Екатерина Мурашова - Любить или воспитывать?
– Летом, во время гнездования, гуси живут большими колониями – они гнездятся на земле, и вместе им легче оборонить яйца и птенцов от хищников. Еды там в избытке, конкуренции за нее практически нет. Гуси кормятся, насиживают яйца, охраняют птенцов, спят, просто гуляют. Если появляется хищник, на него нападают и гонят его всей огромной колонией. Но вот Лоренц заметил у гусей странное поведение. Иногда, без всяких видимых причин, два гуся (обычно самцы) вставали напротив друг друга, поднимались на цыпочки, хлопали крыльями и кричали. Потом снова шли по своим делам. Через некоторое время ритуал той же парой повторялся. Были и другие устойчивые пары. Если к ним пытался присоединиться третий гусь (подходил сбоку и неуверенно взмахивал крыльями), его могли принять, а могли и прогнать. Союз гусей явно не имел ни оборонительного, ни сексуального, ни даже иерархического значения. Лоренц назвал наблюдаемое им явление ритуалом совместного крика у серых гусей и даже дал ему приблизительный перевод: «Ты здесь? – И я здесь! – Ты как? – И я так же! – Мы вместе, и это здóрово!»
– Вау! Да это же общение «Вконтакте»! – воскликнул мой смышленый мальчик. – Один в один! «Ритуал совместного крика»! Накопление френдов. Серые гуси, кто бы мог подумать!.. Так зачем им это?
– Ты сам ответь.
– Я думаю, просто для уверенности. Неодиночества в общей сети гусей, среди гусиной толпы.
Я демонстративно зааплодировала. Мальчик покраснел.
– Но почему не дружба в реале? – спросил он.
– Дружба в реале дорого стоит, требует много затрат. Друг может быть навязчивым, злым, неумным, дружбу надо поддерживать, ухаживать за ней, часто о ней думать. «Ритуал совместного крика» много проще.
– А игры?
– Я не смогла их толком исследовать, – призналась я. – Может быть, то, о чем ты уже говорил: желание свершений? Человеку, особенно молодому, хочется совершить что-то конкретное ради чего-то, что больше его самого… Построить, спасти, даже разрушить…
– Герострат, – вдруг сказал мальчик. Помолчал и тихо спросил: – Так что же… пусть оно будет?
– А ты? – спросила я в ответ (хотя обычно этим приемом не злоупотребляю).
– Я – нет! – твердо сказал он, но, подумав, поправился: – Я попытаюсь…
Воплощение добра
– Никому никогда ни до кого нет никакого дела! – парнишка лет шестнадцати, с красивым, но злым и капризным лицом смотрел на меня в упор. – И этого не изменить.
Однако пришел он сам, никого из взрослых не наблюдалось даже в коридоре, что давало надежду на возможность диалога.
Одет дорого и броско, на лице средиземноморский загар, в руке дорогой гаджет. Какая-то ситуационная неудача, сразу предположила я. Возможно, в отношениях. Девушка бросила или даже просто отказала в каких-то его притязаниях. Он привык получать желаемое, разозлился, потом пошатнулась завышенная родительскими возможностями самооценка, запаниковал, видел в фильмах или читал о том, что в таких случаях респектабельные люди обращаются к психологу, и вот пришел.
– Не согласна, – сказала я. – Смотри: матери всегда есть дело до ее детей, сколько бы им ни было лет. Влюбленного, пока длится влюбленность, волнует любая мелочь, касающаяся его возлюбленной. Людям, как правило, очень интересно все касающееся тех, кого они только что облагодетельствовали, хотя это и вполне эгоистическое чувство…
– Да не надо меня лечить! («А зачем же ты пришел, парень?» – мысленно усмехнулась я.) Весь мир – дерьмо! Все врут друг другу и сами себе про хорошее и светлое, чтобы не страшно было и не удавиться сразу. В семье, в школе, по телевизору, в инете… Я сам такой, не думайте, что я не понимаю, считаю, что это другие плохие, а я хороший. Мне тоже ни до кого дела нет. Я девушкам всякие слова говорю, которые, я знаю, они хотят слышать, а потом все забываю. Мы с друзьями вместе тусуемся, поддерживаем друг друга, перед родителями покрываем. А вот моему приятелю что-то стоящее обломилось или получилось у него что-то – так я не то что не радуюсь за него, мне даже неприятно бывает. И им про меня – так же, я спрашивал как-то в клубе, когда все бухие были, знаю…
Я почему-то ярко представила себе этот сеанс клубного психоанализа и спросила:
– Кто еще в твоей семье считает так же, как ты?
– Отец и дед, – моментально ответил парень, как будто заранее готовился к моему вопросу.
– Кто у нас отец и дед? (Уж точно не волшебники, мысленно вздохнула я, вспомнив фильм «Обыкновенное чудо».)
