Шекия Абдуллаева - 11 самых актуальных вопросов. Страхи большого города
Когда ко мне за помощью обращается человек, пострадавший от рук преступников, я считаю своим долгом прежде всего объяснить ему, что в преступлении виноват исключительно нападающий, грабитель, насильник. Виноват – преступник, и это даже не обсуждается! Думать иначе – значит совершать логическую и, что еще страшнее, этическую ошибку. Эту позицию я занимаю четко, определенно и однозначно, поскольку во множестве исследований показано: чувство вины – одно из главных в структуре переживаний пострадавшего. Особенно много об этом говорят в связи с сексуальным насилием, и, учитывая «интимность» травмы, подобная аберрация в сознании пострадавшей стороны понятна, но простое ограбление – тоже не исключение из общего правила.
Каковы причины? Почему чувство вины выступает здесь зачастую наравне со страхом? Просто потому, что у пострадавшего есть иллюзия, что он мог защититься от агрессии. Возвращаюсь к тем двум женщинам, которые стали героинями моей программы на Первом канале; там ситуация выглядела следующим образом. Женщина, у которой украли сумку среди бела дня, активно проговаривала свое чувство вины – мол, да, я виновата, не надо было выглядеть клушей, надо было держать сумку крепко, прижавшись к ней всем телом. Другая – та, на которую напали в подъезде, не понимала, что она испытывает чувство вины, не отдавала себе в этом отчета: мол, в чем тут моя вина, это грабители плохие люди. Поскольку же вина является невротическим симптомом, ее важно проговорить, а затем – выведя ее на поверхность сознания – разрушить.
Что такое вина? Вина – это попытка человека вернуться в свое прошлое и его переделать. «Если бы вы держали сумку прижатой к телу, то преступник вряд ли бы напал на вас, правильно я понимаю?» – спросил я у той женщины, которую обокрали днем. «Да», – не задумываясь, ответила она. «А вы чувства вины не испытываете?» – спросил я у второй моей гостьи. «Нет, не испытываю», – ответила женщина, на которую напали ночью. «А если я скажу, что вы постоянно думаете о том, что пошли “неправильной” дорогой и потому преступники вас увидели, я буду прав?» «Да, потому что я шла там, где почти не было фонарей», – согласилась женщина. «То есть, вы чувствуете себя виноватой в том, что пошли в тот злосчастный вечер не той дорогой?» – уточнил я. «Получается, что так… – растерянно констатировала моя собеседница, и тут у нее случился инсайт. – Да, я постоянно думаю о том, что поступила неправильно, когда пошла коротким путем! Я себя ужасно ругаю за это! Это же чувство вины, вы совершенно правы!»
И дальше я раз за разом задаю человеку, пострадавшему от преступников, одни и те же вопросы: «Могли ли вы знать, что это случится с вами сегодня и при таких обстоятельствах?», «Могли ли преступники, напавшие на вас, сделать это как-то иначе?», «Были ли бы вы застрахованы и на этот случай?» И наконец – «Кто все-таки виноват в том, что он напал на вас, воспользовался вашей уязвимостью, вашим доверием, вашим хорошим отношением к другим людям?» Самое важное – чтобы человек понял: что бы ты ни делал, ты не можешь уберечься на все сто процентов, преступник на то и преступник, чтобы искать лазейки, и у тебя не только нет оснований, ты в принципе не можешь и не должен испытывать чувство вины за то, что оказался объектом правонарушения.
Все, кто уже пострадал от рук преступников, и все, кто еще может пострадать (а это любой человек, любой из нас), должны усвоить раз и навсегда: есть лишь один виновник преступления – и это преступник. Ты можешь идти по улице голый, с отсутствующим сознанием и с открытой сумкой, набитой деньгами. Можешь держать нараспашку дверь своей квартиры. Можешь оставить ключ в замке зажигания и отправиться в неизвестном направлении. Ничто из этого не дает другому человеку права воспользоваться тобой или твоей собственностью. А мы из-за какой-то своей внутренней ущербности, видимо из-за страха, наверное, постоянно норовим обвинить потерпевшего – мол, сам виноват, не надо было провоцировать. Это абсолютно идиотическая конструкция!
