Андрей Курпатов - Индивидуальные отношения. Теория и практика эмпатии
Что же забавного в этой ситуации с моим «Просто самоучителем»? Сейчас, занимаясь подготовкой к изданию «Индивидуальных отношений», вынужденный сохранять в нем свою прежнюю «идеологию», я вдруг вспомнил об этом тексте. Вернулся к нему, перечитал и только теперь понял, почему шесть лет назад он казался мне абсолютно несостоятельным. Да, если оценивать его, занимаясь в этот момент работой над «Руководством по системной поведенческой психотерапии», то назвать его «серьезным» и «заслуживающим внимания», наверное, сложно. Но с точки зрения «Индивидуальных отношений», текст, действительно, и внимания заслуживает, и интересен по-своему, и, более того, словно специально для них написан. Так что, все это забавно, особенно, если учесть, что тут и автором, и критиком является один и тот же человек, который то сходится, то расходится с собой во мнениях, причем не по одному разу, ощущая при этом свою абсолютную самотождественность.
Наверное, поэтому сейчас в научном плане меня больше занимают «способы думать», нежели что-то, «о чем можно думать». В конечном итоге, именно «способы думать» определяют «то, что мы думаем», и более того – то, что мы видим или просто способны увидеть.
Андрей Курпатов
Общий раздел
Глава первая
Открытая система психологии человека
Методологическая проблема
Очевидно, что психотерапевт должен пользоваться в своей работе некой структурированной системой знаний о человеке. Однако здесь возникают серьезные трудности, поскольку системы знаний, которыми располагает психологическая наука, к сожалению, не приспособлены для решения конкретных психотерапевтических задач. Все они закрыто-системны, то есть представляют собой определенный «тематический» набор знаний, которые заботливо уложены тем или иным ученым в прокрустово ложе какой-то частной, «локальной» психологической теории. Иными словами, не существует такой психологической теории, которая бы «охватывала» человека в его целостности, целиком. Любая такая теория, как бы хороша она ни была и, возможно, даже удобна для каких-то прагматических целей, она всегда отражает только какую-то часть психического. Тогда как люди, естественно, живут не частями, а всем своим существом одновременно, и, причем, непротиворечиво.
Эта методологическая проблема лежит, разумеется, на поверхности, но относится к числу тех «очевидностей», которые привычно игнорируются, не замечаются, а то и вовсе обходятся научной общественностью стороной. Впрочем, этому есть, как минимум, два вполне понятных и оправдывающих нас объяснения. Во-первых, зачем акцентировать внимание на проблеме, если ты все равно не можешь ее решить? Во-вторых, по большому счету и не психологам ее решать, поскольку речь идет о методологической слабости науки как таковой, а вовсе не о том, что психология плоха. Так или иначе, но попытки составить целостную, единую и непротиворечивую систему знаний о человеке, несмотря на отсутствие необходимой для этого методологии, не прекращаются. Традиционная академическая наука идет путем механического складывания отдельных знаний и открытий одно к другому – «фигура» человека не высекается целиком из камня, но составляется из отдельных частей, что, как известно, не сулит этой конструкции искомой прочности.
К сожалению, пока наука как таковая не располагает таким методологическим инструментарием, который бы позволил нам обращаться с открытыми системами (к числу которых, безусловно, относится и психика человека), не «убивая» в них «живое», то есть – не расчленяя, не дробя, не растаскивая по кускам то, что мы призваны изучать. «Вскрытие», как говорят, конечно, «покажет», но это не тот метод, которым можно изучать жизнь и функцию. Если нас интересует жизнь и функция, «анатомический препарат» (а традиционный анализ неизбежно превращает любой «живой» психический феномен именно в такого рода «мертвый» предмет) вряд ли будет нам интересен, тут нужны другие методы исследования.
