Сергей Степанов - Популярная психологическая энциклопедия
Поэтому так важно с юных лет воспитывать у человека уверенность в себе, чувство собственного достоинства. Одно из главных педагогических правил: по мере взросления ребенка необходимо доверять ему самостоятельно нести такой груз, какой он способен поднять. Человек должен знать, что решение большинства его жизненных проблем в первую очередь зависит от него самого, а не от чьего-то произвола. Эта способность становится буквально «написана на лице» и почти наверняка отпугнет подонка, выискивающего себе беспомощную жертву.
Тут, однако, следует избегать крайностей, которые порой превращают человека в жертву другого типа. Речь идет о склонности к бездумному, а по сути – провокационному поведению. Как маленький несмышленыш дразнит цепного пса, так порой иная потенциальная жертва, не отдавая себе в том отчета, заставляет насильника именно на себе остановить жестокий выбор.
Причем эта особенность также формируется с детских лет, однако в совершенно противоположных условиях. При недостатке родительского внимания, либерально-попустительском стиле воспитания человек с малолетства живет «без руля и ветрил», подчиняясь своим неразумным и неосознанным прихотям. Без доброго совета и участия старших он привыкает поступать наугад, полагаться на счастливый случай. Вот почему педагогическая мудрость и состоит в избегании крайностей: ребенка погубит как слишком жесткое руководство, так и отсутствие оного. Не имея внешних ограничений, трудно выработать в себе внутренние тормоза, препятствующие необдуманным поступкам.
Представьте: собираясь на дружескую вечеринку, девушка выбирает такой наряд, который соблазнительно подчеркивает ее формы. Она, вероятно, согласится, что тем самым преследует неявную цель – произвести яркое впечатление на кавалеров. Но при этом забывает, что возвращаться придется по вечерней улице, где этот наряд не всеми может быть воспринят адекватно. У потенциального насильника он вызовет приступ извращенного возбуждения и к тому же просигнализирует о том, что жертва весьма доступна.
Разумеется, не надо идти в гости в телогрейке. Но нелишне позаботиться и о последствиях своего поведения. Например, попросить, чтобы друзья проводили до дому. Впрочем, и в друзьях надо быть уверенной. Ведь легенды о маньяке в кустах сильно преувеличены. По статистике, до 75 % изнасилований совершается людьми, которые ранее были знакомы с жертвой. Так что, планируя сыграть роль обольстительницы, необходимо быть уверенной, что она будет правильно воспринята теми, на кого рассчитана, и не привлечет нездорового интереса со стороны других «зрителей».
Провокационное поведение жертвы чаще всего является следствием незнания элементарных психологических закономерностей. Человек наивно полагает, что в его действия другие вкладывают тот же смысл, что и он сам. Например, известно, что женщины более, чем мужчины, склонны к контакту глаз. При этом их взгляд означает, как правило, лишь весьма умеренный интерес, однако извращенный ум насильника может оценить такой взгляд как сексуальный призыв.
Вообще, очень важно – не встречаться взглядом с подозрительным, выказывающим агрессивные намерения субъектом. Эту нехитрую рекомендацию дал большой знаток психологии животных Конрад Лоренц. В своей книге он писал, что при встрече с незнакомой собакой ни в коем случае нельзя пристально смотреть ей в глаза. Животное воспринимает такой взгляд как вызов и часто спешит отреагировать агрессивно. Преступник, обуреваемый примитивными инстинктами, в чем-то подобен животному. Так что ни четвероногого, ни двуногого зверя лучше таким способом не дразнить.
Наконец, самым провоцирующим шагом выступает появление жертвы в месте, подходящем для совершения преступления. Всякий преступник – по натуре трус и не станет творить насилие прилюдно. Он выбирает возможность напасть на свою жертву там и тогда, где никто не сможет ее защитить или даже засвидетельствовать преступление. Еще Зигмунд Фрейд обратил внимание на странную привычку одной своей пациентки гулять по пустырям. Путем сложного психологического анализа ему удалось докопаться до истоков этой причуды. Выяснилось, что дама одновременно страшилась интимной близости и стремилась к ней. Поэтому ее бессознательно влекло туда, где эта близость могла принять форму совершенно не зависящего от нее события – изнасилования. Остается только пожелать всем милым дамам не уподобляться вздорной пациентке доктора Фрейда.
