Оксана Алексеева - Экзамен по социализации
— Я говорил уже, что суть моей проблемы не в возбуждении, а в обязательном человеческом присутствии. Мы росли без матерей, отцов, без вообще какого-либо тепла, и, как говорил мой московский психолог приемному отцу, у меня что-то типа гиперкоменсации. Слыхала о таком? — я кивнула, хотя и не очень-то понимала суть этого термина. Просто не хотелось его сбивать — он и так нечасто откровенничал. — Если коротко, то моя тяга к сексу — это многократно увеличенная компенсация каких-то там детских переживаний, защитная реакция психики, позволившая мне не сойти с ума. Но я недавно заметил, что ты на меня влияешь положительно. Я объясняю себе это так: ты тут постоянно рядом крутишься, сама то обниматься, то целоваться лезешь, так что я к тебе просто привык. И поэтому ты меня успокаиваешь, но при этом не вызываешь желания подавить, подчинить полностью… ну, ты понимаешь, о чем я. У меня от тебя внутри все успокаивается, хоть и не до конца, но ощутимо.
Да вы посмотрите на него! У него внутри все успокаивается! А с моим «внутри» теперь что делать прикажете? И разве он только что не обозначил, что в сексуальном плане потерял ко мне интерес? То есть трахнуть хочет каждую первую, а меня — подержать за руку? Аж зарычать хотелось от такого неприятного осознания. Но сказано это было так искренне, так открыто — как просьба о помощи, причем совершенно невинная. Я отвела взгляд, чтобы он не прочитал в нем метания, и произнесла как можно увереннее:
— Хорошо. Если тебе это помогает, то можешь брать меня за руку, когда тебе это потребуется. С меня не убудет.
Да, все верно, друзья для того и нужны, чтобы поддерживать. Помолчала немного, пытаясь себя убедить в правдивости сказанного. Но потом спросила:
— А Мира? — я имела в виду то, что за руку можно взять и ее, если в человеческом тепле он действительно находит успокоение.
— Она моя сестра! — заявил Макс совершенно неожиданное. — Я же не извращенец!
У меня аж челюсть отвисла, но несформулированные слова не успели обозначиться, потому что в комнату зашел Белов:
— Это кто тут не извращенец?! — это прозвучало даже как-то возмущенно. — Парень, у меня для тебя дурные вести!
Следом за ним впорхнула и Мира. Замерла, увидев наши сцепленные ладони, потом перевела внимательный взгляд с моего лица на брата. Но комментировать ничего не стала. Наверное, это было что-то новенькое, удивительное для нее. Но тут ничего страшного — Макс потом объяснит ей, раз уж даже мне удалось объяснить.
Белов снова разливал шампанское, а Мира уселась в кресло сбоку. Я решила вернуть разговор к важной теме:
— Так и что теперь делать-то? Если Игорь Михайлович действительно захочет вас выгнать из гимназии? Он человек влиятельный…
Мира, видимо, сильно заботиться об этом не собиралась:
— Даже если и выгонит, пойдем в другую школу.
— Э-э, нет! Меня этот вариант не устраивает! — озвучил Белов и мою точку зрения.
А Макс будто его и не расслышал:
— Или вообще можем отсюда уехать. Мы тут уже нашли то, что искали. Нас тут больше ничего не держит.
Все замерли и уставились на него. Но я свое возмущение скрывать не собиралась:
— Вот так просто, да? — даже повысила голос. — Ничего не держит?! То есть для тебя ничего не значат друзья? Уедешь и даже не вспомнишь про нас?!
— А чего мне про вас вспоминать? — он ответил настолько серьезно, что холодом обдало.
Тут уже вмешалась и Мира:
— Знаешь, брат, ты что-то перегибаешь. Дашка легко заставляет тебя улыбнуться, а Костик вообще выбил из тебя смех! Если я куда-то и поеду, то только с этими двумя в багажнике! Разве ты не видишь, что они тебе тоже стали близкими? Это твой выход, кроме меня, идиот!
Белов просто выкрикнул возмущенное:
— Да! — и тут же умолк, не находя дополнительных доводов.
Я почувствовала, как слегка дрогнула рука Макса. Думаю, это означало, что он злится или очень взволнован. При этом лицо и голос оставались предельно спокойными:
— Сестра, это не мой выход, а твой. Может, тогда пора меня отпустить, раз ты наконец-то полностью социализировалась? С Костей у вас… не знаю, что там у вас намечается. А Даша — твой первый настоящий друг…
— Макс! — я задохнулась. — Да, я друг Миры! Но я и твой друг, если что! Прекрати уже быть таким гадом!
