Джеймс Воган - Как пережить измену
Думаю, для меня эта конференция оказалась не менее важной, хотя и в другом отношении. Для Пегги она обозначила начало, а для меня - завершение. Прежде я воспринимал конференции как мою личную территорию, место для работы и развлечений отдельно от жены. Со времени моего первого романа конференции, вероятно, обладали для меня символическим значением, о котором я не думал. Приглашение Пегги на мою "площадку для игры" было последним шагом, который положил конец строгому разделению ролей, существовавшему в нашей семье с 1962 года, когда я начал преподавательскую деятельность. Оно недвусмысленно означало, что романы теряли для меня свою важность, а отношения с Пегги обретали новую значимость. Эта перемена стала очевидной для меня лишь по прошествии длительного времени. Тогда я не замечал её и по-прежнему высоко ценил возможность заводить романы, однако уже не вкладывал в это дело много энергии.
Пегги:
В течение нескольких следующих месяцев мы вели себя, как молодожены. Когда Джеймс уезжал, я посылала ему любовные письма. Они привозил мне подарки. Похоже, каждый из нас смотрел на другого новыми глазами после многих лет растерянности. Джеймс написал длинное стихотворение о доверии, которое было опубликовано с посвящением мне. Я сочинила музыку к этому стихотворению, которая вылилась из меня без значительных усилий. Я сама сочиняла стихи так быстро, что едва успевала записывать их. Внутри меня точно прорывалась плотина, и энергия выплескивалась наружу.
На рождество Джеймс преподнес мне "брачный контракт", отредактированный в соответствии с нашей ситуацией - нашему браку исполнилось восемнадцать с половиной лет. Это было признание в особой любви и нежности. Я ликовала, веря в искренность Джеймса.
Наша сексуальная жизнь отражала эти новые отношения. Впервые в жизни я обрела спокойствие и перестала заочно состязаться с другими женщинами. Я ясно помню, как разительно отличались мои ощущения во время секса перед моей поездкой от тех страхов, которые на протяжении многих лет преследовали меня перед очередной поездкой Джеймса. Наша физическая любовь была спонтанной, приносила нам огромное удовольствие и не сводилась к обыкновенному сексу.
В январе 1974 года я совершила поездку в Ричмонд, штат Виржиния, на семинар по общению с использованием трансактного анализа. Эти занятия положительно повлияли на меня, однако и сама поездка оказалась весьма важной. Прежде я НИКОГДА не ездила куда-либо одна. От восторга в первую ночь я даже не могла заснуть в гостинице. Я не испытывала страха или тревоги, а просто была безумно счастлива из-за того, что делала что-то совершенно самостоятельно. Семинар продолжался всего два дня, но он стал для меня важным шагом. Я осознала, что в отношениях с Джеймсом играла роль "ребенка". Поняла, каким образом могу общаться с ним в роли "взрослого". Для этого требовалось не поддаваться эмоциям.
В тот момент меня переполняло вызванное поездкой ликование. В Ричмонд я прилетела на самолете, однако в Саванну возвращалась ночным поездом. Снова не смогла заснуть от возбуждения (а также от боязни проспать остановку). Джеймс встретил меня, но мы успели только позавтракать, после чего ему предстояло отправиться в короткую поездку. Я спешила поделиться с ним как можно большим в те два часа, которыми мы располагали. Отвезла его в аэропорт, а затем поехала домой в Хилтон-Хэд.
В течение его двухдневного отсутствия я постоянно думала о том, как много перемен произошло, и спрашивала себя, куда они приведут нас. Мы оказались в совершенно новой жизненной ситуации, и я была готова к завтрашнему дню. Он не заставило себя ждать.
Глава седьмая
Посмотрим правде в глаза
Джеймс:
Оглядываясь назад, я думаю, что решение рассказать Пегги о моих романах было неизбежным. Следовать нормам двойной морали было легко в университетские годы, когда моя жизнь и жизнь Пегги были достаточно отделены друг от друга. Но с тех пор произошли значительные перемены. Наш союз наполнился новым смыслом, мы вырастали из старых ролей мужа и жены, делали первые робкие шаги к созданию истинного партнерства двух равных личностей. В течение последнего года мы в большей степени, нежели прежде, старались сосредоточить наши усилия на улучшении отношений. При этом сознание того, что Пегги в отличие от меня играет неполной колодой, вызывало во мне чувство дискомфорта.
