Альфред Адлер - Индивидуальная психология как путь к познанию и самопознанию человека
Разобраться в затруднениях этих людей порой далеко не просто. Часто мы можем видеть, как такой человек исхитряется превратить нечто в свою противоположность, как он, к примеру, стремится к любви, но из-за избранного им несообразного способа действия сам же закрывает себе путь к достижению цели. Бывает так, что некто при лечении невроза проявляет максимум усердия и нетерпения как раз там, где следовало бы выждать, и терпит неудачу именно из-за своей спешки. Бывает и такое, например, что трудновоспитуемые дети сами приходят к пониманию своих ошибок, но это не ведет ни к каким действиям. Однако это возможно лишь в том случае, когда единая динамика этой связи остается скрытой. Возьмем тот факт, что имеется большое количество ленивых детей. Лень, конечно же, никак не назовешь добродетелью, поскольку она стоит на пути труда, соединяющего отдельного человека с обществом. Поэтому мы пытаемся бороться с леностью. Способ борьбы заключается не в том (и я уже упоминал об этом), чтобы выделять изолированные явления и пытаться их уничтожить. Обычно, когда к нам приводят детей с жалобой на ленность, нам регулярно приходится слышать следующее: мы пробовали уже и по-доброму и по-плохому — ничего не помогает. Ни то, ни другое средство для нас неприемлемо; гораздо больше удивляют нас педагоги, которые полагают, что если они в сто первый раз повторят ребенку то, что он уже слышал, то не иначе как по волшебству или с помощью некоей магической силы, заключенной в этих словах, он вдруг станет другим человеком. Но если вместо этого заняться рассмотрением предыстории таких детей, то скоро станет ясно, что это последнее положение вещей имеет долгое и сложное происхождение. Мы имеем дело с детьми, которые не верят в себя, которые находят свою лень естественной. Посредством лени они, без сомнения, создают для себя некую благоприятную ситуацию, из которой их выманить весьма и весьма нелегко. Когда им нечто не удается, о них не говорят: «Это неспособный ребенок», — но говорят: «Это все лень» и «если бы он не был таким ленивым, у него все бы получилось». Если такой ребенок не выполняет свои задания, то за него берутся с удвоенной энергией, в то время как прилежный ребенок достается без внимания. Есть даже немало таких детей, которые культивируют в себе лень только потому, что таким образом они привлекают к себе внимание. Какие меры воздействия применяются к таким детям? Они трудятся в, так сказать, облегченных условиях. И если с ними обращаются жестко и даже бьют их, они ведут себя так, как будто не понимают, где они находятся, в какой мир они попали. Вопрос о лени также следует рассматривать в контексте системного единства личности. Неорганизованных детей можно наблюдать довольно часто: они повсюду оставляют свои вещи и совершенно не обнаруживают склонности к порядку. Если мы останемся при частностях, то сможем только констатировать, что ребенок нарушает порядок и доставляет окружающим хлопоты. Но если мы попытаемся рассмотреть все факты во взаимосвязи, то наше внимание постепенно переместится на другого человека, а именно, человека, который создает порядок. Вы, конечно, с этим согласитесь: когда мы слышим о неорганизованном ребенке, то всегда рядом находится кто-то, кто озабочен порядком.
В связи с этим я хотел бы обратить внимание на еще одну ошибку, которую часто совершают дети. Неорганизованные дети часто лгут. Мы сможем верно определить причину тогда, когда сами зададимся вопросом: при каких условиях я стал бы лгать? Например, тогда, когда мне предстоит нечто, связанное с опасностью, нечто, на что я не чувствую себя способным, и вынужден прибегнуть ко лжи. И ложь уже становится спасением, защитой и представляет собой не частный случай, а часть значительного движения, посредством которого — даже если оно оценивается как ошибочное — намереваются достичь каких-то выгод. Эта черта характера, всегда оставаться с выгодой, брать верх, иногда столь глубока, что на поверхности мы можем наблюдать лишь тенденцию. Они лгут не только потому, что чувствуют над собой силу, но просто для того, чтобы вырасти в своих глазах, ибо их самооценка весьма занижена. Эта низкая самооценка представляется нам чрезвычайно значимой как часть подготовки ребенка к жизни; ведь мы узнаем, что уже с первых лет формируется в сущности важнейшая часть душевного развития. Мы отмечаем это у всех детей и можем констатировать, что все ошибки, все многообразные перипетии в последующей жизни обусловлены ошибками и промахами, допущенными в детстве. Теперь мы можем ответить себе на вопрос, почему опыт не приносит никакой пользы, почему люди так редко учатся на ошибках. Потому что единство личности тенденциозно окрашивает все переживания и «прокручивает» каждую ситуацию до тех пор, пока ее не удастся превратить в «опыт», иначе говоря, подогнать под общий жизненный план. Возьмем, к примеру, изнеженного ребенка, который стремится только к тому, чтобы все время быть рядом со своей матерью и не обнаруживает никакого интереса к каким-то другим вещам. Попытаемся угадать, как такой