Он повернулся ко мне, а в радужках блеснуло нечто серое, как стальная молния:
— Друг? Серьезно? Ты правда думаешь, что с друзьями так целуются? Ничего не смущает? — он зачем-то хотел поддеть меня. Не знаю, что на него нашло. Видимо, он хотел использовать этот шанс, чтобы вернуться в Москву, а сестру оставить на нас. Или разругаться со всеми, считая, что представляет для нас угрозу.
Но Мира анализировала не причины его неожиданного цинизма, а переключилась на другое. Она вскочила на ноги, закладывая уши воплем:
— Что?! Целуются?!
Макс уже тоже поднялся, и поскольку мою руку он так и не отпустил, я вынуждена была последовать за ним.
— Ты с Дашей?!! — она орала, даже не пытаясь сдерживаться. — У тебя вообще никаких границ не осталось, да?! Я же просила тебя не трахать одного-единственного человека! Никак не мог удержаться?!
— Э… — кажется, даже он опешил. — Я не тра…
Мира схватила с журнального столика фужер и запустила ему в лицо. Он чуть развернулся, пропустив летящий предмет мимо.
— Мира! — я испуганно пыталась восстановить справедливость. — Мира, успокойся! Мы только целовались! Ничего тако…
Фурия металась в поисках чего-то потяжелее. Она схватила деревянную табуретку и запустила туда же, но Макс перехватил ее прямо на лету за ножку свободной левой рукой и кинул обратно с еще большей силой. Мира увернулась, и табуретка с грохотом ударилась в стену, разлетаясь в щепки. Я охнула, не в силах что-то сказать, даже Белов отшатнулся назад. Хорошо, что сам Макс наконец-то соизволил объясниться:
— Сестра! Успокойся, я тебе говорю. Не трахал я твою Дашу!
Фантастичность ситуации зашкаливала еще и от того факта, что при этом руку мою он так и не выпустил, а я вообще боялась пошевелиться.
Мира сузила глаза:
— Ты лапшу на уши кому-нибудь другому вешай! А то я не знаю, как у тебя это работает! Поцеловал и в койку не потащил?!
— Честно, Мира, честно! — собралась и я.
Она словно только что заметила, что я находилась в шаге от летающих предметов:
— Даша, скажи мне правду! — угрожающе.
— Мира, я правду говорю! Только поцеловались! Причем я сама и начала! Макс не виноват, честно!
Она как-то быстро успокоилась, видимо, поверив в сказанное, но все же пробурчала:
— Ага, невиноватый такой Макс… Бедненький наивный мальчик, попавший в руки роковой женщины… Ну ладно, раз так.
Мы переглядывались, не в силах поверить, что такое цунами так быстро улеглось. И не ошиблись:
— Так, ну-ка отойди от нее! Костик, иди к своей девушке, вы встречаетесь или где?! — она толкнула Белова ко мне. Сама же оторвала меня от Макса, швырнула его обратно на диван и плюхнулась рядом. — Ну, чего стоите? Обнимитесь хоть!
Это она нам, недоуменно пытающимся осознать, что вообще происходит.
— А если мы не хотим обниматься? — вежливо поинтересовался Белов.
Мира посмотрела на него с ненавистью:
— Для такого умного мальчика, Костя, ты слишком тупой! И у нас с тобой ничего не намечается, понял?!
Белов уже отошел от шока настолько, что мог разозлиться:
— Понял! Я домой! У меня сейчас даже дома обстановка получше, чем тут.
И пошел в прихожую, чтобы натянуть куртку. Я поспешила за ним. Сейчас не лучшее время, чтобы оставаться здесь без него.
— Подождите, я отвезу вас, — предложил единственный хладнокровный тут человек.
Я повернулась:
— Не надо. Мы на такси. Поговорите спокойно друг с другом лучше. Созвонимся, Мира?
Она подошла и обняла меня:
— Давай. Извини меня, Дашуль, за эту вспышку. Напридумывала себе черт знает что и вспылила. Но это от страха, что могу тебя потерять, понимаешь? Потому что я вас обоих считаю своими друзьями. И Макс считает… ему просто сложнее это принять.
— Понимаю, — я похлопала ее по спине, не испытывая ни малейшей обиды, лишь какой-то дискомфорт от осознания того, что в случае чего, ей не слабо будет запустить в меня и табуреткой. — Пока, Макс.