Несмотря на отсутствие некоторых карт, Пегги значительно выросла за последние четыре года. У неё появилось ощущение собственной ценности. Я знал в глубине души, что она заслуживает большего и в конце концов перестанет мириться с моими обманами. По существу она уже требовала большего своим поведением, хотя и не говорила об этом открыто. Во мне нарастало желание быть честным с ней. Я хотел впредь строить наши отношения на основе большего равенства. Я почувствовал, что, "сдав ей недостающие карты", сделаю шаг в верном направлении.
Одновременно я пытался очистить свою совесть. Хотел обрести цельность как личность и консультирующий психолог. В моей работе я проповедовал честность и открытость, а в отношениях, которые были для меня главными, вел себя как обманщик. Занимаясь групповой терапией, я говорил людям о том, как важно для создания доверия сохранять в отношениях открытость и честность. Я оправдывал собственную скрытность и неискренность, утверждая, что от партнера следует скрывать некоторые вещи - прежде всего внебрачные связи. Этот принцип оправдывал себя в течение длительного времени, но поскольку мы оба вкладывали в наши отношения значительное количество душевных сил, со временем он начал звучать все менее убедительно.
Теперь я мог бы написать формулу вероятности того, что один партнер или оба имеют внебрачную связь по нормам двойной морали, как функцию различия их ролей и степени эмоциональной вовлеченности. Воздерживаясь от математической формулировки, отмечу следующее: чем заметнее различие в ролях и чем слабее эмоциональная вовлеченность, тем более вероятными становятся внебрачные связи. Если различие в ролях исчезает, а вовлеченность возрастает, романы на стороне становятся менее вероятными. Для нас маятник начал двигаться в другую сторону. Мы долгое время отдалялись друг от друга, а теперь снова стали сближаться.
Думаю, решающим фактором оказалось то, что мы оба прочитали купленную в Чикаго книгу "Свободная любовь". Она понравилась нам обоим. Это было искреннее описание того, как супружеская пара преодолела многие проблемы сексуальной жизни и создала прочные отношения на основе честного и глубокого общения. Пегги предложила обсудить эту книгу вдвоем по главам. Я согласился, не обдумав серьезно эту идею. Просмотрев книгу более внимательно, я понял, что не знаю, как быть с главой об изменах. Я никогда не говорил Пегги явную ложь и считал, что не смогу это сделать. Понимаю, что это утверждение изумит многих. Действительно, я неоднократно обманывал её косвенным образом, скрывая правду, но мои рационализации позволяли сбрасывать это со счетов.
Все эти мысли рождались и существовали на уровне подсознания. Я по-прежнему считал, что хочу иметь внебрачные связи и скрывать их от Пегги. Поэтому испытал потрясение, проснувшись в мотеле Нью-Джерси в три часа утра с мыслью о том, что мне следует признаться во всем Пегги. Я находился в Нью-Джерси в связи с двухдневной консультационной работой. Я был один в номере. Помню, как я удивился, проснувшись посреди ночи и подумав: "Пришло время рассказать все Пегги". Насколько я помню, прежде я никогда не рассматривал подобную мысль всерьез. Я часто и подолгу обсуждал с другими мужчинами проблемы внебрачных связей, но мы никогда не говорили о том, допустима ли полная откровенность между супругами. Обычно беседы завершались примерно такой фразой: "Как жаль, что нельзя развлечь этой историей наших жен".
Я пролежал несколько часов без сна наедине с моими размышлениями. Я впервые со всей ясностью увидел, что мои отношения с Пегги не будут развиваться дальше, пока я не расскажу ей правду. Происходящее больше не допускало утаивания, потому что было слишком значимым. Я не мог и дальше играть роль любящего, верного мужа... и одновременно совершать поступки, которые могли потрясти Пегги. Я лихорадочно перескакивал от одной мысли к другой. Наши отношения были хорошими. Я хотел не разрушить их, а сделать ещё более прекрасными. Как она воспримет правду? Романы были позитивной, радостной частью моей жизни. Я не хотел отказываться от них. Переживу ли я аналогичное поведение Пегги? Захочет ли она вести себя так же?
Я знал, что, вероятно, не могу предвидеть её реакцию. Однако во мне нарастало осознание того, что я откроюсь перед ней. Я должен был пойти на этот риск. До сих пор помню странное чувство, которое преследовало меня, когда я закончил в тот день консультационную работу и отправился на ленч с клиентом, который был моим личным другом и знал о моих похождениях.
