Гарольд Гринвальд - Знаменитые случаи из практики психоанализа
После того как она закончила эти два рассказа, она остановилась. Казалось, ее вид переменился. Угрюмые, полные страдания черты стали более живыми, она выглядела жизнерадостной и явно была в более светлом и приподнятом настроении. Между тем на меня сошло понимание того, что с ней произошло; рассказанное ею в последнюю очередь и, по-видимому, без всякого плана прекрасно объясняет ее поведение в сцене, которая нанесла ей травму. В то время в ней жили как бы две группы переживаний, которые она не могла понять и относительно которых не могла прийти ни к какому выводу. При виде пары, выполняющей акт коитуса, она немедленно связала новое впечатление с этими двумя группами воспоминаний, придя, наконец, к пониманию их и в то же время их отвергая. За этим последовал короткий период переработки, «инкубации», после чего появились преобразованные симптомы - рвота как замена морального и физического отвращения. Тем самым загадка была разрешена. Не зрелище двоих вызвало у нее отвращение, но те воспоминания, которые оно пробудило в ней и все ей объяснило. Это могла быть только память о ночных приставаниях, когда она почувствовала тело своего дяди.
После этого признания я сказал ей:
—Теперь вы знаете, что вы подумали в тот момент, когда заглянули в комнату. Вы думали: «Теперь он делает с ней то, что он хотел сделать со мной в ту ночь и еще в другое время». Это вызвало у вас отвращение, потому что напомнило вам то чувство, которое вы испытали ночью по пробуждении, когда почувствовали его тело.
Она ответила:
— Да, скорее всего, что именно это и вызвало у меня отвращение и что об этом я подумала в тот момент.
— Ну, а теперь, когда вы уже взрослая девушка и все знаете...
— Теперь, конечно, я думаю так.
— Попробуйте теперь точно припомнить и сказать мне, что вы чувствовали в ту ночь при прикосновении его тела.
Но она не смогла дать никакого определенного ответа. Она только смущенно улыбалась, как если бы была убеждена в том, что мы уже добрались до конца истории и к этому уже нечего добавить. Я могу представить себе то тактильное ощущение, которое она позднее научилась описывать. И мне казалось, что ее черты выражали согласие с моим предположением. Но я не мог ни на шаг проникнуть глубже в ее переживания. Во всяком случае я был благодарен ей за то, что говорить с ней было намного легче, чем с пуритански настроенными дамами, с которыми мне доводилось сталкиваться во время моей практики в городе и для которых всякое naturalia непременно означало turpia[2].
Можно было бы считать случай объясненным, но откуда взялась галлюцинация головы, которая повторялась при каждом приступе и которая вызывала страх? Я спросил ее об этом. Она тут же ответила так, словно бы наш разговор расширил ее способность понимания:
— Да, теперь я знаю откуда. Это голова моего дяди. Теперь я узнаю ее. Позже, когда начались все эти ссоры, дядя страшно сердился на меня, хотя в этом не было никакого смысла. Он часто говорил, что это все случилось из-за меня. Если бы я не болтала, дело бы не дошло до развода. Он всегда угрожал, что что-нибудь сделает со мной, и когда он видел меня издалека, его лицо искажалось от гнева и он подбегал ко мне с поднятой рукой. Я всегда убегала от него и всегда мучалась тревогой, боясь, что он может схватить меня, когда я не буду его видеть. Так что лицо, которое я всегда видела, было его лицом, искаженным яростью.
Эта информация напомнила мне о том, что первый симптом истерии -рвота - исчез, но приступ тревоги остался и наполнился новым содержанием. Это значило, что мы имели дело с истерией, которая была большей частью отре- агирована. Поскольку вскоре она сообщила тете о том, что узнала.
- Рассказывали ли вы тете и другие истории так, как вы их понимали?
- Да, но не сразу, а немного позже, когда речь уже шла о разводе. Моя тетя тогда сказала: «Пусть это останется между нами. А если он станет чинить какие-то препятствия при разводе, тогда мы припомним ему все это».
Как я понимаю, с того времени один скандал в доме громоздился на другой, и недомогание Катарины перестало привлекать интерес ее тети, которая была теперь полностью поглощена своими ссорами — именно с того времени накопления и сохранения и закрепился в памяти этот символ.
