Андрей Теслинов - Концептуальное мышление в разрешении сложных и запутанных проблем
Мы говорим о проблеме оформления знания, не так ли?
О единстве понятия и теории
«Единицами смысла», с которыми имеет дело художник, являются образы, выражаемые линиями, цветом, формой и другими способами… «Единицами смысла», с которыми имеет дело концептуалист, являются идеи, выражаемые концептуальными схемами: понятиями и отношениями. По сути – это тоже некие образы или, можно сказать, картины, но построенные в уме особенным способом.
Наиболее совершенной формой выражения такого рода идей-картин является теория.
«…Единицами смысла», с которыми имеет дело художник, являются образы, выражаемые линиями, цветом, формой и прочим…
В современном употреблении термин «теория» используется многогранно:
– как результат обобщения опыта, практики, отражающий объективные природные закономерности;
– как сумма обобщенных положений науки;
– как система взглядов по какому-либо вопросу;
– как система некоторых знаний, то есть специфическая целостность, образованная высказываниями о предмете, стремящимися к отражению истины о нем;
– как отвлеченные знания, рассуждения, не опирающиеся на реальную действительность.
Все это верно по причинам, о которых мы уже говорили здесь – в каждом новом контексте одна и та же «вещь» открывает нам особенные грани. Пока будем придерживаться предпоследнего взгляда.
Теория (греч. theoria) – наблюдение, исследование, картина
В методологии концептуального мышления сознается как тождество, так и различие понятия и теории. Тождественны они в том смысле, что как отдельное понятие, так и теория выражают существенные отличительные признаки неких объектов нашего мышления. А различны они степенью целостности представления знания, которое отражают. Однако различие это несущественно и в «хорошей» голове концептуалиста «стирается» совершенно, поскольку при тщательном построении определения предмета (предметной области) оно появляется как целостное, завершенное знание.
Словом, если рассматривать концептуальную схему как конструкцию в виде некоторого сложного понятия, то можно утверждать, что каждая концептуальная схема – это теория предметной области, которую она выражает. Получается, что всякая концепция, всякое концептуально выстроенное решение в менеджменте – это теория какого-то отрезка бизнес-реальности. Кстати, это еще один надежный различитель профессионализма в менеджменте концептуального уровня. Вы сознаете, что каждое решение в нем должно становиться теорией?
Однако здесь, как и в любом деле, есть некоторые «тонкости».
С точки зрения степени обоснованности знаний, которые отражаются в теориях, все известные и будущие теории можно расположить в определенном месте следующего континуума: от теорий обыденных до теорий научных.
Первые – это обыденные знания о предметах, порожденные поверхностным прикосновением нашего сознания к ним. Чаще всего это произвольные высказывания о предметах. Научные теории – это знания, добытые научным путем и сформированные в виде особенных целостностей. Научные теории имеют специфическую структуру, образованную различными многоуровневыми подсистемами.[113]
С точки зрения свойств знания, которые отражаются в теориях, все знания могут быть расположены на другой шкале – на континууме от формальных до содержательных теорий.
Содержательные теории – это те, в которых любым произвольным способом отражается само содержание некоторого знания. Формальные теории – это конструкции, отражающие любое знание, но в соответствии со строгими правилами. Наиболее строгими формальными теориями являются теории, заданные в аксиоматической форме.
Эти различения позволяют построить некоторое пространство типов теорий, в котором теперь можно указать место теорий – продуктов концептуального мышления. Эта область расположена вблизи формальных теорий и ближе к научным.
Пространство типов теорий.
Это означает, что концептуально строго могут быть объяснены не только основания политэкономии в широком смысле или, скажем, школ психологии, или понятие «структурного сдвига в экономике», но и, например, такие реальности, как «зять идет к теще на блины» или «приключения гвоздя Васи по системным классам», что необыкновенно выразительно показывал С. В. Солнцев, на своих занятиях по концептуальному мышлению.
Проблема сдерживания поспешности в суждениях
Известно, что женская логика чем-то существенным отличается от мужской. Вот расхожий пример из разговора на улице. Мужчина обращается к молодой женщине:
– Девушка, вы не подскажете, который сейчас час?
