Брене Браун - Великие дерзания
По дороге домой я заскочила в магазин Barnes & Noble купить журнал. Женщина, которая стояла передо мной в очереди, купила две книги, попросила новый кардридер и обратилась с просьбой завернуть одну книгу в подарок, не отрываясь при этом от разговора по мобильному телефону. Она прошла через кассу, даже не обратив внимания на молодую женщинукассира. Она даже не увидела человека напротив.
После посещения магазина я решила заскочить в ресторан быстрого питания, чтобы купить диетическую колу. Как только я подъехала к окошку, мой телефон зазвонил. Я предполагала, что могут звонить из школы Чарли, так что я ответила на звонок. Звонили не из школы – нужно было просто подтвердить время встречи. Я быстро поговорила и тут же положила трубку.
Мне потребовалось совсем немного времени, чтобы произнести: «Да, я буду на встрече», и я купила напиток. Я извинилась перед кассиром за то, что говорила по телефону. Я сказала ей: «Извините. Телефон зазвонил, когда я подъехала, и я подумала, что звонят из школы моего сына».
Должно быть, я очень ее удивила, потому что она со слезами на глазах сказала: «Спасибо. Большое вам спасибо. Вы даже не представляете, как это обидно иногда. Люди даже не замечают нас».
Я не знаю, какие конкретно чувства она испытывала, но мне известно, каково это – быть невидимым работником сферы услуг. Это просто невыносимо. Некоторое время в студенчестве я работала официанткой и барменом. Я работала в очень милом ресторане, который находился рядом с университетским городком и был очень популярен среди богатых студентов и их родителей (эти родители приезжали в выходные и приглашали своих детей и их друзей на ужин). Мне было уже под 30 лет, и я старалась получить степень бакалавра, прежде чем мне стукнет тридцатник.
Когда клиенты были доброжелательными и вежливыми, то все шло нормально, но буквально один момент, когда официанта не принимают за человека, мог выбить меня из колеи. К сожалению, сейчас я наблюдаю такое постоянно.
Я вижу взрослых людей, которые даже не поднимают глаза на официантов, когда говорят с ними. Я вижу родителей, которые позволяют своим детям разговаривать со служащими магазина на повышенных тонах. Я вижу людей, которые кричат на администраторов гостиниц, но с большим уважением говорят с начальниками, врачами и банкирами.
И я вижу, как коварная природа расы, класса и привилегий проявляется в одной из самых важных и трудных областей – в отношениях к представителям сферы обслуживания.
Каждый хочет знать, почему сфера обслуживания терпит провал. А я хочу знать, почему терпит провал поведение клиентов.
Когда мы относимся к людям как к неодушевленным предметам, мы унижаем их человеческое достоинство. Мы делаем нечто ужасное с их душами и своими собственными тоже. Мартин Бубер, австрийский философ, писал о различиях между отношениями «яэто», и «яты». Отношения «яэто» возникают, когда мы вступаем в отношения с людьми, к которым мы относимся как к неодушевленным предметам – они нужны нам для обслуживания или выполнения какойто задачи. Отношения «яты» характеризуются человеческой взаимосвязью и сопереживанием.
Бубер писал: «Когда связь между двумя людьми истинная и человечная, то между ними возникает божественное электрическое притяжение».
После 10 лет изучения общности, подлинности и стыда я могу с уверенностью сказать, что все мы крайне сильно желаем связи – эмоционально, физически и духовно. Я не предлагаю вам создать глубокие взаимоотношения с работником химчистки или МакАвто; я предлагаю перестать унижать их человеческое достоинство и начать смотреть им в глаза при разговоре. Если у нас нет сил или времени на это, то лучше остаться дома.
Духовность стала фундаментальным ориентиром в искренности. Не религиозность, а глубокое убеждение в том, что мы неразрывно связаны друг с другом силой более могущественной, чем мы сами, эта сила основана на любви и сострадании. Для некоторых из нас это и есть Бог, для других это природа, искусство или душевность. Я считаю, что овладение чувством собственного достоинства – это акт признания в том, что мы – священные существа. Возможно, признание уязвимости и преодоление замалчивания в конечном счете помогает подпитывать наш дух и заботиться о душе.
