Питер Богоссян - Евангелие от атеиста
6. «Вы верите в науку»
Но если вера в Бога должна получить независимое научное подтверждение, то как насчет колоссальной веры наших новых атеистов, которую они привнесли в науку?
Джон Хот. Бог и новый атеизм (John Haught, God and the New Atheism, 2008, р. 45)Признают они это или нет, но у ученых есть вера. Очевидно, это рациональная вера, которая вырастает из того, что они доверяют научным методам в познании мира. Но все равно это вера. Ученые верят в то, что они, основываясь на прошлых достижениях, с помощью научного метода могут открыть еще неизвестную правду о мире. Они наблюдают и экспериментируют, не зная, обнаружат ли что-то новое, но верят, что если в мире еще есть неизведанное, наука это откроет. Эта вера, похожая на рациональную веру религиозных людей, базируется на прошлых достижениях, рациональности и личном опыте.
Питер Думит. Объединение науки и религии (Peter Doumit, A Unification of Science and Religion, 2010, р. 24)Ученые вынуждены верить в обоснованность материализма. Они должны говорить: «Для моей работы мне надо высказать гипотезу, что все вокруг материалистично!» Это высказывание – вера.
Энн Ферст. Мечтают ли андроиды о хлебе и вине? (Anne Foerst, Do Androids Dream of Bread and Wine? 2001, р. 197)Какой же невероятной верой должен обладать человек, чтобы считать, что наука истинна, а библия, рай и ад и воскресший Господь наш Иисус Христос – миф.
Флойд Макэлвин. Вера атеиста (Floyd McElveen, Faith of an Atheist, 2009, р. 11)Как правило, такую линию защиты вводят в игру позже остальных, после опровержения веры как ошибочной. Люди говорят так, когда хотят показать, что верят все: они верят в Х, а вы верите в Y. Вы оба якобы верите, просто в разные вещи. Я считаю, люди делают такое утверждение, потому что боятся, что покажутся глупыми или невежественными, поэтому в конце разговора они хотят сохранить лицо.
Наука противоположна вере. Наука – это процесс с постоянными многочисленными проверками, сопоставлениями данных и защитой против ошибок, вызванных человеческим фактором. У науки есть встроенный коррекционный механизм – тестирование гипотез, – который отсеивает ложные утверждения.
Утверждения, делаемые в результате научного прогресса, считаются учеными временно истинными, в отличие от утверждений на основе веры, которые считаются истинными на все времена. Соответственно научные выводы можно фальсифицировать, а это значит, что есть способ показать, что они могут быть ошибочными. С утверждениями на основе веры так не получится. Например, мы не можем фальсифицировать утверждение, что норвежский бог Локи был способен принимать разные обличья.
Ученые пытаются доказать ошибочность своих утверждений (фальсификация), в отличие от религиозных лидеров, которые недвусмысленно заявляют об истинности своих утверждений. Относительно странной идеи о том, что существует мировой заговор ученых, которые замалчивают определенные направления исследований, можно сказать: если ученый докажет, что популярная научная теория ошибочна, он станет известным, получит бессрочный контракт с университетом, опубликует свои работы, заработает много денег и станет уважаемым в научной среде человеком. Более того, чем известнее опровергнутая гипотеза, тем выше награда. Если проповедник будет утверждать, что положения религиозного учения ложны, его отлучат от церкви, лишат духовного сана или еще каким-либо образом вынудят отказаться от своей позиции.
Наука – это метод, расширяющий границы нашего познания. Это процесс, который мы используем, чтобы приблизиться к истине и отбросить ложные теории. Наука – лучший из всех найденных способов для объяснения и понимания устройства Вселенной. Если будет обнаружено что-то лучшее (что будет лучше объяснять, предсказывать, будет проще), от науки нужно будет отказаться (Schick & Vaughn, 2008).
7. «Вы верите в любовь своего партнера»
Докинз: Нам нужно слово «вера» только тогда, когда нет доказательств.
Леннокс: Вовсе нет, я полагаю, вы верите своей жене? Есть у вас доказательства? Или вы обоснуете это…
Докинз: Да, куча доказательств.
Леннокс: Хммммм.
Докинз: Давайте обобщим, забудем о моей жене…
…
Докинз: Давайте предположим в общем, откуда мы знаем, что кто-то любит нас?
Леннокс: Хорошо.
Докинз: Вы можете использовать слово «вера», если вам так нравится, но это неправильное, неправильное использование слова.
Леннокс: О, правильное, правильное.
Докинз: Потому что, потому что вы знаете по тысяче мелочей, что жена любит вас… Это доказательства.
Леннокс: Да, это так.
