Джим Дэвис - Теория притягательности
Схожее воздействие оказывают на нас произведения изобразительного искусства и литературы. Древний мозг (и мозговые центры восприятия) верит, что все переживаемое и наблюдаемое нами реально существует, тогда как новый мозг понимает, что это не так.
Кино как мультимедийная форма искусства хотя бы призвано изображать реальных людей такими, какими они выглядят в реальности, – в том смысле, что световые узоры, возникающие на сетчатке глаз при просмотре фильма, очень похожи на узоры, возникающие на сетчатке, когда мы видим реально существующий мир. Но вот литература в этом плане куда более загадочна. Ведь мы видим перед собой всего лишь напечатанные слова, а нам кажется, будто мы погружены в описываемый этими буквами реальный мир. Литература способна завладевать нашим вниманием даже в большей мере, чем изобразительное искусство, потому что речь гораздо эффективнее передает нюансы социальных перемен, психических состояний и межличностных отношений. Хемингуэю приписывают самый короткий рассказ, состоящий всего из шести слов и способный растрогать очень многих читателей: «Продаются детские ботиночки. Никогда не использовались». Каким образом эти шесть слов производят такое сильное впечатление? Нашу реакцию на придуманные истории философы называют парадоксом вымысла. Отчего та часть мозга, которая желает постичь окружающий мир, так возбуждается, когда вы читаете книгу или разглядываете статичную картину?
Чтобы в этом разобраться, сначала надо понять, что так увлекало людей, которые слушали устные истории, бывшие предтечей литературы. Одно из сказочных свойств речи заключается в том, что она позволяет передавать из уст в уста усвоенные нами уроки и приобретенные знания. Если бы не общение, учиться чему бы то ни было мы могли бы лишь на собственном опыте или путем непосредственного наблюдения за другими. К сожалению, некоторые знания, например насколько опасно вторгаться в чужие владения или какую опасность таит в себе снежная лавина, обходились бы слишком дорого, если получать их исключительно путем проб и ошибок, поскольку ученики в большинстве своем погибали бы сразу или вскоре после такого урока. Однако при помощи речи один человек, владеющий важной информацией, может передать ее многим другим людям. Причем это необязательно должен быть человек, который усвоил опасный урок на собственном опыте и выжил. Он сам мог узнать этот урок из третьих рук. Таким образом важная информация и уроки могут распространяться в масштабе всего народа и переходить из поколения в поколение. Весьма вероятно, что именно в этом заключалась первоочередная функция странствующих поэтов и рассказчиков. Как выразился философ Деннис Даттон, «такие истории представляют собой дешевый и безопасный суррогат жизненного опыта».
Современные люди наряду с правдивыми историями зачастую рассказывают и с удовольствием слушают истории вымышленные, будь то художественные произведения, сочиненные ради развлечения слушателей, или просто ложь. И мы пытаемся извлекать для себя уроки из вымышленных историй, даже если не осознаем этого, потому что приучены к такому поведению всем ходом эволюции. Психологи Элизабет Марш и Лайза Фазио провели специальное исследование и выяснили, что люди, слушая истории, в большинстве своем не делают попыток выявлять в них фальшь.
Если мы не знаем, правдива ли история, которую нам рассказывают, часть нашего мозга предпочитает верить в эту историю – просто на тот случай, если она содержит в себе полезную информацию. Например, если кто-то рассказывает, что на него напал медведь, эта история может послужить для нас предостережением и уроком на тот случай, если нам самим когда-нибудь повстречается медведь, даже если все рассказанное выдумано от начала до конца. А как насчет историй, про которые мы знаем, что они выдуманы, – либо потому, что нам прямо сказали об этом, либо потому, что они слишком фантастические, чтобы быть правдой? Хотя каждый из нас ощущает себя мыслящим существом, скрывающиеся под покровом сознания разные части мозга ведут непрерывную междоусобную войну, словно члены парламента от разных партий. Древний мозг склонен верить в вымысел даже тогда, когда новый мозг убежден в лживости истории.
* * *В данной книге я представляю вниманию читателей единое объяснение концепции притягательности. Те вещи, которые кажутся нам интересными, завораживают нас, опираются в этом на основы притягательности. Вот о каких основах идет речь:
1. Человек вызывает у нас интерес. Нам нравится встречаться с людьми и узнавать о них как можно больше. Мы любим такие объяснения происходящих событий, которые так или иначе ссылаются на желания, пристрастия и конфликты других людей. Мы предпочитаем картины с изображениями людей и религиозные мифы с персонифицированными богами и духами.
