Евгений Попов - Социализм и судьба России
Вместе с тем общественный характер производительных сил в период ранних социалистических революций и в период раннего социализма недостаточно развит для того, чтобы было можно полностью устранить из жизни общества товарно-денежные отношения. А товарно-денежные отношения противоречат по природе коммунистическим отношениям. И чем в большей степени используются товарно-денежные отношения в условиях раннего социализма, тем больше развивается это противоречие, тем сильнее, тем больше угроза реставрации капитализма…» [28, 19–20].
Несмотря на противоречивость процесса Вазюлин отмечает историческую необходимость ранних социалистических революций: «… ранние социалистические революции и ранний социализм с точки зрения всемирно-исторического процесса развития человечества не есть предмет субъективного выбора, они представляют собой историческую необходимость, этап в прогрессе человечества, и противоречивость этого этапа не отменяет и не может отменить его историческую необходимость» [28, 20].
За ранними социалистическими революции идут поздние (зрелые) социалистические революции. Вот изложение хода революционного процесса учениками Вазюлина (М.Дафермосом, П.Павлидисом, Д.Пателисом): «…можно выделить две стадии мирового революционного процесса. Первую стадию составляют волны ранних социалистических революций в слаборазвитых странах (с опасностью поражения, капиталистической реставрации и т. д.). В общем и целом человечество переживает первую стадию развития мирового революционного процесса. Нынешняя контрреволюция является не случайным, а необходимым и закономерным моментом этой стадии. Завершение первой стадии и особенно интенсивное сужение мировой капиталистической системы приведет ко второй стадии, стадии поздних социалистических революций, которая в конечном счете приведет к окончательной ликвидации мирового капитализма» [28, 191].
Трудно согласиться с жестким детерминизмом, что «ныняшняя контрреволюция является не случайным, а необходимым и закономерным моментом…». Здесь явное непонимание того, что все события в истории случайны, и закономерности истории – это закономерности случайного процесса. Поэтому контрреволюция в СССР могла и не произойти в случае, например, победы секретаря Ленинградского обкома КПСС Романова в борьбе за пост Генсека КПСС.
Вазюлин четко понимает опасность бюрократии для социализма и вместе с тем невозможность отказаться от ее услуг: «Бюрократия неизбежна, если в стране есть существенное различие, противоположность или противоречие единичных, особенных и общественных интересов, то есть их отрыв друг от друга. Выражением отрыва индивидуальных интересов от общественных является, в частности, существование труда ради зарплаты… Тенденция к бюрократизации была усилена к тому же очень тяжелым, чрезвычайным положением нашей страны как единственной страны победившей социалистической революции во всем капиталистическом мире… образование «новой» бюрократии в нашей стране и ее усиление было закономерным. Если же бюрократия усиливается, то она все более и более отчуждается от народа…. все больше… преследует свои индивидуальные цели, цели личного обогащения, карьеры. Причем, естественно, в наибольшей степени отчуждалась от народа верхушка аппарата. Эта верхушка стала ориентироваться… на капиталистические страны.
Вот тут мы встречаемся с интересной уже упоминавшейся выше закономерностью: социализм возникает и утверждается с весьма серьезными внутренними противоречиями. В раннем социализме эти противоречия достигают такого размаха и глубины, что они вообще приводят к устранению социализма. Без всякой деятельности ЦРУ» [28, 21–22].
Вазюлин понимает трудность борьбы с бюрократией: «…не только у Л.Д. Троцкого, но и В.И.Ленина в отличие от К. Маркса, суть бюрократического механизма не была в достаточной степени схвачена. Поэтому, когда В.И.Ленин пытался бороться против бюрократии, он намечал меры, не устраняющие бюрократию…Бюрократия неискоренимое пока явление… Ее нужно постараться как-то поставить на службу, принять различные меры, чтобы она не приобретала слишком уж большой самостоятельности. Это единственное, что можно реально сделать» [28, 24].
