Маршал Салинз - Экономика каменного века
О генеалогических идиомах cм. 1951?p.52
Другими словами, повинности, налагаемые вождем на экономику домохозяйств, имели моральные ограничения, соответствующие конфигурации родства в данном обществе. До определенных пределов они были долгом по отношению к вождю, но, выходя за эти пределы, становились его произволом. Организация устанавливала приемлемые пропорции в распределении труда между домашним сектором и сектором вождя. Она также устанавливала терпимые пропорции между долей продукции населения, отходившей к вождю, и долей, перераспределяемой среди населения. Она могла допустить только некоторый дисбаланс в этих делах. При этом должны были соблюдаться определенные приличия. Отбирание чего-либо силой не похоже на традиционный дар, а причитающаяся вождю доля — не должна быть грабежом. Вожди имели собственные земли, специально отведенные для обеспечения их нужд, а также регулярно получали многочисленные подарки от народа. И когда люди правящего вождя отбирали у народа свиней и опустошали огороды, «makaamana не нравилось такое поведение короля» — это было «тиранией», «надругательством властей» (Malo, 1951, р. 196). Вожди проявляли слишком большую склонность эксплуатировать makaainana: «Эта жизнь была изматывающей... их часто гоняли туда-сюда, заставляя выполнять ту или иную работу для властелина земли» (р. 64). И пусть правитель поостережется: «В прежние времена люди воевали с плохими королями». Вот таким образом система определяла и поддерживала предельную норму интенсификации домашнего производства политическими средствами и для общественных целей.
Мало, Камакау и другие хранители гавайских преданий привычно говорят о верховных вождях как о «королях». Но вся беда как раз в том, что они не были королями. Они по большому счету не порвали с народом в структурном отношении, так что нанести оскорбление этике родства они могли, только рискуя встретить массовое недовольство. И так как они не имели монополии на использование силы, было весьма вероятно, что общее недовольство обрушится как раз на их головы. В сравнительно-исторической перспективе, огромным недостатком гавайской организации была именно ее примитивность: она не была государством. Ее дальнейшее развитие могло бы быть обеспечено только путем эволюции именно в этом направлении. Гавайское общество обнаружило ограничения в возможностях наращивать производство и развивать политическую систему, потому что уровень, которого оно достигло, но который не смогло превзойти, являлся пределом примитивного общества как такового.
ДУХ ДАРА
Знаменитый «Очерк о даре» Марселя Мосса навеки стал его бесценным даром науке. Казалось бы, такой ясный, не содержащий секретов даже для новичка, он остается для антрополога du metier неисчерпаемым источником глубоких идей, стимулирующих мысль. Как будто хау этой книги заставляет возвращаться к ней снова и снова, чтобы, быть может, обнаружить некий новый и ранее даже не подозревавшийся смысл или же — вступить в диалог, который, как кажется, отражает мысли читателя, а на самом деле лишь отдает дань оригиналу. Эта глава представляет собой идиосинкратическую попытку такого диалога, причем она не оправдана ни специальным изучением этнографии маори, ни штудированием трудов философов (в первую очередь это Гоббс и Руссо), цитируемых столь обильно. И все же, размышляя над представлением маори о хау и идеей общественного договора, возникающей снова и снова на протяжении всего «Очерка», можно увидеть в другом свете некоторые фундаментальные черты примитивной экономики и политики. Быть может, такое их высвечивание искупит чрезмерную пространность последующих комментариев.
«Explication de texte»***
Основная мысль «Очерка о даре» связана с традиционным понятием маори о хау, которое Мосс представляет как «дух вещей, в особенности леса, а также дичи, в нем обитающей» (Mauss, 1966 р. 158).[83] [84] Маори лучше других архаических племен, а идея хау — лучше любых подобных представлений отвечает на основной вопрос «Очерка», который Мосс предлагает рассмотреть «a fond» : «Каков тот принцип права или выгоды, который в обществах примитивного или архаического типа требует, чтобы принятый дар был возмещен? Какова та сила, содержащаяся в подаренной вещи, которая заставляет получателя отдарить подарок?» (там же, р. 148). Этой силой является хау. Это не просто дух foyer , но и дух жертвователя подарка. Т ак что даже если дух попытается вернуться к своему хозяину, пока подарок не возмещен, это все равно дает жертвователю опасную мистическую власть над получателем.
Логически, хау объясняет лишь то, почему подарки возмещаются. Из ИМ ют непосредственно императивы, которые Мосс считал движущими СИЛМ1 реципрокации: прежде всего, обязанность давать и обязанность получать. По сравнению с обязанностью возмещать, эти аспекты Мосс рассмотрел вкратце, и не всегда отделяя от хау: «Эта жесткая комбинация симметричных и противоположных ARM ностей перестает казаться противоречивой, если понять, что она состоит «R из сплетения спиритуальных связей между вещами, которые воспринимают! вестной степени духовные существа, и людьми и группами, которые взаиШ как в известной степени вещи» (там же, р.163).