Однажды по телевизору увидела сюжет о том, что у какой-то женщины, подходившей к своему дому, преступник вырвал из рук сумку и скрылся. Дальше следовал комментарий работника милиции. Выяснилось, что женщина, как и все мы, собственно, вела себя вызывающе неправильно. Почему все мы? А скажите, как вы носите сумки? В руках, на плече, а если рюкзак – то на спине? Вот и провоцируете негодяев. Потому что правильно носить сумку на животе, повесив ее на шею. Плюс не надевать на голову капюшон, который мешает обзору.
– Да, вот про капюшон – это прекрасно! И умереть потом от менингита! Прекрасный план от работников милиции. Супер! Повторяю: единственный способ спровоцировать преступника – запрыгнуть на его половые органы или всучить ему деньги, – продолжает доктор. – Все остальное – это его действия, его ответственность и совершенное им преступление. Он может быть хитрым, изобретательным, или просто ему повезло застать нас врасплох – мы-то, будучи жертвой, какое имеем ко всему этому отношение? Преступника провоцирует исключительно его собственная готовность совершить преступление.
И в этом смысле я терпеть не могу двусмысленное слово «жертва». У него неудачные коннотации, то есть система ассоциаций, которая, так сказать, совершенно не соответствует моменту. Когда мы слышим слово «жертва», мы автоматически вспоминаем о том, что можно «принести себя в жертву», «пожертвовать собой» – существуют такие устойчивые выражения. То есть, в сути этого слова заложен какой-то активный компонент, нечто вроде сознательного согласия на такую участь. А это полная ерунда. Никто из «жертв» не собирался быть «жертвой».
Поэтому я предлагаю использовать гениальную юридическую формулировку – потерпевший. Преступник находится в активном залоге, потерпевший – в пассивном: на него напали, его ограбили, его изнасиловали. А у нас большинство женщин, подвергшихся насилию, к сожалению, рассуждают иначе – мол, я сама виновата, я что-то сама не так сделала, если бы я поступила иначе, то со мной бы ничего не случилось. Насильник – ангел, а «жертва» – провоцирующий демон, грешная соблазнительница. Ну, чушь же!
– Да, да: или поздно шла одна по темным переулкам, или короткую юбку надела, или ярко губы накрасила.
В правоохранительных органах любят приводить статистику на этот счет: сколько женщин спровоцировали мужчин на преступление своим внешним видом или поведением. Существует даже наука такая «виктимология» – учение о жертвах преступления. На одном из сайтов прочитала: «Анализ следственной и судебной практики по делам о половых преступлениях свидетельствует о том, что многие девушки и молодые женщины, ставшие жертвами половых посягательств, пострадали по собственной “вине” из-за легкомысленности, неосмотрительности, особенно в отношениях с незнакомыми мужчинами». Кстати, при оценке степени общественной опасности содеянного и вынесении наказания лицу, совершившему половое посягательство, суд учитывает виктимогенные факторы.
– При этом женщина не знает, что именно привлекло преступника, а потому не понимает, как нужно скорректировать свое поведение. И кажется, что единственный выход в такой ситуации: сидеть в углу в парандже и со шваброй, чтобы бить наотмашь каждого, кто подойдет в зону досягаемости, потому что всюду бродят насильники и маньяки, которых можно спровоцировать движением мизинца на правой ноге. Вот в такое замечательное положение поставлена женщина подобным подходом к случаям сексуального насилия. Разумеется, вместо того чтобы выздоравливать после пережитой травмы, она с каждым днем будет чувствовать себя все хуже и хуже.
– Понимаешь, о краже кошелька можно всем рассказать. Денег, конечно, не прибавится, но хотя бы полегчает. А про изнасилование не каждая женщина захочет говорить, объявлять всем о своем унижении. И не каждая сможет быть откровенной с мужем – черт его знает, как он среагирует? Может, из брезгливости не захочет с ней больше сексом заниматься. Или у него возникнут комплексы и чувство вины, что не смог ее защитить, что тоже не здорово для нормальных отношений.
– Я могу понять женщину, которая не хочет говорить об этом и старается скрыть факт сексуального насилия. Но здесь нечего стыдиться, потому что она не виновата. Более того, если она не сломалась и назло этим подонкам решила жить счастливо и свободно, такое поведение вызывает уважение, как всякий подвиг, – а в данном случае речь идет о личном человеческом подвиге: справиться с несчастьем и суметь жить дальше.
Наконец, это хороший способ проверить, как к тебе относятся люди на самом деле. Не говорю, что фактом сексуального насилия надо бравировать, но нет повода скрывать что-то и чувствовать себя виноватой.