– Отец – бизнесмен. У него все есть, но он все равно все время Россию ругает, говорит, что в этой стране нельзя жить, потому что все ленивые и продажные. А дед сейчас на пенсии, в прошлом был чиновником, а еще раньше – комсомольским вожаком. Он говорит, что на Западе тоже все прогнило и размякло, и его скоро арабы с китайцами и прочие цветные сожрут, и зря Россия по западному пути пошла, потому что идти по нему, в сущности, некуда, надо было империю в кулаке держать…
– Так. Чудесно. А мама с бабушкой?
– Бабушка все время на кухне – еду готовит, у нас в доме просто культ жратвы, самым частым их вопросом ко мне всегда было: «Вовочка, ты кушать хочешь?» А мама – она у нас приезжая из Стерлитамака. Отец на ней по расчету женился: решил, что приезжие – они менее капризные, и, по его словам, не прогадал ни разу. Она последние два года, как сестра замуж вышла и во Францию уехала, а я стал самостоятельный, все вышивает крестом такие картины по образцам… Вы правильно сказали, матерям есть дело, она иногда хочет со мной поговорить, но я совсем не понимаю, о чем бы это…
Да, я ошиблась во всех своих предположениях и теперь искренне сочувствовала парню.
– Не думайте, я вижу, что вам тоже сказать нечего. Я вас не виню, потому как что тут скажешь? Вы, наверное, думаете: чего ж он пришел? Это я вам объясню. Я раньше много книжек читал и года четыре назад, маленьким еще, прочел вашу «Гвардию тревоги». Там, где про ребят, которые всем помогали. И я тогда поверил почему-то, даже значок аларм-гвардейцев на выставке взял и носил, как у них. А потом понял и сейчас вижу: все вранье, и вы врете (не мне даже сейчас специально, а и себе тоже, когда книжки пишете). Так же, как все. Но я вот не хочу, понимаете? Не хочу всю жизнь врать, не хочу крестиком вышивать, не хочу говорить красивые слова, в которые не верю, не хочу жить в стране, в мире, где все равнодушны друг к другу и только притворяются, не хочу жить вообще… Но вы не думайте, вы тут ни при чем совсем, это я вас так в инете нашел, на всякий случай, можно считать, попрощаться с детством… и вообще – попрощаться…
Что у меня есть для него? Я растерянно оглядывалась по сторонам, пытаясь хоть за что-то мысленно зацепиться. Игрушки для малышей на полках, картинки и пособия от логопеда, столик и стульчики, расписанные под хохлому… Под столом банка с насекомыми-палочниками, которых мне подарил разводящий их у себя дома мальчишка. Нету даже моей книжки про аларм-гвардейцев, которая могла бы послужить якорем. Я очень хотела, но никак не могла разозлиться на его идиотизм. Потому что на адреналине еще можно что-то быстро сообразить и предпринять (стрессовая мобилизация). Но вот на панике… А я, если сказать честно, в какой-то момент просто запаниковала. Потому что видела отчетливо: вот сейчас он встанет и уйдет, уже встает… Куда он пойдет, что сделает? Скорее всего, это просто истерическая демонстрация. А если нет?! Что если он действительно нашел меня в интернете, чтобы попрощаться с детством и… со всем остальным?
– Владимир, ты придешь еще?
– Нет, спасибо. Удачи вам и творческих успехов!
– Сядь сейчас! – рявкнула я, наконец-то сумев разозлиться (естественно, на себя). Парень от неожиданности упал на стул. – Ты прав, на каком-то уровне никому нет никакого дела. Но есть еще материальный мир, единственный данный нам в ощущениях. И смотри, смотри, какая штука: в нем воплощается только добро! Люди могут быть какими угодно – злыми, жадными, глупыми и противными, но они берутся за дело и всегда воплощают лучшее, что в них есть. И в этом твое и мое спасение. Смотри сюда: вот обои на стене – кто-то где-то придумывал эти цветочки, пытался их расположить покрасивее. Представил его или ее, как он сидит и думает? Потом кто-то наклеивал их сюда, строил детскую поликлинику, чтобы дети сюда приходили и лечились. А вот столик. Хохлома, ручная работа. Художник сидел с кисточкой и рисовал вот эти ягоды, эти золотые листочки. Видишь его? Может, он был пьяница и жене изменял, но воплощается только добро, и в тысяче детских садиков и поликлиник стоят его столики и стульчики. А вот ящик с игрушками. Каждую из них придумывали, рисовали, проектировали, вкладывали воображение, старались, чтобы было оригинально, красиво, полезно и по-доброму. Это же для детей… А вот мой блокнот для записей. Кто-то выбрал для него картинку и сделал так, чтобы листочки ровно и удобно отрывались…
– А зло? Его же много, – подавшись вперед вместе со стулом, спросил Владимир.
