Люк Райнхарт - ДайсМен или человек жребия
Она стояла, застывшая и неподатливая, в моих некрепких объятиях. Потом она заплакала.
— Я не верю, что вы священник, я хочу уйти домой. — Она прижалась к моему животу и всхлипнула.
In domine Pater incubus dolorarum; et fllia spiritu grandus magnum est. Non solere sanctum raro punctilius insularum, noncuninglingus variorum delictim. Habere est cogitare.
Она подняла голову и посмотрела на меня.
— Но зачем вы здесь?
— Manus Patri, manus Patri. Для вас, дитя мое, чтобы мы могли вместе войти в любовный spiritus delicti et corpus boner.
— Вы такой странный, — сказала она.
— Это святой миг. Иди и приди.
Двумя минутами позже она вышла из ванной во второй раз, застенчиво закрыв полотенцем живот, но выставив напоказ обе веселые, круглые, маленькие, розовые грудки.
Я отбросил простыни с ее стороны, и она прыгнула в постель. Так десятилетний ребенок прыгает в кровать с плюшевыми мишками.
Терри Трейси исполняла свои духовные обязанности, друзья мои, с поразительной теплотой, самообладанием, покорностью и мастерством. Слишком большим мастерством. Когда вначале у меня были сложности с проникновением в нее, я предложил ей окрестить необрезанного ребенка святой водой из ее рта, и она приступила к этому так самозабвенно, что прошло несколько минут, прежде чем я вспомнил, к чему, собственно, стремился. К тому времени я был слишком духовно заряжен, чтобы оказывать любое давление без риска достичь немедленной и полной благодати Божией. Она с состраданием утешала меня руками, а потом опустила свой святой рот на дрожащего ребенка, купая его: она говорила неведомым языком. Я стонал совершенно бессвязно и безвольно, как это бывает во время таких эмоциональных служб, когда почувствовал, что Святой Дух начал восходить. Я попытался извлечь необрезанного ребенка из священного храма и прошептал «Стоп!», но ангел не прекратил свое богослужение. Туманности, ребенок и я разом взорвались в божественном слиянии чувств: я погрузился в ее рот. Через десять-пятнадцать секунд, которые я провел далеко за пределами обычного мира смертных, я вернулся из своего духовного путешествия.
Ее рот и руки всё так же тепло охватывали мой пенис и яички, будто ничего не случилось. Я лежал без движения еще полминуты, а потом положил руку на руку Терри и сказал:
— Терри.
Она подняла голову в первый раз за три-четыре минуты, и, не поворачиваясь, подвинула свой задик ко мне поближе и сказала:
— Потрогайте меня. Ну пожалуйста, потрогайте меня.
Когда я засунул руки между ее ног и начал ласкать и тыкать, она ответила неистовым сжатием. В этот раз мой палец скользнул внутрь соответствующего и надлежащего отверстия. Ее рот пытался заглотить относительно расслабленный и основательно окрещенный член. Она перевернулась и в первый раз застонала. Однако в ее стоне явно прозвучало разочарование.
Я чувствовал себя подавленным, виноватым, раздраженным и не оправдавшим надежды, но, будучи человеком, живущим по воле Жребия, который играл роль преподавателя-священника-клиента, я просто отодвинулся от нее и сказал, что все было восхитительно.
Она ничего не сказала. Мы пролежали молча минут десять. Я был полон решимости таранить ее до победы, как только смогу вновь собрать свою красную армию на полуострове, но на данный момент мне не оставалось ничего иного, как лежать и чувствовать себя не оправдавшим надежды. Мне было даже не интересно, о чем думала она.
— Можете попробовать еще раз? — сказала она.
Мы повернулись друг к другу и предались страстному объятию, в котором было столько же ненависти, сколько и любви, пока она не вцепилась в мое плечо и не сказала, что я сжимаю слишком крепко. Через несколько минут любовных игр я поднял ее и поставил на четвереньки с намереньем войти сзади. Мы поместили голову дракона у входа в пещеру и попытались помочь ему войти. Все равно что толкать собаку по лестнице в подвал купаться. Мы поднажали. Произошла удивительная вещь: мой дракон вдруг прорвался за внешний барьер и погрузился на все три четверти дюйма. Она закричала и упала вперед. Я начал извиняться, но она немедленно вернулась на колени и пощупала у себя между ногами: руководящий комитет. После еще нескольких атак дракон исчез глубоко в пещере и, казалось, принялся удовлетворенно тыкаться носом в ее живот. Мои большие руки держали ее за талию и легко управляли ею, и я понял, что теперешнее переживание стоило того, чтобы подождать. Это было великолепно. В дверь позвонили.
Мгновение мы оба были настолько погружены в удовольствие оттого, как я наполняю собой ее внутренности, что просто не поняли, что в дверь позвонили. Когда это наконец до нас дошло, она встрепенулась, как олень, почуявший ружье, и сказала:
— Что это?