Средства, которые мы редко используем в своем арсенале
Итак, мы взломали двери в хранилище, чтобы пролить свет на общие средства защиты, которые использует каждый, чтобы обезопасить себя от уязвимости. Предчувствие беды при радости, перфекционизм, замалчивание эмоций – это три наиболее универсальных метода защиты – то, что мы называем основными категориями обороны. В этой последней части данной главы я хочу кратко рассмотреть средства, которые включают несколько масок, формирующих важные подкатегории. Большинство из нас, вероятно, ассоциируют себя с одним или же несколькими категориями обороны. Или, по крайней мере, мы увидим в них свое отражение, что говорит о некотором понимании сути вопроса.
Защита: победитель или жертва
Я узнала об этом средстве, когда значительная часть участников исследования указали, что они находят очень мало пользы в понятии уязвимости. Их реакции на мысль о том, что, возможно, уязвимость имеет значение, колебались от пренебрежения и обороны до враждебности. Обобщив эти интервью, я представила себе мир, в котором люди делились на две группы (как делим по группам мы с сэром Кеном Робинсоном). Эти группы я называю «победители» и «жертвы».
В отличие от тех участников, которые раздумывают над значением уязвимости, эти люди разделяют убеждение, что все люди без исключения принадлежат к одной из двух взаимоисключающих групп. Либо жертва – неудачник, который вечно пытается чтото сделать, но постоянно сдается; либо победитель – тот, кто неизменно видит угрозу стать жертвой, поэтому постоянно пытается контролировать, доминировать, управлять, и никогда не показывает свою уязвимость.
Пока я занималась изучением полученных данных, я все время думала о главе в своей диссертации, где писала о французском философе Жаке Деррида и бинарной оппозиции (парное упорядочивание противоположных по значению терминов). Хотя респонденты поразному отвечали на вопросы, для описания мира они все активно использовали модели бинарной оппозиции: победитель или проигравший, выжить или умереть, убить или быть убитым, сильные или слабые, лидеры и последователи, успех или неудача, сокрушить или быть раздавленным. А те, кто не мог привести четкие примеры, выдвигали такой жизненный девиз: «Мир делится на крутых и дураков. Все очень просто».
Источник происхождения мировоззрения «победитель или жертва» был не вполне ясным, но большинство приписывали его ценностям, которые они усвоили в детстве, в ходе опыта преодоления трудностей, или во время профессиональной подготовки. Большинство участников группы с таким мнением были мужчины, но присутствовали и женщины. Многие из этих людей работали в областях, которые способствуют укреплению менталитета «победитель или жертва»: об этом говорили военнослужащие, ветераны, сотрудники исправительных учреждений и правоохранительных органов, а также люди, работающие в области высокопроизводительных и конкурентных областях вроде юриспруденции, технологий и финансов. Вот только я не знаю: эти люди специально искали работу, где можно максимально использовать их систему убеждений «победитель или жертва», или же это их работа сформировала такие взгляды на жизнь. Я предполагаю, что больший процент людей относятся к первой группе, но у меня нет данных, чтобы подтвердить свои догадки. В настоящий момент я над этим работаю.
В ходе опросов выявилась одна трудность: оказалось, что было трудно честно рассказывать о борьбе в своей личной жизни – о том, как они выходили из рискованных ситуаций, переживали разводы, отчуждение, одиночество, зависимость, гнев, эмоциональное истощение. Участники опроса не воспринимали отрицательные результаты как последствия их мировоззрения «победитель или жертва», они воспринимали их в качестве доказательства суровой природы жизни – «пан или пропал».
Когда я смотрю на статистику профессий, нетерпимых к уязвимости и ограниченных мировоззрением «победитель или жертва», я вижу опасную картину. Наиболее сильно это заметно в армии. Статистика по посттравматическим [30] самоубийствам, насилию, зависимости и риску указывает на одну истину: для солдат, служивших в Афганистане и Ираке, возвращение домой может оказаться более опасным, чем присутствие на поле боя . С момента вторжения в Афганистан к лету 2009 года, американские военные потеряли 761 солдата в боевых действиях в стране. Сравните это с 817 солдатами, которые совершили самоубийства за тот же период. И эта цифра не учитывает смерти, связанные с насилием, рискованным поведением и зависимостью.
