Артур Реан - Психология личности
В рамках эволюционно-генетического подхода, однако, существуют и менее радикальные представления. В них также констатируется факт генетической детерминации, но признается («мы вынуждены считаться с тем»), что все свойства человека, в особенности психические, нуждаются во внешних стимуляторах для своего полного проявления. Идеи В. Эфроимсона в отличие от концепции К. Лоренца представляются нам более адекватными, так как возможность онтогенетической детерминации агрессивного поведения в них не отвергается. Делается попытка рассмотреть поведение человека как результат взаимодействия биогенетических и социогенетических факторов. Однако в целом попытка остается крайне непоследовательной. Это выражается в постоянном «скатывании» к эволюционно-генетической и биологической парадигме в интерпретациях поведения человека (как агрессивного, так и альтруистического) в ущерб социоонтогенетическому подходу.
Существуют, конечно, установленные корреляции агрессивности с генетическими факторами, например с наличием лишней Y-хромосомы (Jacobs P., 1977), или с гормональными факторами, например уровнем тестостерона (Lindman R. et al., 1987; Christiansen K., Knusmann R., 1987; Jullan T., Mc Kenru P., 1989), с гипогликемией (Widler J., 1947; Bolton R., 1973), с гиповитаминозом А и С (Chome Jeanne et al., 1985). Однако многие из этих корреляций отражают не первичную, а вторичную детерминацию агрессивного поведения. Иначе говоря, многие из этих параметров сами являются зависимыми переменными и отражают реакцию организма на воздействия среды (биологической и социальной). То, что эта физиологическая реакция может быть сверхцелесообразной с точки зрения регуляции поведения, не отменяет ее вторичности. Та же гипогликемия не есть эволюционная биологическая норма человека, а является либо выражением эндокринной патологии, либо первым и прямым следствием недоедания. Кроме того, нельзя абстрагироваться от того факта, что физиологическая регуляция (обеспечение) агрессивного поведения является реакцией на средовые воздействия, при воздействиях ситуативных и реакции остаются ситуативными. Если же соответствующие средовые воздействия являются устойчивыми (хроническими, перманентными), то и агрессивные реакции приобретают устойчивый, личностной характер.
Социоонтогенетическая детерминация агрессивности подтверждается многочисленными результатами исследований процесса социализации, социального научения и онтогенетического развития личности (Mussen P., Conder J. et al., 1987; Bandura A., 1973; Patterson Q., 1976; Parens H., 1997; Беличева С., 1993; Дубинин Н. и др., 1989; Кудрявцев С., 1988; Реан A., 1990, 1994). Исследования Орегонского центра по изучению социального научения показали, в частности, что для семей, из которых выходят высокоагрессивные дети, характерно особое взаимодействие между членами семьи. Это взаимодействие носит вид «расширяющейся спирали», поддерживающей и усиливающей агрессивные способы поведения. Достоверно установлено, что жестокое обращение с ребенком в семье ведет не только к проявлению им агрессивного поведения по отношению к другим детям (Берджес Р., Конджер Р., 1987) в том же возрасте, но и к развитию агрессивности, склонности к насилию и жестокости в дальнейшем (Widom С., 1982), превращая физическую агрессию в жизненный стиль личности (Hitchock R., 1987).
В пользу концепции социального научения говорит и то, что наиболее выраженные различия между агрессивными и неагрессивными детьми обнаруживаются не в предпочтениях агрессивных альтернатив, а в незнании конструктивных решений (Koltikandass-Jarvinen L., Kangas P., 1988). Я полагаю, что в этом же ключе онтогенетической детерминации агрессии следует интерпретировать и недавно полученные нами данные о высоком уровне агрессии в выборке внешне вполне благополучных старшеклассников. Высокие показатели спонтанной агрессии были обнаружены у 53 % испытуемых, реактивной агрессии – у 47, завышенные показатели по раздражительности – у 56 % испытуемых. «Больное» агрессией, нетерпимостью общество заражает агрессией и свое молодое поколение. Кстати, термин заражение используется здесь безо всяких кавычек намеренно, так как механизмы подражания, социального научения и психического заражения – это не метафоры, а, вообще-то, объективно существующие психологические механизмы. И наконец, не повторяясь, можно было бы напомнить о социоонтогенетической детерминации развития агрессивно-конкурентного поведения личности типа А.