Между тем, хау маори поднято до статуса общего объяснения: проТМ принцип реципрокности в Меланезии, Полинезии и на Северо-ЗападиоЛ Америки, связующая функция римского traditio, ключ к объяснению дар«НИ(& дуистской Индии — «Что есть ты, есть я; становясь на сегодняшний день fl| стью, давая тебе, я даю самому себе» (там же, р. 248). е
Все зависит в таком случае от «texte capitaie»*, записанного Элсдоном ft 1909) со слов маорийского мудреца Тамати Ранапири из племени нгати-р») ная роль, которую играет хау в «Очерке о даре», — и слава, которую оно б жало в антропологической экономике, — едва ли не целиком основаны Н| ке. Здесь Ранапири рассказывает о хау таонга, т. е. предметов из наб сфер обмена, ценностей. Я предлагаю перевод текста маори, сделанный рый также опубликован в оригинале), и французский перевод Мосса.
Я буду теперь говорить о хау и церемонии уангаи хау. Это хау — не то хау (ветер), который дует. Я буду осторожно объяснять вам. Представьте, что
некоторое время, решает как-то ее возместить, и тогда он дает мне в подарок какую-то вещь. Так вот, вещь; которую он дает мне — это хау той вещи, которую потом отдал ему. Вещи, которые я получил за этот предмет, я должен вручить вам. С моей стороны было бы неправильно хранить такие вещи у себя, желанны они мне или нет. Я должен я сначала отдать их вам, потому что они — хау вещи, которую вы мне дали. Если бы я стал держать у себя эту равноценную вещь, то серьезные несчастья обрушились бы на меня, даже смерть. Это получил от и есть хау, хау лич-ной собственности или лесное хау. И довольно об этом.
вас, ау вас есть какая-то вещь, и вы даете ее мне, бес- cet article; vous me le donnez sani fA платно. Мы не торгуемся из-за нее. Теперь я от- faisons pas de marche a ce propol» A даю эту вещь третьему человеку, который, спустя article a une troisieme personn» qui fl tain temps s'est ecoule, diddt <y| chose en paiement (utu), H m« faU| chose (taonga). Or, ce taonga quit sprit (hau) du taonga quej'al r*CU ( ai donnes a lui. Les taonga qutJ'lt I ga (venus de vous) il faut qu«J« vc serait pasjuste (tika) de ma partdt'l pour moi, qu'ils soient desirabl«l (H ables (kino). Je dois vous les donn«rc du taonga que vous m'avez donni. i deuxieme taonga pour moi, 11 pouH mal, serieusement, meme La mort. Tl de la propriete personnell», I* hOU I de la foret. Kati ena. (Asrz iur M I
' Основного текста (фр.}.
'' Перевод с французского: Я буду гоюрить с ими о хау. Хау это не дующий "т*р. I
положите, что вы обладает* опр*Д«л(НИЫМ тогром (таонга) и дат* ми* ЭТОТ то**?, (
Экономика каменного века
Мосс жаловался на сокращение Бестом некоторой части оригинала маори. Чтобы быть уверенным в том, что мы ничего не упустим в этом документе, и в надежде, что из него можно получить еще и дополнительную информацию, я попросил профессора Брюса Биггса, известного исследователя маори, приготовить новый подстрочный перевод, оставив, однако, термин «хау» в оригинале. В ответ на эту просьбу он любезно и быстро предоставил следующую версию перевода, составленную без обращения к переводу Беста'': Теперь что касается хау леса. Этот хау — не тот хау, который дует (ветер). Нет. Я буду осторожно объяснять это вам. Вот, у тебя есть что-нибудь ценное, что ты даешь мне. Мы не договариваемся о плате. Теперь, я даю это еще кому-то, и много времени проходит, и тогда этот человек думает, что у него есть ценное и что он должен дать мне что-нибудь взамен, и он так и делает. Так вот, это ценное, что мне дали, это хау того ценного, что было мне дано раньше. Я должен отдать его тебе. Это было бы неправильно оставить его себе, все равно — хорошее это что-нибудь или плохое, это ценное должно быть отдано тебе мною. Потому что это ценное и есть хау другого ценного. Если я присвою это ценное, мне будет плохо (мате). Таков хау — хау ценностей, хау леса. И так много об этом.
Относительно текста, как его воспроизвел Бест, Мосс замечает, что — несмотря на признаки «esprit theologique etjun'dique encore imprecis»* — «он содержит только одну неясность: вмешательство третьей персоны». Но даже это затруднение Мосс впоследствии устраняет ясным толкованием:
