Борис Братусь - Аномалии личности
Какое место занимает описанный подход в ряду других методов исследования личности?
Большинство существующих методов независимо от их построения и способов обработки полученных результатов объединяет направленность на изучение уже так или иначе сложившегося, "ставшего" психологического явления. Констатируя наличие определенной черты личности, выясняя характеристику ее психологических составляющих, эти методы оставляют в стороне проблему возникновения данного феномена, т. е. как раз то, что, как мы уже знаем, составляет главное условие его психологического познания. Этот недостаток во многом относится, как мы видели, и к такому важному научному методу, как лабораторный эксперимент. Сказанное, однако, призвано не умалить значение эксперимента, а показать его место в познании личности, то, что, как и любой другой метод, он имеет свои ограничения и свою область применения. Самое тонкое экспериментирование не может заменить необходимости теоретической (но опирающейся на определенную процедуру обработки жизненного материала) работы, призванной проанализировать процесс становления изучаемого феномена и построить гипотезу о его целостной психологической природе. Эксперименты в свою очередь совершенно необходимы, поскольку могут во многом подтвердить или подвергнуть сомнению наше построение, могут служить контрольными "срезами", диагностирующими промежуточные результаты постоянно идущего процесса психической жизни. С известным основанием можно утверждать, что психологический анализ становления и развития — это не еще один метод познания психического, а ведущий метод, поскольку он прямо направлен на раскрытие сущности предмета,— метод, без которого все другие — лишь выхватывание частей без попытки понять целое [87].
Представленная выше разработка метода, разумеется, была лишь одним из вариантов возможных подходов к анализу клинического материала [88] и не являлась исчерпывающей. Наиболее уязвимым следовало признать вопрос обоснования и проверки тех "моделей", тех предположений о работе психологических механизмов, к которым мы приходим в результате последовательного применения метода. Конечно, чрезвычайно важным полем проверки гипотез оставалась сама клиника, богатство ее материала. Так, если, исходя из наших "моделей", мы допускали, что некоторое изменение "независимых переменных" повлечет и определенные, заранее прогнозируемые нами изменения личности, то могли с большим основанием рассчитывать на то, что в обширном материале аномального развития можно найти искомые вариации условий, проследить особенности их влияния на изменение личности, соответствие или несоответствие этих изменений нашим ожиданиям, т. е. в конечном счете подтверждение или неподтверждение правоты исходных теоретических "моделей" и построений.
Вместе с тем проверка клиникой при всей ее строгости имеет и недостатки. Прежде всего этот процесс достаточно длительный: сюда входят поиск необходимых нам вариаций условий, их фиксация и прослеживание, сбор дополнительных данных (беседы, наблюдения, эксперименты) и многое другое. Фактически каждая такая проверка — это исследование, которое в свою очередь может потребовать новой проверки и развертывания соответствующего нового исследования и т. д. Клиника, жизненный материал, в ней содержащийся, являются в этом плане постоянно идущим испытанием выдвигаемых психологических построений, и ложные, не нашедшие оснований в реальности построения этих испытаний, как правило, не выдерживают и остаются лишь достоянием истории; зато те, что их проходят и с честью выдерживают, обретают удивительно долгую жизнь в науке. Но помимо этого, повторяем, очень важного, но, если так можно выразиться, окольного, долгого пути проверки необходимо наметить путь более краткий, прямой, оперативный, связывающий, в частности, наши построения не только с логикой научного поиска и теоретических изысканий, но и с насущными прикладными задачами. В области аномального развития (как, пожалуй, ни в какой иной области психологии) невозможно до конца оставаться равнодушным созерцателем и бесстрастным исследователем происходящего, ибо объект исследования не вещь, не абстрактный предмет или физический процесс, а живая драма, иногда трагедия судьбы, отклоняющейся от путей полноценного развития, от путей приобщения к человеческой сущности и счастью. В это происходящее хочется вмешаться, исправить, помочь, направить по другому руслу. Поэтому насущная задача состоит в том, чтобы найти адекватные способы проверки наших выводов не только через анализ вариаций аномального развития, но и через пути коррекции, исправления этого развития, иначе говоря, совместить теоретическую проверку и практическое применение.
На первый взгляд решение такой задачи маловероятно. Действительно, сущность предмета, как мы хорошо знаем, раскрывается через анализ истории его становления. "Познать предмет — значит вскрыть реальный механизм его образования; значит узнать, как, почему и из чего он "делается", т. е. раскрыть реальный путь и способ его естественного "производства", а в идеале — и искусственного "воспроизводства" в условиях эксперимента" 28.. Но ведь в данном случае речь идет о "производстве" аномального, извращенного продукта, и призыв "в идеале", ради нужд строгого познания осуществить его искусственное воспроизводство выглядел бы чудовищным. Мы можем, однако, пойти по иному пути — пути искусственного "производства" и "воспроизводства" не аномалии, а заданного, планируемого нами "отклонения" от этой аномалии, ее коррекции. Это двойное отрицание, "отрицание отрицания" (сначала норма отрицается в продукте аномального развития, затем сам этот продукт отрицается в сконструированном нами воспитательном, психокоррекционном процессе), далеко не всегда есть в строгом смысле возврат в русло нормального развития, ибо понятие нормы отнюдь не сводится к отсутствию аномалий; "отклонение от отклонения" может быть лишь началом полноценного развития, одним из способов компенсации нарушений, новой формой приспособления к окружающему и т. п. Однако в любом случае, если мы хотим участвовать в "производстве" и "воспроизводстве" этих вторичных отклонений, нам необходимо опираться на целостную теорию личности, включающую, во-первых, представления об аномальном развитии, его причинах и закономерностях и, во-вторых, представления о внутренних механизмах и направленности нормального, продуктивного развития. Первое даст возможность определить структуру и динамику исследуемого личностного дефекта, наиболее благоприятные для получения коррекционного эффекта моменты и способы воздействия. Данные же о норме составят перспективу роста личности, путей ее дальнейшего развития. Отсюда следует, что если сознательно спровоцированное нами "отклонение от отклонения", последующий путь перевоспитания и коррекции личности оказались успешными, то это должно свидетельствовать в пользу верности, правоты тех общих, ориентировавших нас теоретических "моделей", на основании которых строились наши воздействия.
Такой способ проверки теоретических построений и представляется наиболее приемлемым, наиболее адекватным для изучения аномального развития, поскольку в нем удается сочетать, непосредственно соотносить и чисто исследовательские, научные задачи, и задачи коррекционные, гуманитарно-воспитательные, прикладные. То, что при этом проверке подвергаются не только "модели" собственно аномального развития, но и определенные "модели" развития нормы, отнюдь не является препятствием или недостатком, поскольку учения о норме и патологии в принципе не могут рассматриваться совершенно изолированно, оторванно друг от друга. Теория психологии изучает один объект — закономерности психической жизни человека, понять которые можно, лишь исследуя все проявления, все возможные этапы, варианты и испытания этой жизни, в том числе и испытания экстремальными условиями аномального развития. Психический аппарат человека един, и единой должна быть теория, его объясняющая.
Итак, предлагаемый подход к изучению аномального развития личности может быть сведен к следующему. Вначале анализируется процесс возникновения и становления интересующего нас психического нарушения, его составляющие, свойства и основные вариации протекания; затем строится теоретическая "модель" аномального развития, которая в свою очередь является основой для разработки формирующего эксперимента, системы психокоррекционных и воспитательных воздействий, с одной стороны направленных на разрешение какой-либо практической задачи, а с другой — служащих опытной проверкой выдвинутых построений. Если, таким образом, следствием психологического анализа является опосредствованное теоретическими гипотезами и моделями вмешательство в исследуемую действительность и ее преобразование, результаты которого проверяют и корригируют ход психологического анализа, то весь метод в целом можно назвать аналитико-преобразующим 29..