2. Мы обращаем особое внимание на те вещи, на которые надеемся или которых боимся. Надежда приносит радость, а страх, хоть и радует нас, требует внимания. Вот почему мы охотно верим в чудодейственные лекарства и схемы быстрого обогащения, поддаваясь влиянию ловких торговцев. Этим же объясняется боязнь преисподней, а также то обстоятельство, что мы с такой охотой смотрим фильмы ужасов и телевизионные выпуски новостей.
3. Мы любим отыскивать закономерности и паттерны. Замечая их в окружающем мире, а также их определенную регулярность, мы начинаем лучше понимать его, и, благодаря эволюции, нас вознаграждает всплеск радости. Притягательные вещи всегда содержат в себе определенный паттерн, будь то повторяющийся припев в песне или религиозный ритуал. Однако постоянное повторение одного и того же паттерна может наскучить. Нам интересно узнавать что-то новое и открывать новые закономерности.
4. Нас привлекают неконгруэнтность, кажущиеся несоответствия и противоречия, новизна и головоломки. Когда мы наталкиваемся на что-то загадочное, непонятное, это нас интригует, и мы стараемся разобраться. Искусство и религия играют на нашей любви к неконгруэнтности и закономерностям, предлагая нам что-то загадочное, после чего позволяют ощутить большую радость, подводя к обнаружению разгадки.
5. Сама наша физическая природа, в том числе природа зрения и других органов чувств, влияет на то, к каким вещам нас влечет.
6. Мы обладаем определенными чертами характера, многие из которых формировались эволюционным путем и от которых во многом зависит, что нам нравится, а что нет, во что мы верим, а во что нет.
Так как же эти основы объясняют, что именно мы находим завораживающим?
* * *Начнем с искусства. Я сосредоточусь преимущественно на народном искусстве и поп-арте, поскольку считаю, что именно эти формы искусства отражают человеческую природу лучше, чем высокое изящное искусство, которое в процессе чрезмерной интеллектуализации слишком далеко ушло от наших природных и культурных корней и наклонностей.
Почему люди так любят искусство (и искусственность) и каким образом искусство воздействует на нас?
Искусство привлекает нас тем, что рождает определенные переживания в сердцах и головах зрителей и слушателей. Дэвид Бирн рассуждал о музыке следующим образом: «Сочинять музыку – это как конструировать машину, призванную встряхивать эмоции в душе исполнителя и слушателя… Я начинаю думать об артисте как о человеке, умеющем создавать устройства, которые способны проникать в нашу психологическую природу и активизировать наши глубинные эмоции». Самое главное здесь то, что зрители и слушатели, реагируя на артиста, переживают искусство внутри себя.
Кто-то скажет, что невозможно объяснить, почему людям нравятся те или иные произведения искусства, поскольку каждый понимает красоту по-своему. Но Эллен Виннер, специализирующаяся на психологии искусства, указывает, что в эстетических предпочтениях людей очень много общего, независимо от пола, уровня интеллектуального развития, черт характера и национальной принадлежности. Различия, разумеется, имеют место, но и совпадения тоже неоспоримы.
Мы склонны находить красоту в тех образах, где мир показан таким, в каком нам жилось бы лучше, если бы мы там оказались. Даже абстрактные, казалось бы, не отображающие ничего определенного картины кажутся нам притягательными, когда мы наблюдаем в них намеки на те вещи из реального мира, рядом с которыми нам хотелось бы жить. И это выходит за пределы искусства. Красивые виды, прекрасный закат могут вызывать в нас ту же самую реакцию и по тем же самым причинам. У народа динка, живущего в Восточной Африке, изобразительного искусства практически нет, но они умеют находить красоту в клейме для скота.
В области пейзажей наши предпочтения предопределяются стремлением к безопасности, информации и наличию ресурсов. Как мы увидим ниже, некоторые цвета вызывают у людей первобытные реакции вне зависимости от национальной или культурной принадлежности. Будучи существами общественными, мы предпочитаем видеть на картинах других людей, а будучи существами не бесполыми, мы предпочитаем видеть людей сексуально привлекательных.