ребенок будет вести себя в школе. Мы точно знаем, что он плохо подготовлен к школе и, конечно же, не испытывает никакой радости при мысли о ней. Он будет сопротивляться, кричать, плакать и в голове у него будет только одно: если бы я сейчас снова оказался дома. Все школьные задания будут вызывать у него протест, неприятие и ни о каком интересе не может быть и речи. Скоро станет ясно, что его способности не развиваются и так к нему и будут относиться. Что дальше? В самом благоприятном случае это просто закончится плохими отметками, что, само собой, лишь укрепит ребенка в его понимании: здесь плохо. Все такие переживания истолковываются ребенком по-своему. И если наказание ужесточается, то это лишь укрепляет детское убеждение: «Я так и знал, я здесь чужой». Его поведение в школе мы можем сконструировать заранее. Если ему, например, повезет с учителем и тот будет благожелательным человеком, то возможно последнему удастся оказать ему поддержку, так что у ребенка сформируется впечатление: «Учитель очень похож на мою маму, он так же себя ведет». Однако в настоящее время весьма нелегко создать в школе ситуацию так, чтобы дети ощущали материнскую заботу. В школе торжествуют иные законы и предъявляются иные требования. Как следствие, ребенок страдает от недостатка внимания. На него, как правило, смотрят как на «неспособного». И когда его выпускают в жизнь, он не верит, что сможет найти в ней свое место, он боится новых поражений, страшится новых ситуаций, новых занятий и всегда ждет лишь неприятностей. Он ведь уже столько раз пытался что-то сделать в жизни, и всегда его надежды рушились. И консультация по выбору профессии здесь ничем не может помочь, поскольку сводится к рассуждениям о различии сфер подготовленности.
Эта система ведет к многочисленным затруднениям и наносит непоправимый ущерб в дальнейшей жизни.
Разумеется, мы должны более точно изучить разного рода противоречия. Некоторые критики говорят: вот вам человек, который блестяще решил проблему профессии, но у него нет друзей, он ничего не хочет знать о других людях, и его эротическая жизнь зачахла. Неужели это можно назвать решением проблемы профессии, призвания, если человек с семи утра и до двенадцати ночи только и делает, что работает? Неужели такое положение вещей — в интересах человечества? Мы видим здесь ошибочное понимание призвания и общественной пользы, за что и приходится расплачиваться такой односторонностью. Кого интересует этот тип, пусть почитает рождественские сказки Диккенса, в которых автор мастерски изобразил такого персонажа.
Мне хочется коротко рассказать вам о человеке, который на тридцатом году своей жизни оказался впутанным в уголовную историю. Согласно иску он садистски использовал детей для удовлетворения своих сексуальных причуд. Я здесь стремлюсь только к тому, чтобы разобраться, как этот мужчина пришел к своей перверсии как способу решения для себя проблемы любви. Следовательно, мы должны начать поиск того звена в цепи его развития, на котором он застрял. У этого человека не было ни друзей, ни профессии. Он жил за счет каких-то невероятных спекуляций на бирже. Но следует сказать, что интерес к ним он проявлял лишь спорадически, время от времени. Его жизнь в основном заключалась в том, что он просиживал в кафе, читая газеты и обдумывая способы удовлетворения своих причуд. Он не посещал театр, не читал стоящих книг; такие вещи вызывали у него только презрение. Даже его походка и повадки были весьма характерными и как бы позволяли заглянуть в единство его личности. Он говорит своим телом. Например, движение руки (поднять, а затем небрежно уронить) ясно дает понять: «Все это ничего не стоит». И сколько бы с ним не разговаривали, он все время повторяете это движение. Эта пренебрежительность выражается не только в отдельных жестах, но и в почерке, когда в конце каждого слова мы видим направленный вниз росчерк, аналогичный в какой-то мере движению руки. И если мы теперь попытаемся понять причины того, что этот человек предстал перед судом, то мы увидим удивительное соответствие наших наблюдений всему его жизненному поведению. Подобно тому, как он движением руки обесценивает человека, так же он пренебрежительно отказывается от решения проблемы любви. Вы видите сами, дело вовсе не в том, чтобы заявить: «Вот человек с развитым чувством неполноценности, который стремится к власти». Конечно, и то и другое здесь присутствуют. Разумеется, не согласуется ни с какой общественной логикой то, что он выискивает детей для того, чтобы утвердить свое превосходство. Но то, что он всегда хочет быть неоспоримым победителем, мы понимаем именно как выражение его стремления к власти. Должно быть, некогда попытка решить вопрос любви закончилась для него неудачей. И не эта ли неудача явилась причиной формирования чувства неполноценности, с одной стороны, и стремления к власти, с другой? Мы должны здесь задаться вопросом: «Как происходило это развитие?» В какой-то момент, должно быть, была совершена ошибка, которая и явилась основанием для всего последующего. Обратимся к рассмотрению его взаимоотношений с людьми в период раннего детства.
