Роман Перин - Гипноз и мировоззрение
Адербейджанские татары, имеющие иранское происхождение и примесь тюркской крови, самое разбойничье племя в Закавказье. В то время как, напр., надтарцы как обитатели глухих ущелий и дебрей леса отличаются спокойным внешним видом, ходят медленно, плавно, говорят тихо, не торопясь и не перебивая друг друга, адербейджанские татары, напротив, как истые дети степей, привыкшие испокон веков к кочевому или полукочевому образу жизни, подвижны, крикливы, болтливы, лихие наездники; от их раскочёвок или селения сутолока и шум доносятся до нашего уха уже с очень далёкого расстояния. Первые чистоплотны и аккуратны, вторые неряшливы и держат себя с меньшим достоинством, хотя трезвы и корректны в обращении с людьми. Аджарец – разбойник, пробирается осторожно, притаив дыхание, и метким выстрелом убивает свою жертву чаще из-за угла. Татарин делает среди белого дня самые отчаянные нападения, напр., на проезжие омнибусы и берёт не столько хитростью, сколько крайней дерзостью и необычной ловкостью и смелостью. Татары вообще народ ленивый, вялый, жестокий, крайне самолюбивый и вспыльчивый. Богохульство, святотатство, взяточничество, обман, мошенничество у них наблюдается, однако, редко. Зато ссоры из-за пастбищ, потрав, баранов, собак, женщин обычны и ведут у них то и дело к кинжальной расправе; женитьба татарина на христианке влечёт за собой убийство провинившегося родственниками – мусульманами. Пребывание кочевников на альпийских высотах считается самым подходящим временем для выполнения задуманной мести, т. к. на высокогорные пастбища не может простираться достаточный надзор властей, и там живут кочевники так, как жилось от 100 до 1000 лет назад. На местах зимнего пребывания татар хищнические инстинкты, унаследуемые от предков, сдерживаются административным режимом, снимаясь же с места со своими стадами, кочевники выходят совершенно из-под власти наших законов.
Курды, по своему психическому складу во многом напоминающие цыган, племя гораздо более разбойничье, хотя организованные банды курдинские наблюдаются реже татарских, к тому же курдов на Кавказе сравнительно не так много. Они ленивы, неряшливы, вспыльчивы, жестоки; они безпощадны к врагу, ненадёжны в дружбе, вороваты до необычайной возмутительной степени. Уважают они только себя и своих старших. Нравственность их вообще очень низка, суеверие чрезвычайно велико, а настоящее религиозное чувство развито крайне слабо. Грабёж, убийство, война – их прямая врождённая потребность и поглощает все интересы.
Ингуши, являясь самым разбойничьим племенем на Северном Кавказе, наводят страх на всю Терскую область. Храбрые и дерзкие до необычайности, они делают нападения среди белого дня не только на проезжих в поле, но даже на магазины в центральной части г Владикавказа организованными бандами, причём по совершении ограбления или убийства умеют исчезать с поразительной быстротой. В ночную пору в городе, не говоря уже об окрестностях, опасно даже ходить; уже в 8 часов вечера закрываются все лавки. Чем труднее и рискованнее предприятие, тем больше оно манит ингуша, который испытывает, по-видимому, необычайно приятное чувство после каждой удачи.
Запальчивость свойственна всему коренному населению как степному, так и нагорному. Однако у степняков Закавказья она выражена явственнее, чем в населении степей Предкавказья. Эта черта характера передаётся по наследству с таким упорством и постоянством, что ни школа, ни домашнее воспитание, ни строгость законов не могут сдерживать её в сложных границах, и множество убийств именно в ней берут своё начало.
