Мэрилин Каган - Защитники сердца. Управление привычками и установками, которые мешают стать богатым и получать удовольствие от жизни
Шлюпка врезалась в первую же скалу и сложилась пополам. Эрика и Билла тут же выкинуло в воду. Я еще как-то удерживался посреди шлюпки, нос которой маячил прямо перед моим лицом. Шлюпка находилась у самых скал, и я в ужасе ждал, когда же волны бросят меня прямо на их острые выступы. Думать я мог лишь о том, как бы избежать этой участи — и мне оставалось только выбраться из середины шлюпки. Конечно, в итоге я шлепнулся в воду, а шлюпка благополучно уплыла в другом направлении. А пытаться ухватиться за скользкую скалу из вулканической породы было все равно что цепляться за мокрые бритвенные лезвия.
В итоге я оказался по грудь в воде у входа в пещеру, простиравшуюся вглубь метров на двадцать. Волны играли мной, словно маленьким шариком для пинбола: нахлынув, они заставляли меня погружаться под воду и снова выныривать в поисках воздуха. Прибой был настолько сильным, что я не мог добраться до лестницы в десяти метрах от меня. Я пытался держаться за скалу, но песок, на котором я стоял, засасывал меня все глубже, да к тому же я сильно ударился головой о камни. Я больше не мог удерживаться под натиском волн. Мне пришлось снять кожаную куртку: она была чересчур тяжелой и холодной. Я совершенно измучился. Мне было всего двадцать девять, я женился только полгода назад, и теперь мне предстояло умереть.
Тем временем Билл и Эрик умудрились добраться до свода пещеры. Они пытались дотянуться до меня, но нас разделяло по меньшей мере три метра. Они, должно быть, видели, как меня швыряло туда-сюда, словно тряпичную куклу. И хотя надежда покинула меня, я все еще боролся за выживание.
Внезапно меня посетила новая мысль, некое ощущение, а может, даже и голос — не знаю точно. Но где-то внутри себя я услышал: «Мне надо выбраться отсюда, потому что Ли беременна. Меня ждет малыш». Я знал, что моя жена делала тест на беременность, но результат тогда оказался отрицательным. Однако я чувствовал, что мне нужно справиться с бедой, что меня ждут.
Когда я почувствовал в себе силы, то понял, что, продвинувшись вглубь пещеры, окажусь в безопасности и смогу выбраться из воды. В итоге я оказался на участке суши. Теперь я знал, что не утону… разве что умру от голода!
Прошло минут пятнадцать. Измученный, я замерзал. И тут я услышал голос Билла: «Уоррен… Уоррен, ты там? Можешь выплыть?»
И я ответил ему: «Естественно. Именно поэтому я тут и сижу!»
К счастью, каждые две недели сменяются смотрители парка. Никогда не угадаете, к чему это я. Очередная смена пришлась именно на тот день. Откуда ни возьмись, появилась лодка, а на ней двенадцать парней со снаряжением для скалолазания и подводного плавания. В пещере была узкая расщелина, ведущая к самой ее вершине, и я попытался найти опоры для рук и ног, чтобы суметь схватиться за веревку, которую ребята сбросили мне. Не знаю, наверное, в каждом из нас всегда остаются какие-то силы. А может, тому поспособствовало нечто более значительное. Но я все же выбрался из пещеры. Береговая охрана спустила мне на вертолете спасательную корзину, и мы вместе с Биллом залезли в нее — он поранился, помогая водолазам достать до меня.
Мы отправились в близлежащую больницу, и пока летели на вертолете, я думал: «Я должен быть испуган, а я спокоен». Я думал: «Ну же!», — мне казалось, со мной должно случиться что-то наподобие произошедшего в фильме «Бесстрашный» о роковой авиакатастрофе. Теперь ничто не могло сломить меня. Мне наложили швы на голову и локти, и я с ног до головы был в синяках приятного багрового оттенка.
Я глубоко спал, приняв обезболивающее, когда в шесть утра проснулся от рыданий жены. Она снова сделала тест на беременность, и, на сей раз он оказался положительным. Как же это меня воодушевило! Последующие несколько дней я все вспоминал те мысли, что пришли мне в голову в пещере. Я вспоминал голос, который требовал, чтобы я выбрался оттуда. Он говорил мне, что кто-то, еще пока не пришедший в этот мир, будет рассчитывать на мои силы.
Мне исполнилось тридцать, и у меня родился первый малыш. Теперь я каждый день проживаю, вспоминая то, как был на волоске от смерти. Я рискнул, уволившись с хорошо оплачиваемой работы. Теперь я замечаю за собой, что стал обращать на свои ощущения гораздо больше внимания. Вы же помните, я из тех, на кого, как казалось бы, не влияют превратности судьбы. Однако, уделяя внимание тем своим чувствам, которыми я по большей части пренебрегал, я осознал нечто важное: всю жизнь меня окружала одна депрессия. По каким-то личным причинам я давил в себе радостные переживания, страхи и волнения, пряча их от себя.