– Извините, но я замужем!
Согласитесь, ответ дан совершенно точный! Судите сами. Разнообразие возможных мотивов к вопросу о том, «который сейчас час», весьма велико. Возможно, мужчине надо было узнать, не опаздывает ли он, сколько времени у него есть в запасе, не пора ли обедать или что-нибудь другое, в том числе, возможно, у него было желание познакомиться с женщиной, пользуясь невинным вопросом. Из всех этих вариантов мотивов к вопросу о времени женщина чаще всего выбирает… «правильный» и отвечает именно на него. Но как?
И все же согласитесь, что здесь можно ошибиться. Мужская логика все же надежнее. Она-то и преобладает в концептуальном мышлении.
Концептуальное мышление неторопливо.
О разделении операций
Взглянем на процедуры порождения смыслов через абстракцию еще раз.
Следуя логике двухколенного восхождения от конкретного к абстрактному и от него к новому конкретному, мы от начала и до конца в мышлении имеем дело с абстракциями. Если мы не просто созерцаем какую-то вещь, а мыслим ее, то это означает, что мы отделяем от этой вещи какие-то ее свойства и что-то с ними делаем: сопоставляем, оцениваем и прочее. Это работа с абстракциями.
Так, взяв в уме какое-то свойство мыслимого предмета, сначала мы переводим мысль от него к классу этих свойств. Потом из класса свойств как из их потенциального разнообразия мы выбираем то, которое нам нужно для нашей задачи.
Скажем, я смотрю на египетский чайник на своем столе и обращаю внимание на его необычную изящную форму. Сказав мысленно «форма чайника», я тут же могу помыслить все разнообразие форм чайников, которые только возможны на свете. Предположим, что все это потенциальное разнообразие мы можем представить себе явным образом и так, чтобы прямым мысленным указанием выбирать ту или иную форму чайника. Размышляя так, мы можем выделить какую-то совершенно очаровательную форму чайника, которая нас устроит. В логике восхождения эта мысленная процедура означает переход от абстрактного к конкретному – из абстрактного определения «форма чайника» мы перешли к конкретной форме, которая нам нравится. Акт восхождения состоялся.
Согласитесь, этот путь мышления отличается от некоего «прямолинейного» пути, при котором мы пытаемся как бы сразу, напрямую решить проблему, изобрести что-то или, как говорят, придумать. В такой логике путь нашей мысли находится под контролем нашего собственного мышления, а его результаты имеют основания, которые мы сами осознаем. Мы знаем, как мы пришли в конечную точку пути: от мыслимого конкретного свойства конкретного чайника через абстрактное разнообразие форм чайников к выбранному новому мыслимому конкретному.
«Порождающий» путь мышления.
Это путь порождающего мышления. Мы двигались неторопливо и могли выбрать совершенно иное, поскольку все разнообразие было или могло быть перед нашим мысленным взором. В этом смысле вариант типа «извините, но я замужем» является одним из тысячи тысяч, и выбор этого варианта мог появиться только всуе… либо в результате отказа от перебора гигантского разнообразия вариантов и мгновенного интуитивно точного выбора одного актуального.
Все это позволяет нам указать на два отличающихся пути мышления, которые в реальности справедливо определяют как путь мужской и путь женской логики. Эта вторая логика не… Однако вернемся лучше к чайникам.
Две логики мышления.
Итак, акт восхождения состоялся. Но не состоялся акт проявления мысли. Мыслимое не стало явным.
Возможно, в эстетике мышления событие состоялось. В ней «радостью является чувство необратимой исполненности смысла».[114] Действительно, поскольку для самого мыслителя появился новый и, скажем так, искомый смысл, то на этом мыслительный процесс может считаться завершенным – интеллектуальное событие состоялось. Но не состоялось событие социальное. Если мыслитель хочет быть понятым или нуждается в воплощении своих мыслей, то он должен совершить еще одну важную процедуру – процедуру интерпретации мыслимого.