ВИНА человека перед другими людьми, перед всем обществом или перед самим собой может рассматриваться объективно – как реальный факт нарушения человеком некоторых норм общежития, правил поведения, нравственных заповедей, писаных и неписаных законов, а также как болезненное, угнетающее переживание человеком этого факта. Понятно, что эти два аспекта вины необязательно взаимосвязаны. Человек может объективно поступать дурно, но совершенно не терзаться по этому поводу. И напротив, он может чувствовать себя виноватым, хотя реальных оснований для этого вовсе нет, они им просто придуманы.
Переживание вины отравляет все мироощущение человека, мешает ему жить. Поэтому многие философы и психологи призывают всеми возможными средствами избавляться от этого чувства. Некоторые психотерапевтические направления специально ставят своей целью избавление человека от бремени вины. Такой подход вряд ли можно признать безусловно правильным. По большому счету, чувство вины даже полезно – оно помогает человеку осознать, что в его поведении неправильно, и заставляет стремиться к исправлению этих ошибок. Если человек посредством самоубеждения или стараниями ретивых психотерапевтов оказывается вовсе избавлен от переживания вины, он фактически превращается в чудовище – что бы он ни сделал, это не вызывает у него раскаяния. Способность переживать свою вину – важный внутренний тормоз, регулирующий наше поведение и не позволяющий поступать дурно.
Иное дело – когда тягостное ощущение оказывается надуманным, не соответствует реальности. Чтобы оно не омрачало нашу жизнь, необходимо понимать, как это ощущение возникает и к чему приводит.
Представление о виновности может пронизывать все сознание человека, становиться одним из компонентов личности. Это представление затрагивает и сферу интимных отношений, и общественные связи человека.
Не раз описан в художественной литературе комплекс виновности интеллигента в России конца XIX века. Люди умственного труда жили несравненно лучше, чем «простой народ», не выполняли тяжелой физической работы, и многих угнетала мысль о том, что они живут за счет народа, питаются плодами его трудов.
Комплекс вины детей перед родителями возникает нередко после смерти родителей в состоянии реактивной депрессии. Память воспроизводит сцены размолвок, столкновений и ссор. Начинаются мучительные сожаления: «Зачем я тогда не уступил? Зачем был груб и раздражителен?» Человек укоряет себя за то, что не все якобы сделал для матери или отца, не обратился к специалистам, не повез в столицу, где могли бы спасти, не достал новое лекарство, которое помогло бы, и т. п. Еще острее в таких случаях комплекс вины родителей перед детьми: недоглядели, слишком были строги, зря наказывали. Если бы только знать, что суждена ему такая короткая жизнь!
Растревоженная совесть заставляет стремиться к искуплению мнимой вины – с помощью расходов на сооружение памятника, хлопот по украшению могилы. Чем обременительнее хлопоты, тем больше внутреннее удовлетворение. Человеку кажется, что он отдает дань уважения родителям или выражает беспредельную любовь к ребенку. Но забота о памятниках в большей мере есть преодоление комплекса виновности.
Ощущение виновности может испытывать здоровый и цветущий человек при встрече с больными, калеками, инвалидами. На этом умело спекулируют профессиональные нищие, симулируя всевозможные болезни и увечья.
Комплекс виновности не следует путать с бредом самообвинения при некоторых душевных заболеваниях. Хотя комплекс виновности может быть устойчивым, но люди, отягощенные им, могут «компенсироваться», то есть надолго избавляться от своих терзаний. А бред самообвинения – стойкое патологическое заблуждение и никакой коррекции не поддается. Но противопоставление комплекса виновности и бреда самообвинения не абсолютно. Существуют промежуточные, переходные состояния. При эндогенных депрессиях идеи самообвинения, которые вначале критически оцениваются, могут со временем выкристаллизоваться в бред.
Комплекс виновности отличается также от раскаяния и угрызения совести человека, в самом деле совершившего дурной поступок. При комплексе вины человек не совершал ничего предосудительного; объективных оснований для самообвинения у него нет, эти основания он придумывает.