С каждым днем я все глубже понимаю, как коротка жизнь. И хотя я не могу со всей уверенностью утверждать, что это околосмертное переживание меня изменило, об этом можно судить по моей манере поведения.
Слушая захватывающую историю Уоррена, мы не переставали удивляться: он не считал, что это травмирующее событие привело к разительным внутренним переменам. Впрочем, он признал, что поступил довольно смело, когда оставил работу, обеспечивавшую ему финансовую стабильность, прямо перед рождением первенца. Жизнь, которую он вел до происшествия на море, предстала перед ним в своем истинном свете: его совершенно не волновали собственные чувства, он был безразличен к своим радостям и страхам, окаймленным абсолютной депрессией.
Долгие годы Уоррен зарабатывал на жизнь сочинительством. И хотя интеллектуализацию он применял с умом, она все же не подпускала его к собственным чувствам. Ужасное, опасное для жизни испытание, выпавшее на его долю, позволило ему прислушаться к «защитникам», разместившимся вокруг его сердца. Он смог проникнуть вглубь себя и постепенно научился жить не только разумом, но и сердцем.
Мы лишь предполагаем, что озарение, посетившее Уоррена в пещере, вероятно, можно было бы отнести к двум вещам. Во-первых, существует нечто, о чем мы ничего не знаем и на что можем лишь надеяться; нечто, куда большее, нежели мы; с этим мы пытаемся установить связь ради того, чтобы получить утешение и наставление. И, во-вторых, Уоррен мог иметь в виду свой собственный внутренний голос, призывавший его к развитию и выходу за рамки того, кем он являлся на тот момент.
Мэри Линн РаджскубМэри Линн Раджскуб — актриса. Ей около сорока, и сейчас она занята в популярном сериале «24», где играет компьютерного гения Хлою О’Брайан в паре с Кифером Сазерлендом. Кроме того, она исполняла роли и во многих других известных фильмах, включая картины «Стильная штучка», «Блондинка в законе-2» и «Маленькая мисс Счастье».
Одним воскресным утром мы пришли в гости к Мэри Линн, чтобы выслушать ее историю — в ее солнечный, еще не отстроенный до конца дом, по которому с удовольствием бегали ее многочисленные домашние любимцы и любимицы — собаки. В тот период она ожидала первенца.
Мэри Линн искренне поделилась с нами рассказом о путешествии, приведшем ее из родного города Трентона, что в штате Мичиган, в Лос-Анджелес и, в итоге, на съемки телевизионного сериала, отмеченного не одной наградой. Нас тотчас же удивило ее столь раннее желание пойти по пути, отличному от того, что избрали члены ее семьи. Оглядываясь на прошлое, теперь Мэри Линн осознавала, как отчаянно желала отдалиться от них. Однако в то время она этого совершенно не понимала. Она уже практически ступила на путь, идя по которому, вышла бы замуж совсем юной, никуда бы не уехала и никогда бы не украсила собой сцену. Но какой-то постоянный, упорный и почти бессознательный внутренний импульс не позволил ей «остепениться» такой юной.
Мне было стыдно и страшно испытывать чувства и иметь мысли, которые шли вразрез с представлениями членов моей семьи. В детстве я усердно пыталась ничем не выдать себя: мне не хотелось, чтобы кто-то узнал о том, что я думаю и чувствую. Если спросите кого-нибудь, кто был тогда со мной знаком, вам скажут, что я не отличалась любовью к веселью и забавам. Занятно, что позднее я стала комедийной актрисой.
Наверное, еще в детстве я понимала, что мне придется уехать, чтобы найти себя. Сейчас я осознаю, что каким-то образом мама, заметившая во мне интерес к театру и изобразительному искусству, решила, что меня нужно побудить к творческой деятельности. Они с папой отправили меня на занятия по акварели в местном торговом центре. Помню, как рисовала акварелью цветы — прямо как на открытках. Я понимала, что университет не для меня; мне хотелось поступить в художественную школу. Так я и сделала, и получила изумительный опыт.
Ни у кого в моей семье не было высшего образования. Свою учебу я оплачивала, взяв кредит. Думаю, что поступила в школу не от любви к искусству, а из-за страха застрять на бесперспективной работе. Наверное, именно поэтому, когда лучшая подруга попросила меня отправиться с ней на один семестр в Сан-Франциско, я тут же ухватилась за эту возможность. Где-то в глубине души я, видимо, понимала, что задержусь там.