Весьма реалистична позиция Вазюлина по поводу товарно-денежных отношений: «Вопрос о товарно-денежных отношениях при социализме зависит в принципе от того, каковы производительные силы в стране, где победила социалистическая революция. Еще К. Маркс доказал, что преодоление товарно-денежных отношений возможно по мере роста общественного характера производства… раз социалистические революции побеждают тогда, когда решающую роль начинает играть общественный характер производства, решающую роль в производстве должна играть не рыночная экономика. Конечно, если в силу каких-то внешних обстоятельств социалистическая революция победила в стране, где для этого условий нет, тогда товарно-денежные отношения постепенно возобладают. Но тогда и социализм исчезнет. Он, может быть, скорее всего, и не возникнет в такой стране. Поэтому вопрос о том, в какой мере сохраняются товарно-денежные отношения, это вопрос прежде всего о том, в какой мере производительные силы приобрели общественный характер. Это зависит не от желания той или иной партии, а от объективных закономерностей, и дело партии заключается в том, чтобы понять реальную ситуацию» [28, 17].
Вазюлинская школа придает очень большое значение теории. Сам Вазюлин: «Говоря о теории, я только хотел сказать, что без ее разработки мировое коммунистическое движение зайдет и уже, можно сказать, зашло в тупик. Ведь человек – не животное, он должен знать, что он осуществит в результате своих действий и как он этого может достигнуть. С этой точки зрения примером является большевистская партия. В.И.Ленин стремился к тому, чтобы развить марксизм в соответствии с новыми историческими условиями. Что же касается так называемой «ленинской гвардии», то все, кто составлял ее, уделяли большое внимание теории… Сейчас же коммунисты занимаются в основном только какими-то конкретными действиями…» [28, 9].
А в теории, как уже говорилось выше, Вазюлинская школа претендует на «снятие» марксизма. Из этого положения вытекают конкретные рекомендации по стратегии коммунистического движения. Вот что по данному поводу говорит член школы М.В. Максимов, анализируя работу Ленина «Что делать?»: «Если В. Ленин выдвигал три основных вопроса, а именно: о характере и главном содержании политической агитации; организационных задачах и «о плане построения одновременно и с разных концов боевой общерусской организации» при помощи общерусской политической газеты, то нынешние строители партии ленинского типа обращают внимание только на один вопрос – организационный. Наши коммунисты даже не задумываются, почему тогда было необходимо и возможно ставить такие вопросы. В.Лениным ставятся политико-организационные вопросы, так как в основном адекватная теоретическая база движения уже есть. Возникавшие вопросы теории, которые были не решены К.Марксом, решались в ходе политической работы. Так могли быть развиты отдельные стороны теории. Сейчас стоит задача создания целостной теории, снимающей, включающей марксизм. Эта задача требует совершенно иного подхода к организационно-политическим вопросам, иной структуры общественной организации» [28, 221].
Вот так, ни больше, ни меньше! Тогда, мол, теория была, а сейчас, после 100 лет практического развития революции ее нет! Налицо явные последствия поражения: крах социализма в СССР создает впечатление и о крахе теории вообще.
Вывод об отсутствии теории приводит к идеализации формы развития революционного процесса XIX века, к рекомендации применять его сейчас: «…зафиксируем этапы развития предпосылок создания партии ленинского типа: теоретическое учение социал-демократов; программа группы, в которой воплощается учение, и распространение теоретического учения среди молодежи, притом революционной молодежи; на этой почве возникает масса короткоживущих кружков, затем группа социал-демократов и только после этого партия» [28, 230].
Коммунистическому и рабочему движению в РФ Максимов дает очень резкую оценку: «В наше время в мировом коммунистическом движении имеются тоже два главных направления…. социал-демократическое и ортодоксально-догматическое как с примесью государственного патриотизма, так и без…». И для условий России: «По отношению к социальной обусловленности форм сознания можно говорить о мелкобуржуазности первого направления… второе направление опирается на современный «предпролетариат», являющийся продуктом разложения социалистического общества. Если говорить о политических целях, то первое направление – социал-демократическое, второе – утопически-коммунистическое. Оба эти направления ведут в тупик, поэтому не являются главными. Главное направление в коммунистическом движении еще не сформировалось, и пока для него есть только некоторые предпосылки. Одна из них – становление новой теории общественного развития… сейчас мы фактически не имеем передового общественного мнения, есть в лучшем случае мнение сражающегося коммунистического арьергарда. Начало рабочего движения в эпоху «перестройки» в своей главной тенденции было откровенно реакционным, как и положено историей для контрреволюции» [28].
