответствовали этой модели. Но в таком случае дело не в прекращении поиска как такового, а в прекращении только определенной его формы – в конечном итоге той самой, которая может привести при не благоприятном стечении обстоятельств к отказу от поиска.