Докинз: Это данность. Это отличные, прекрасные доказательства. Это не вера.
Леннокс: Нет, это вера.
В 2007 году Докинзу был задан этот вопрос в дискуссии с британским философом Джоном Ленноксом (Dawkins, 2007). Докинз ответил, что это «неверное использование слова», Леннокс не согласился. Он не прав.
Аргумент «Вы верите в любовь своего партнера» всплывает обычно в начале разговора, пока вера еще не ниспровергнута. Он похож на защиту «вы верите в науку», но попроще. Это более распространенный способ сказать, что в повседневной жизни люди используют веру для того, чтобы ориентироваться в реальности.
Но неправомочно сравнивать то, по поводу чего у нас есть много доказательств (действия реального человека), с утверждениями веры, которые по определению страдают от отсутствия доказательств (невидимый творец Вселенной). Идея, что моя жена, возможно, любит меня – это не радикальная гипотеза. Идея, что есть сущность, которая создала Вселенную, оплодотворила женщину и дала жизнь сыну, который воскрес из мертвых, – это экстраординарное, радикальное заявление.П7 Ставить на одну доску экстраординарное и бытовое утверждения и затем заявлять, что оба «требуют веры», – нелогично.
Вера полезна
8. «Моя вера – мое преимущество»
Моя вера помогает мне бороться с диабетом. Молитва – огромная часть в лечении болезни и контроле за ней. Я признаю, что ничего не могу сама. Моя вера в любовь Бога, его милосердие и провидение действительно помогает мне справляться с болезнью. Я не знаю, почему заболела диабетом, но знаю, что у меня есть миссия, которую я должна выполнить при таком условии моей жизни. Вера необходима мне для душевного умиротворения.
Николь Джонсон. Жизнь с диабетом (Nicole Johnson, Living with Diabetes, 2001, р. 185)Вера вернула мне понимание цели в жизни и уверенность в себе. Моя вера вернула мне радость жизни и энтузиазм.
Али и Али. Душа бабочки (Ali and Ali, The Soul of a Butterfly, 2004, р. 147)Моя вера дала мне надежду. Я говорю «моя вера», потому что даже если в конце ничего нет, моя вера все равно поддерживает меня. Она помогает мне крепко стоять на ногах и сохранять целеустремленность. Она помогает сохранять оптимизм. Она дает мне радость. Стимул к жизни. Я верю в нечто много большее, величественное и вездесущее. Я знаю, что Бог помогает мне идти по жизни.
Шугар Тернер и Трейси Бахрах Элерс. Жизнь Шугар в гетто (Sugar Turner and Tracy Bachrach Ehlers, Sugar’s Life in the Hood, 2003, р. 215)Я никогда не позволяю разговору дойти до достоинств веры, пока мой собеседник открыто не признает, что вера – ненадежный путь к правде. Почти всегда дискуссия о мнимых преимуществах веры уводит по ложному следу, отвлекая от основного вопроса – может ли вера надежно помочь человеку достичь истины или нет.
Когда вы как уличный эпистемолог начнете вовлекать верующих в диалектические вмешательства, то заметите, что у разговоров о достоинствах веры нет четких границ. Никто не скажет: «Ладно, вы правы, вера – это ложная эпистемология и очень невероятно, что с ее помощью можно узнать истину. Однако вера дает огромные преимущества как индивиду, так и обществу».
Разговоры о выгодах веры либо их отсутствии должны вестись только после того, как собеседник открыто признает, что вера – это ненадежный путь к правде. После того как вы попросите признать это, разговор о преимуществах веры вряд ли состоится.
Но если все же так случилось, я спрашиваю, как ненадежный процесс мышления может стать преимуществом для кого-либо. Я также спрашиваю, как ненадежный и потенциально непересматриваемый ошибочный процесс мышления может быть выгоден целой группе людей.
Одна из проблем довода о выгоде заключается в том, что люди могут ошибаться в представлениях о своей пользе. Так, на индивидуальном уровне героиновые наркоманы, алкоголики и люди, подвергавшиеся насилию в семье, могут утверждать в разное время, что получают преимущества от своего положения. Что же касается религии, то люди часто заблуждаются в отношении собственных интересов. Это могут быть, например, решения о личных взаимоотношениях, которые не одобряются религиозной общиной (мой дедушка, перешедший в католицизм, не смог пройти с матерью по коридору во время ее свадьбы с отцом, поскольку родители венчались в апостольской церкви), воздержание от гомосексуальных контактов, невозможность прервать глубоко несчастливый и эмоционально вредный брак из-за запрета на разводы, самоистязания (флагеллация), жесткий пост и т.д.