Так или иначе, но создание методологического инструментария, который бы позволил исследователям от психологии бороться за достоверность, а главное – практическую состоятельность своих знаний, лежит на совести философов, собственно методологов, но не психологов-теоретиков или психотерапевтов-практиков. Однако, работы в этом направлении не ведутся. Философия давно отказалась от своей роли сопроводительницы научного знания, замкнувшись сама на себе, так что рассчитывать на помощь с этой стороны не приходится. Предложенный нами метод – новая методология, или методология открытых систем, или психософия, – как кажется, способен решить эту задачу1 [2], создать открытую систему знаний о психике (психологии) человека. Он предлагает исследовать психологический опыт «психософическим методом», структурировать результаты этого исследования, основываясь на «теории принципа» (то есть создать систему, которая позволит структурировать знания о психологии человека на несодержательных основах), и только затем насытить этот несодержательный остов конкретным содержанием. Выстроенная таким образом открытая система позволяет сохранить в изучаемом предмете «живое», видеть в нем не застывший объект, но движение этого объекта.
Вместе с тем, нельзя сказать, что данное решение является идеальным. Мы, в любом случае, не гарантированы от ошибок, сшибок и парадоксов, которые неизбежно возникают между содержательными элементами системы. В данном случае, они не могут стать «роковыми», оказаться разрушительными для системы в целом, поскольку все-таки основной каркас, остов системы, благодаря «теории принципа» обустроен несодержательными понятиями, конфликт между которыми невозможен. Но «поверхностные» противоречия неизбежны и обусловлены, прежде всего, собственной игрой языка, пространством языковых игр. Кроме того, необходимо помнить, что, на какие бы ухищрения мы ни пошли, рамки содержательности заслоняют от нас эйдосы (сущности). И тут обнаруживает себя следующая проблема… Мы не можем забывать, что пространство нашей – психотерапевтической – работы отнюдь не так однородно, как бы нам того хотелось. Работа психотерапевта с неврозами, в области пограничной психиатрии, непосредственно смыкается с его же работой как человека с другим человеком. С одной стороны, когда речь идет о психотерапевтическом лечении, он, конечно, выступает в качестве некого внешнего фактора, оказывающего воздействие на психический аппарат, страдающий тем или иным расстройством. Но, с другой стороны, он при этом не перестает быть человеком, который входит в сущностный контакт, в сущностное отношение с тем человеком, психический аппарат которого «представлен» ему «на терапию».
Добиться комплиментарности между содержательной и несодержательной сферами крайне затруднительно, если вообще возможно. В этих случаях технология новой методологии предлагает следующий ход. Определяются вектора – аспекты психической активности человека, которые «покрывают» или, если угодно, расчерчивают все его поведение. Каждый из этих векторов рассматривается как уровневая система, которая позволяет исследовать содержательные и несодержательные аспекты. Внутри же содержания по каждому из векторов также определяются соответствующие сферы, которые позволяют формировать непротиворечивое общее представление о данном содержательном анклаве. В целом, выходит весьма замысловатая конструкция, но освоение всех ее звеньев весьма и весьма продуктивно.
В настоящей работе будут схематично представлены только некоторые части «открытой системы психологии», необходимые для более полного понимания одного из векторов этой системы, а именно – вектора личности, о котором более подробно мы рассказываем в книге «Развитие личности»2. Конечно, материал теории намечен только пунктиром и с той лишь целью, чтобы создать у читателя некое представление о том, что имеется в виду, когда речь идет об открытой системе психологии. Цель данного раздела – лишь ознакомление с полем психологического знания, даже лишь частью этого поля.
Органопсихический вектор
Первый вектор открытой системы человека представляет собой, в определенном смысле, аналог психической организации животного, но именно специфично человеческий аналог. Вне зависимости от внешних условий (наличие или отсутствие социальных отношений, языковой среды, специфической трудовой деятельности и проч. и проч.) человек рождается человеком и будет им, но в большей степени «человечность» проявляется в фило– и особенно в онтогенезе за счет или в системе с двумя другими подсистемами – личностной и гносеологической. При ближайшем рассмотрении этот первый вектор физиологичен по своей сути, именно поэтому данный аспект психического можно условно назвать «органопсихикой». И можно также сказать, что этот аспект психического есть производная психофизиологической структуры нервной системы человека и среды его обитания.