Этико-гуманистический подход, признавая относительную свободу личности от среды, безусловно, признает и возможность социоонтогенетического влияния на развитие как агрессивности, так и позитивной открытости личности. Признание этой возможности и ведет к формулированию этической, в том числе и этико-христианской, системы ценностей и принципов жизни, к построению этико-гуманистической системы воспитания и развития личности, к формулированию идеи «помогающих отношений» и эмпатийного понимания, к утверждению самотрансценденции человеческого существования.
Психология как наука естественная могла бы отказаться от оценивания агрессии в парадигме «плохо – хорошо». Но психология, как наука и гуманитарная наука, не может игнорировать проблему оценки агрессии. Более того, она не может этого сделать, потому, что это наука о человеке. В науках о человеке, следуя теории функциональных систем, все должно быть оценено с точки зрения достижения или недостижения системой фокусированного результата. Направленность на результат (адаптация, самоактуализация, осуществление смысла или др.) является системообразующим компонентом любой живой, как биологической, так и социальной, системы. В вопросе об оценке агрессии, как уже было показано нами, эволюционно-генетический и этико-гуманистический подходы занимают прямо противоположные позиции. В целом отдавая предпочтение этико-гуманистической концепции, нельзя не признать, хотя бы в определенной мере, обоснованности представлений об адаптивной функции агрессии. Преодоление этого противоречия невозможно в рамках рассмотрения агрессии вообще, вне выделения ее структуры или видов. Однако здесь возникают новые проблемы, связанные с выбором основания структурирования. Возможным подходом может быть, например, выделение уровневой структуры агрессии, где основанием различения является количественный критерий силы агрессивных действий или степени агрессивности личности. Логика такого подхода, как нам представляется, не нуждается в особом разъяснении, поскольку является вполне очевидной. По существу, это известная психометрическая логика выделения нормы и отклонений от нее влево (заниженные показатели) и вправо (завышенные показатели). Такой теоретический подход был бы удобен еще и тем, что он легко «переводится» на язык практической психологии и, впрочем, имплицитно уже реализуется в многочисленных тестах измерения агрессивности. Однако на пути этого подхода имеются серьезные трудности, теоретические «подводные камни», которые незаметны на первый (традиционный) взгляд. Главная трудность состоит в ответе на вопрос: что считать нормой? Казалось бы, ответ может быть найден в рамках распространенной в психологии парадигмы статистической нормы. Однако применительно к проблеме агрессии, это не лучший путь. Социоонтогенетическая детерминация агрессивности накладывает серьезные ограничения на использование статистической нормы, ибо в определенных социумах или в определенные периоды их существования («состояние социума») «нормальной агрессивностью» может быть признан такой ее уровень, который является функционально деструктивным, в том числе разрушительным для самой личности-носителя. Кроме того, как в рамках статистической парадигмы интерпретировать неизбежно возникающее понятие «недостаточный уровень агрессивности личности»? «Ненормальная» агрессивность (гипо– или гипервыраженная) в конце концов требует разработки психокоррекционных и воспитательных программ, направленных на ее доведение (понижения или повышения) до нормального уровня. В теоретическом плане при разработке уровневой структуры агрессии более адекватным может оказаться понятие не статистической, а функциональной нормы. Однако в психологии личности опыт его практического применения практически отсутствует.
В качестве мощного прорыва вперед в решении проблемы оценки агрессии, мы полагаем, можно рассматривать фроммовскую модель структуры агрессии. В ней предлагается различать два вида агрессии: доброкачественную и злокачественную (Фромм Э., 1994). Доброкачественная агрессия является биологически адаптивной, способствует поддержанию жизни и связана с защитой витальных интересов, представляя собой реакцию на угрозу этим интересам. Злокачественная агрессия не является биологически адаптивной, не связана с сохранением жизни, не является защитой от нападения или угрозы, т. е. не сопряжена с защитой витальных интересов.