…Итак, причины убийств и разбоев на Кавказе очень сложные и разнообразные. В общем их можно подразделить на внутренние и внешние. Первые лежат в психоантропологической организации племён и народов, населяющих край, во врождённых особенностях характера отдельных индивидуумов, а также психических уклонениях и болезнях людей; вторые – в сложившихся веками условиях семейного и общественного быта неодинаковых в разных местах в экономическом положении страны, отсутствия образования и надлежащего воспитания, в господстве правовых представлений, созданных арабскими юристами и дополненных турецкими персами, столкновении на маленькой территории нескольких цивилизаций и т. д. Причины второй категории изучались с давних пор нашими юристами; по данному вопросу существует уже довольно обширная литература. О причинах первой категории этого сказать, отнюдь, нельзя. Богатейший материал по криминальной антропологии, какой содержит в своём населении Кавказ, пока пропадает для науки за отсутствием исследователей. Мы ещё вовсе не имеем этнопсихологических исследований населения страны, недостаточно знакомы с нормально-антропологическими особенностями его и психологией жителей разных мест Кавказа, почему очень труден анализ кавказских убийств и разбоев с точки зрения ломброзовской школы криминальной антропологии. В увлечении некоторыми тенденциями современной криминальной антропологии легко преувеличить значение психопатологических факторов и оставить без надлежащей оценки психоантропологические. Что может быть верно для Италии, ещё недоказательно и во всяком случае не доказано для русских владений, особенно такой пёстрой в этнологическом и антропологическом отношениях страны, как Кавказ. Конечно, в ряде причин убийств и разбоев в крае некоторая доля приходится и на психопаталогию, однако гораздо менее значительная, чем иной, может быть, полагает. С другой стороны невольно навязывается мысль, что этнопсихика со всеми её внешними проявлениями меняется не так быстро, как издаваемые законы, требования и правила, и многие преступления являются в известной степени неизбежным следствием психоантропологической организации людей, передаваемой по наследству из поколения в поколение, из века в век.
(«Вести психологии, криминальной антропологии и гипнотизма». Под общей редакцией академика В.М.Бехтерева. С.Петербург, 1906. Публикуется в сокращении.)
Проф. И.А. Сикорский. «Демоническое»
Демонические черты… При сопоставлении образа биологического демона с соответственным типом, созданным творчеством поэтов, выступает ясно факт совершенной близости, если не торжества, обеих картин. Психические черты вырождения появляются рано: они уже заметны в ряду первых признаков начинающегося зла. Но настоящая природа их определяется только в нисходящих поколениях, где процесс вырождения становится вполне очевидным и где можно найти созревшими и развитыми все основные психопатические черты, бывшие в зачатке в предшествующих поколениях: здесь мы встречаемся с фактом постепенного нарастания семейных или фамильных пороков, душевных аномалий и недостатков характера, словом – с процессом психического вырождения.
Высшие или сложнейшие дегенеративные черты (по нашим наблюдениям) состоят в следующем:
а). В отношении ума. Умственные силы нередко развиты нормально и составляют единственную сильную сторону души, посредством которой субъект разрешает для себя все вопросы жизни и духа и даже такие вопросы, которые мало доступны умственному анализу и обыкновенно разрешаются (у нормальных людей) при участии чувства как более тонкого орудия (например, вопросы нравственности, долга совести и т. п.). Основными чертами ума демонических натур являются: многоречивость, наклонность к спору, к софизмам и диалектике, сухая логика и умственный формализм, пытающийся стать выше чутья совести и намёков нравственного такта, далее – стремление вытеснить логику фактов, заменить её логикой умственных построений.
б). В отношении чувства – на первом плане стоит всегда сильно развитое чувство гнева и органическая стихийная гневность, которая часто достигает размеров страсти (в смысле Канта) и поэтому с трудом поддаётся обузданию даже и у развитых в умственном отношении субъектов.
Чувство гнева становится, таким образом, постоянно тлеющей и всегда готовой чертой характера, которая придаёт роковую печать всей души и очень легко переходит в злобу, озлобление, злопамятство, мщение, мстительность. Многие высшие чувства: доброта, любовь, ласковость, надежда на лучшее будущее, вера в людей и добро – развиты не полно и никогда не достигают высоты идеальности; оттого подобные субъекты пессимистичны, недоверчивы, сухи, не знают счастья беззаветных чувств, не чуют великой, творческой для духа силы этих чувств. При таких основах вырождающегося духовного склада в душе демонических субъектов существует наклонность к постепенному усилению в себе личного начала, личных интересов, борьбы и враждебности, для которой агрессивное чувство гнева и гневности является главным исполнительным орудием. Недостаточное развитие высших чувств лишает даже очень умного дегенерата способности видеть, понимать и ценить высшие чувства и идеальные черты в других. Такой нравственный дальтонизм ведёт к роковым последствиям, он усиливает в дегенерате личное чувство и родит гордость, самомнение и личную переоценку вместе с неуважением и презрением к людям. Гордость у дегенератов является такой же глубокой чертой характера, как и гнев, она воспитывает в субъекте доведенное до крайности – noli me tangere. При таких основных чертах болезненного характера объединение с людьми в семье и в обществе является делом нелегким: всякое возражение представляется дегенерату нападением на него, а всякое несогласие – обидой и оскорблением. Для дегенерата не понятно идеальное, а понятно личное.
