Владимир Долохов - Сам себе волшебник
Отныне Наполеонша является для меня впечатляющим сигналом поддержки: если я встречаю «расписные колготки», значит, расположение госпожи Фортуны на сегодня гарантировано.
Я частенько включаю этот убедительный фильм под названием «Одеваю расписные колготки», а в особых случаях натягиваю толстые черные колготки, которые жена за два дня кропотливой работы украсила аппликацией из ярко-желтой ткани: толстый стебель с большими цветами змейкой обвивается вокруг каждой ноги.
ВОЛШЕБНАЯ МЕДАЛЬ
Восьмое мая, шесть часов вечера, я возвращаюсь с работы. Выхожу из метро на станции «Павелецкая», направляясь к пригородным кассам вокзала.
Открываю дверь павильона, в котором находятся кассы, — внутри настоящее столпотворение. Несмотря на то, что работает четыре кассы, возле каждой из них извивается длиннющая очередь, человек тридцать по меньшей мере. Такого я не наблюдал ни разу за несколько лет, три-четыре человека — самая большая очередь за билетами.
В полном недоумении захожу в павильон. В голове прокрутилась догадка, объясняющая подобное столпотворение, — сегодня предпраздничный день, и народ в массовых количествах отъезжает за город. Пора симоронить. Замечаю длинноногую барышню в немыслимо коротенькой юбочке, которая спешит мимо меня, звонко цокая каблучками. Вот он, сигнал, который выведет из проблемной ситуации: «Я тот, который цокает каблучками!» Пропечатав несколько раз это имя (и едва не устремившись вслед за обладательницей звонких каблучков), принимаю решение ехать без билета, тем более что электричка отходит через три минуты.
Выхожу к пригородным поездам и наталкиваюсь на тесно сгрудившуюся толпу.
Возникает опасение, что платформа, от которой отправляется электричка, перегорожена контролерами, пропускающими только при наличии билета, и меня могут не пропустить. Сказав ВМВ, обращаю внимание на пузатого голубя. Он неторопливо переставляет красные кожистые лапки, стоя в лужице, на поверхности которой дрожат солнечные блики. Повторяя новое имя: «Я тот, который расхаживает по луже», двигаюсь к электричке. С чувством «глубокого морального удовлетворения» (не зря симоронил!) отмечаю, что никаких перегородок и проверяющих на платформе нет. Электричка стоит пустая, хотя на вокзале яблоку упасть негде.
Шагая по платформе, ловлю себя на мысли: «А что если контролеры объявятся позже, когда я буду ехать в электричке? Уж больно гладко все складывается». Незамедлительно начинаю работать с возникшими сомнениями, и мой взгляд останавливается на воробье, который энергично встряхивается на ветке дерева, растопырив оперение. Теперь я «тот, который взъерошивает перышки».
В вагоне всего два пассажира. Прохожу в середину и сажусь возле окна. И вдруг, о чудо! На полу, под сиденьем напротив, я вижу большую золотистую монету. Отчетливо осознаю, что она предназначена мне, ведь не случайно в пустом вагоне я выбрал именно это место! Наклонившись, я поднял предмет с пола. Это оказалась не монета, а медаль, с профилем Сталина и надписью по кругу: «Наше дело правое, мы победили!» Смысл послания вызвал у меня смех — сомнения напрасны, я — Симорон, хозяин создаваемой мною Вселенной.
Я широко улыбался, держа медаль в руке, ощущая приятную тяжесть латуни.
Она блестела в косых лучах вечернего солнца, отливая насыщенной желтизной с легким зеленоватым оттенком. Внезапно, по ассоциации, из глубин памяти выплыл такой же солнечный день. Я, семилетний крепыш с выгоревшими вихрами, не веря собственному счастью, сжимаю в руке тяжелый кругляш — юбилейный металлический рубль. Несколько секунд назад я спешил домой заряжать предмет своей гордости — водяной пистолет, как вдруг что-то блеснуло на асфальте. Теперь я чувствую себя обладателем несметного сокровища — это же целых десять(!) молочных коктейлей. Безудержное счастье заполняет меня целиком, без остатка. Такое всепоглощающее ощущение праздника, открытия чего-то нового бывает только в детстве.
Отголосок того неповторимого состояния я испытал сейчас, сжимая в руке найденную медаль. Каждый из нас испытывал в детстве подобные переживания новизны и праздника. Возможно, читающий эти строки тоже откроет для себя моменты целостности, непосредственного участия в спектакле под названием «жизнь».