— Звонок в дверь, — тупо сказал я.
Она оторвалась от меня и перевернулась. Вид у нее был напуганный.
— Кто это?
— Не знаю, — тупо сказал я.
Затем, вновь обретя свое суперменское «я»:
— Должно быть, кто-то ошибся дверью.
— Нет. Лучше пойдите и проверьте.
На пороге стоял невысокий коренастый молодой человек в очках. Увидев меня, он, казалось, был потрясен.
— Это… — он снова бросил взгляд на дверь, которую я держал слегка приоткрытой. — Это квартира 4G?
Я точно не помнил и высунулся с голым торсом посмотреть на номер на двери, на который он только что смотрел. 4G.
— Да, — любезно сказал я.
Он уставился на меня.
— Я думал… я должен был… встретиться здесь кое с кем в девять часов.
— В девять часов? — До меня начало доходить.
— Видимо, я немного опоздал… Наверное…
— Вы… вы должны были здесь встретиться с девушкой, которая…
— Да, — вставил он. — Я должен был встретиться здесь с девушкой. — Он нервно улыбнулся и поправил очки в светлой оправе. Я заметил два прыща у него на лбу.
— Как вас зовут? — спросил я, продолжая держать дверь чуть приоткрытой.
— Э-э-э… Рэй Смит.
— Понятно. — На самом деле, насколько я помнил, его звали О'Рейли. Судя по его ответам в анкете, этот молодой человек вел себя с женщинами уверенно и раскованно. Он должен был встретиться здесь с проституткой, которую я лично нанял и проинструктировал вести себя так, чтобы он почувствовать себя растерянным. Он прибыл раньше назначенного времени.
— Входите, Рэй, — сказал я и распахнул дверь. — Меня зовут Нед Петерсен. Я здесь, чтобы проследить, чтобы Терри — так зовут нашу девочку — сполна отработала ваши деньги.
Он взглянул на меня — я был голым — и на абсолютно обычную мебель, как будто был первым посетителем в марсианской гостиной.
— Терри уже в кровати. Я ее разогревал. Хотите сейчас ее оседлать?
— Нет. Нет. Давайте вы. Я почитаю книгу, — он бросил взгляд на книжный шкаф.
— Не глупите, — сказал я. — Она здесь для вас. Я просто ее настраивал, объезжал ее.
— Но если вы… — он посмотрел на меня честным взглядом. Его свитер на плече был испачкан чем-то вроде яйца. Какая-то шероховатость.
— Вот что, — сказал я. — Давайте пойдем к ней вместе. И мне, и вам будет неуютно сидеть здесь в одиночестве.
— Нет, нет. Давайте вы.
— И не подумаю. Категорически отказываюсь оставлять вас одного в гостиной. А теперь идемте. Ну же.
Я взял его за локоть и повел в спальню. Кровать была пуста.
— Терри?
— Да, — донесся из ванной взволнованный голос.
— Пришел мой юный студент. Юный студент-богослов. Очень одинокий молодой человек. Отчаянно нуждается в собеседнике. Он может к нам присоединиться?
Что об этом думал Рей Смит О'Рейли, я не знал. В ванной царила тишина.
— Кто пришел? — наконец спросила она.
Я подошел к двери.
— Очень одинокий юный анахорет нуждается в вашем внимании. Ему это крайне необходимо. Он чуть не плачет. Можно, он присоединится к нам в постели?
— О да, — сразу ответила она.
Смит стоял возле кровати, где я его оставил, как забытый торшер без лампочки. Я с чрезвычайной деликатностью помог ему раздеться и проводил к месту дислокации кровати. Он натянул простыню до подбородка, как восьмидесятилетний старик, который ложится спать при температуре воздуха минус тридцать. Вскоре Терри застенчиво вышла из ванной, прижимая все то же полотенце к тому же месту. Смит уставился на нее, как на очередной предмет марсианской мебели.
— Терри Траш, разрешите представить вам Джорджа Ловеласа. Джордж, это Терри.
— О, привет, — радостно улыбаясь, сказала Терри.
— Как поживаете? — сказал Джордж Рэй Смит О'Рейли Ловелас.
— Как бы ты хотел ее трахнуть, Джордж? — спросил я, а мой собственный пенис поднял голову в далеко не праздном любопытстве.
— Вы первый, — выпалил он.
— Ладно, я первый, Терри. Дай-ка мне снова свою попку. — Терри выглядела немного удивленной, но быстро прыгнула в кровать к нашему молодому человеку и решительно выставила свой маленький задик. Ее лицо на подушке с радостной улыбкой повернулось к Джорджу, чья голова глядела в потолок на другой подушке в футе от нее. Вид Джордж имел нездоровый.