Надеюсь, что наш разговор принес пользу этой девушке, сексуальная чувствительность которой была столь преждевременно травмирована. Больше мне не приходилось ее видеть. Я не буду возражать, если кто-нибудь усмотрит в разрешении этого случая истерии, как он здесь описан, скорее разгадывание, чем анализ. Разумеется, пациентка принимала как вероятные все те вставки, которые я сделал в ее рассказ, но, тем не менее, ей не удалось идентифицировать их со своими прошлыми переживаниями. Случай Катарины типичен в этом отношении, так как во всякой истерии, вызванной сексуальными травмами, можно обнаружить те переживания предсексуального периода, которые на ребенка не оказали никакого воздействия, но позднее, когда к девушке или молодой женщине пришло понимание ее сексуальной жизни, приобрели травмирующую силу в качестве воспоминаний. Таким образом, отщепление групп психических переживаний представляет собой нормальный процесс в развитии подростка, и вполне понятно, что их последующее соприкосновение с «Я» создает благоприятные условия для психологических нарушений. Более того, мне кажется уместным выразить в данном случае определенное сомнение: действительно ли расщепление сознания вследст- вие незнания отличается от того, которое вызвано сознательным неприятием, и не обладают ли подростки более обширными познаниями в сексуальной сфере, чем им приписывают или чем они сами в себе предполагают.
Дальнейшее отклонение в развитии психического механизма в данном случае определяет тот факт, что сцена открытия, которую мы обозначили как «вспомогательную», заслуживает также названия «травматической». Ее воздействие определяется не только пробуждением предшествующего травматического опыта, но и собственным содержанием; поэтому ей можно приписывать характер и «вспомогательного», и «травматического» фактора. Однако я не вижу причины, по которой следовало бы отказаться от этого абстрактного различения (хотя в данном случае эти факторы совпадают), поскольку в других случаях этому различению может соответствовать расхождение во времени. Другая особенность случая Катарины, которая, однако, некоторое время уже была известна, обнаруживается в том, что в процессе конверсии образование феномена истерии не следует непосредственно во времени за травмой, но проявляется только после короткого периода инкубации. Шарко считает подходящим для этого отрезка времени название «период психической переработки».
Тревога, проявлявшаяся у Катарины во время приступов, имела истерическое происхождение, т.е. она воспроизводила то чувство тревоги, которое возникало при каждой сексуально-психической травме. Я также воздержусь здесь от освещения процесса, который мне регулярно приходилось наблюдать в большом числе случаев; я имею в виду то, что уже простое наблюдение сексуальных отношений вызывает у девственниц аффект тревоги.
ЗИГМУНД ФРЕЙД
В данном случае ярко проявились тонкость Фрейда в толковании характерных деталей, умение проследить их происхождение, а также его осторожность в том, что касается некритического принятия каких бы то ни было элементов поведения или рассказа пациента. Мы находим здесь блестящий пример применения Фрейдом своего метода исследования и неутомимого поиска психических механизмов, детерминирующих установки и поведение пациента.
Хотя процесс лечения как таковой в данном случае не происходил, в описании представлен проницательный анализ одного из наиболее загадочных и разрушительных человеческих недугов - паранойи, психического заболевания, для которого характерны устойчивые мании навязчивой подозрительности. Этот случай представлял особый интерес для Фрейда как ученого, поскольку казалось, что происходящее противоречит психоаналитической теории, а именно, тому положению, что паранойя является результатом борьбы пациента с усилением его гомосексуальных наклонностей. Не отваживаясь на любовные отношения с человеком своего же пола, параноик преобразует любовь в ненависть и подозрительность. В данном случае молодая женщина, как это очевидно, перешла от любви к ненависти в своем отношении к молодому человеку. Задача, которую поставил Фрейд, сводилась к тому, чтобы выяснить, не скрывал ли за собой этот по видимости гетеросексуальный конфликт гомосексуальную проблему.
Многие описываемые в газетах случаи вспышек агрессивного настроения у вполне миролюбивых до этого людей представляют собой проявления параноидных маний. Если бы паранойя была так же легко различима для некомпетентного в области психологии человека, как, скажем, обыкновенная простуда, это избавило бы от ненужных страданий множество людей.