Я продолжал восторженно любоваться медалью. С обратной стороны имелась надпись: «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.». Лицевая сторона была довольно потертая, поцарапанная, видимо, хозяин медали часто носил ее. Вероятно, сейчас он огорчен утратой, и я, как добрый волшебник, могу с избытком компенсировать ему потерю. Обращаю внимание на внешний экран. В вагон заходит упитанный мужчина, смачно откусывающий большие куски от шоколадного эскимо на палочке.
Переименование состоялось: «Я тот, который аппетитно трескает эскимо».
Повторяю новое имя владельца медали и чувствую его ответное «мурчание», он удовлетворен, все в порядке.
Колеса электропоезда ритмично постукивают, а я вспоминаю свои недавние сомнения с ощущением победителя и изрядной долей иронии — ну какие могут быть контролеры! Ведь «наше дело правое, мы победили!»
Через пару остановок входит женщина средних лет с сердитым лицом.
Согнувшись в три погибели, она тащит тяжеленную сумку невероятных размеров, в которой что-то позвякивает. Поравнявшись со мной, она останавливается, роняет сумку на пол и шумно плюхается на соседнее сиденье, издавав горестный возглас: «Фух! Ко-ошмар!» В сумке виднеются наваленные в беспорядке бутылки с водкой. Унылое настроение этой женщины очевидно — нужно ее переименовать. Но объем содержимого сумки вызывает у меня сильное замешательство, и в мозгу вертится лишь одно: "Да-а-а!
Все-таки круто у нас народ гуляет!"
Из замешательства меня вывел вопрос тетки: «Не подскажете, который час?»
Бросаю взгляд на часы и, повернувшись к ней, отвечаю: «Пятнадцать минут седьмого». Выслушав ответ, она благодарно кивает. Ага, вот и просвет: «Я та, которая кивает головой». Повторяя имя про себя и еле заметно кивая головой, краешком глаза наблюдаю за соседкой. Постепенно раздражение и усталость покидают ее, она обмякает, лицо разглаживается.
На следующей остановке напротив нас усаживается бабуля с внуком, непоседливым мальчуганом лет шести. На нем пестрый комбинезон и стильная кепка с длинным козырьком, соизмеримым с ростом паренька. Я с удовольствием отмечаю итог переименования — окончательное превращение соседки из сурово насупленной тетки в жизнерадостную женщину. Завидев мальчугана, она улыбнулась ему всем загорелым лицом, даже веснушки ожили!
«Наше дело правое, мы победили!» Однако, как выяснилось позже, тетка была переименована не до конца — видимо, я сильно впечатлился количеством водки.
Час спустя мы с женой направились на продуктовый рынок. Проходя мимо семнадцатиэтажного дома, мы стали свидетелями поистине акробатического трюка. На грубо сколоченную деревянную скамейку пытался спикировать оборванный пьянчужка, неведомо как держащийся на ногах. Он долго прицеливался, делая винтообразные движения корпусом, словно заходя на вираж, и наконец нырнул вниз головой. Скамейка все-таки оказалась на траектории его движения, но центр тяжести уже был перенесен по ту сторону скамейки. В итоге мужичонка выписал замысловатое крученое сальто и перевалился вверх ногами за скамейку, приземлившись головой о землю, но достаточно мягко и расслабленно, так как сразу заворочался и забурчал, видимо, недовольный посадкой.
Жена при виде этого зрелища испуганно ахнула, я тоже впечатлился пируэтом и закрутил головой в поисках сигнала-просвета. Мое внимание привлек конфетный фантик, закружившийся от порыва ветра и полетевший вдоль дороги.
Я громко переименовался в «того, который фантит на ветру!» Жена засмеялась и покачала головой.
Вскоре нам попался еще один субъект, основательно отметивший День Победы.
Он двигался нам навстречу по размашистой синусоиде, с распростертыми руками, как будто собирался заключить всех в объятия. Обниматься с ним не хотелось, и мы обошли мужика стороной. Прообразом для переименования стал длинноволосый паренек на роликовых коньках с оранжевыми колесиками, покупавший кока-колу в палатке: «Я тот, который пьет кока-колу на роликовых коньках». Пропечатав имя и обернувшись назад, я увидел, что мужик остановился и опустил руки, точно вспомнил о чем-то значительном.
Тут до меня дошло, почему на нашем пути возникали пьяные. Я вспомнил сегодняшнюю тетку с огромной сумкой водки, свое замешательство и удивление: «Зачем так много пить?» Роликовых коньков и кока-колы оказалось достаточно, и пьяные нам больше не попадались, хотя рынок — место весьма злачное.
Медаль теперь висит на почетном месте. Если меня посещают какие-либо сомнения в успехе симоронских «церемоний», то я вспоминаю универсальное имя, высеченное на металле: «Наше дело правое, мы победили!»
