Филип Зимбардо - Мужчина в отрыве
Женщины, которые все же хотят иметь в своей жизни что-то еще, кроме собачки, представляют своего будущего партнера в розовом цвете. Если мужчина черпает свои нереалистичные представления о сексе из порно, то женщины — из романтических комедий и книжек про любовь, которые дают им искаженное представление о том, какими должны быть отношения. Большинство женщин хотят мужчину выше себя ростом. Хотя такое желание вполне естественно, этого все же недостаточно для счастья. Многие успешные молодые дамы, сделав себе карьеру и став финансово независимыми, значительно расширили список требований к потенциальному партнеру, почти не оставив лазейки для тех, на кого не стоит тратить свое драгоценное время. Такой подход объясняется желанием сохранить или даже улучшить свое качество жизни и социальный статус ради будущего детей.
В продолжение темы, на каждые 100 работающих незамужних женщин в возрасте 25-34 лет приходится 91 работающий мужчина того же возраста, до этого ни разу не бывший в браке392. При этом, согласно исследованию 2014 г. с охватом в тысячу мужчин и тысячу женщин, 82% мужчин и 72% женщин считают, что счета на первых свиданиях должен оплачивать мужчина, но если отношения продолжаются, то платят 36% мужчин против 14% женщин393. Иными словами, женщины, становясь более образованными и финансово независимыми, тем не менее не спешат раскошелиться. Возможно, ситуация поменяется, когда самолюбие мужчин не будет столь уязвлено лидерством женщины или когда наступит равноправие полов.
«Ступая по минам и разбитой скорлупе»[54]: сексуальность и свидания
Какой женщине понравится, когда ее называют «шлюхой», и какому мужчине захочется услышать в свой адрес «шовинист» или «шовинистская свинья»? Тем не менее на протяжении многих лет такими словечками люди разбрасывались направо и налево. Сегодня мужчины поставлены в определенные рамки — они точно знают, чего нельзя делать, но представления не имеют, что можно. Мужчин перестали называть шовинистами, но зато теперь они не такие напористые ухажеры, как это бывало в прежние времена. Когда вы разговариваете с пожилыми парами, мужчина может сказать что-то вроде «Она была самая прекрасная девушка, какую я когда-либо видел», а женщина скажет: «Я подумала, что он редкостный придурок, когда его увидела... но потом он покорил мое сердце».
Сегодня, если женщина говорит «нет», мужчина ретируется, не зная, как подобрать к ней ключик, чтобы не получить повторный отказ. Люди стали реже назначать друг другу свидания. Некоторые мужчины, получив однозначный отказ, начинают вести себя, как «полные козлы» или пикаперы, требуя объяснений. Поведение женщины вводит мужчину в полное замешательство: сейчас подавай ей вежливого и обходительного, а потом он видит ее с каким-нибудь грубым мужланом. Так что если мужчины страдают комплексом «мадонны-шлюхи», то женщины — комплексом «героя-козла». Похоже, что и у тех и у других существует желание играть по своим правилам и общество не готово открыто обсуждать эту тему. Мы знаем, что женщине хочется, чтобы мужчина, который ей нравится, желал ее не умозрительно, а как-то по-другому. Но как? Мужчина не представляет, в чем это должно выражаться. В статье, сравнивающий мужское и женское желание, Марк Уайт, заведующий кафедрой философии колледжа Стейтен Айлэнд при Нью-Йоркском университете, как раз и описывает эту щекотливую ситуацию:
«Если бы, допустим, я встречался с женщиной и пытался найти баланс между разумным поведением и желанием, я бы не рискнул вести себя неуважительно по отношению к ней, чтобы не обидеть ее своим натиском и желанием обладать ею. С другой стороны, моя сдержанность может разочаровать ее, и неизвестно, как после этого будут развиваться наши отношения. Но все равно я бы выбрал первую модель поведения — пусть уж лучше я ошибусь. Наверное, доктор [Ноэм] Спенсер написал как раз про таких, как я: “деликатный, робкий парень”, старающийся не обидеть, спрашивающий “можно ли это”, “а можно ли то”, который способен довести вас до сексуальной комы — не вопреки, а благодаря этим качествам»394.
Многие парни понимают, что женское «нет» на самом деле может значить «очень даже может быть». Возможно, такова природа женского упрямства — мол, «с какой это стати я должна сразу сказать “да”». Вот как прокомментировал статью Уайта один из пользователей социальной сети Reddit:
«По-моему, нас, мужчин, совершенно запутали. Мы выросли на четких представлениях, какая роль определена мужчине. А теперь нам говорят, что это плохо кончится и мы должны вести себя совершенно по-другому, но в одной ситуации женщине хочется от нас аккуратного и вежливого обращения, а в другой — неуемной страсти. Если ты не угадал подходящий момент, то либо окажешься недостаточно агрессивным, настойчивым и доминантным, либо наоборот — ты слишком напорист и чуть ли не насильник. Понять, когда им нужно то, а когда это — сложно. Женщина может быть благосклонна к тебе за твою почтительность и одновременно начинает вслух фантазировать о мужчине, который взял бы ее силой. И как прикажете это понимать, если нам одновременно посылаются два противоречащих друг другу сигнала? А может, она хочет и того и другого одновременно? Но мужчине-то как поступать в этой ситуации? А вдруг ей не нужно ничего, или нужно первое, но на самом деле и второе тоже — просто культурные условности и блоки мешают ей признаться открыто»395.
Один молодой человек высказал мнение, очень схожее с предыдущим:
«У постфеминистского поколения женщин нет четкого понимания о гендерных ролях. Мужчин, которым сейчас под 30 или чуть больше, учили быть внимательными и чуткими, чтобы они не выставляли напоказ свои агрессивные порывы, но в результате они оказались в тупике. Женщины 20-30 лет рассуждают о силе феминизма, но сексуально их привлекает открытая демонстрация мужского напора и силы. Вся наша вежливость, внимательность и предусмотрительность только портят дело, потому что воспринимаются как слабость характера. Мало того, я даже не могу сделать первый шаг, потому что меня учили не форсировать события, не быть пошлым, не применять всяких пикаперских штучек по отношению к предмету своей страсти. Не существует правил, как я должен поступить, известно лишь, чего я не должен делать. Как будто из этого может что-то выйти... Нет уж, спасибо, я лучше пойду поиграю на компьютере».
Но кое-что потихоньку меняется. Женщину начинает тяготить собственное «освобождение». Никто не может дать точного определения женской свободы, поэтому феминистки и разбежались по разным тусовкам, не в состоянии договориться, в чем же заключается их сексуальное раскрепощение. Например, Кандида Ройэлл396 и Энни Спринкл397 считали, что порно придает женщине уверенность в себе, а по мнению Андреа Дворкин, Сьюзан Браунмиллер и Робин Морган398 порно, напротив, подрывает устои феминизма. Несмотря на все попытки религиозных консерваторов и радикальных феминисток извести порно, общественное мнение начиная с 1960-х гг. претерпело большие изменения. Если прежде девушки должны были сохранять невинность до самой свадьбы, сегодня они готовы вступить в связь с первым встречным, в любом месте, без каких-либо ограничений. С одной стороны, многие табу давно перестали действовать, а с другой — половое просвещение застряло где-то в Викторианской эпохе. Лозунг «Мое тело — мое дело» звучит, конечно, мощно, но только женщина ничего не знает ни про свое собственное тело, ни про свободу выбора.
В своей книге «Шовинистические хавроньи» (Female Chauvinist Pigs) Ариэль Леви, штатный автор New Yorker, описывает, каким образом сексуальная объективизация и самообъективизация влияют на личностное и сексуальное развитие женщины. Проведя небольшой экскурс в культуру пошлости, автор показала, как феминизм перекочевал от борьбы за женские права к посещению уроков стриптиза. Леви пишет, что у каждого поколения есть подобные проблемы, но «если женщины старших поколений действительно участвовали в женском движении или хотя бы жили в то время, когда коллективная память еще хранила его уроки, для сегодняшних девушек-подростков эта связь прервалась. Они не знают, что когда-то в женском лексиконе не было словечек вроде “зашибись” и никто не наращивал себе грудь в 16 лет, никто не восхищался порнозвездами, а профессия стриптизерши была чем-то унизительным»399.
Но чему тут удивляться? На экранах и обложках глянцевых журналов процветает сексуальный эксгибиционизм вперемешку с гламурным стилем, и молодые девушки начинают думать, что быть похотливой горячей красоткой очень даже неплохо. До тех пор, пока на неокрепшие умы девочек-подростков обрушивается противоречивая мешанина (родители говорят одно, сверстники — второе, медиа — третье), бесполезно ожидать, что они перестанут идти на поводу своих гормонов, восхищаться порнозвездами и бродить по сайтам с сексуальным контентом. Леви продолжает: «Неудивительно, что девочки больше не хотят сберечь себя для “одного-единственного”, считая секс эдаким перформансом». Далее автор предлагает:
