Брюс Гуд - Мозг прирученный: Что делает нас людьми?
Представьте, что вы вышли в сад искать спрятанные там вашими приятелями «клады» и ваша цель — собрать все цветные стеклышки, шарики и другие сокровища. Вы начинаете искать: заглядываете здесь под кустик, там под дерево. Но что если вы не в состоянии запомнить, где уже смотрели, а где нет? Вы будете постоянно возвращаться к одним и тем же, давно проверенным местам.
Мы в лаборатории исследуем детские стратегии поиска при помощи автоматизированной системы. Задача ребенка — найти все «клады». Для этого нужно проверить все точки, обозначенные горящими лампочками, нажав на каждую из них; некоторые при этом должны изменить цвет. За ходом поиска следит компьютер. Мы обнаружили, что дети до шести лет ищут почти беспорядочно и часто возвращаются к уже проверенным точкам. Они бегают по комнате, как безголовые цыплята, и проверяют все попавшиеся лампочки подряд, даже если они их уже проверяли. Молчаливый менеджер в их префронтальной коре не справляется с координацией и не может отследить их поведение. Такие дети редко пользуются какой-либо систематической стратегией поиска.
Сегодня поиск «сокровищ» — популярная игра, но в основе своей она напоминает собирательство. Наши предки на просторах африканских саванн не только охотились, но и собирали всякие полезные штуки, к примеру ягоды и орехи. Помните, как мы говорили, что собирательство привело к формированию большего по размерам мозга у южноамериканской паукообразной обезьяны по сравнению с родственной ей обезьяной-ревуном, которая питается листьями и может бродить где угодно — ей не нужно ничего искать? Некоторая часть дополнительной мозговой ткани паукообразной обезьяны имеет непосредственное отношение к необходимости запоминать разные места и не ошибаться, возвращаясь туда, где все уже собрано. Даже охота требует запоминания тех мест, где вы уже успели побывать, чтобы не охотиться все время в одних и тех же угодьях.
Для эффективного поиска нельзя давать себе возвращаться к уже проверенным и очищенным местам. Для этого нужно тормозить желание вернуться. Подобная гибкость в избегании какого-то действия — важная часть задач фронтальных долей. Если она не выполняется, это становится очень заметно. Взрослые люди с повреждением лобных долей мозга легко сортируют игральные карты с цветными обозначениями масти на кучки по форме значков или по цвету. Однако если попросить такого человека рассортировать карты по одному признаку (к примеру, по цвету), а затем, в середине выполнения задания, попросить сменить признак и дальше сортировать по форме, им бывает трудно переключиться на новую стратегию. Они застревают или упорствуют в выполнении действий, которые были верны прежде. Самое поразительное, что они часто способны признать, что нужно перейти на новое правило сортировки, но не в состоянии остановиться. У них не хватает сил останавливаться.
Эта закономерность, опять же, присутствует и в нормальном развитии. Маленькие дети нередко «застревают» в рутинных занятиях и, похоже, любят повторение одного и того же действия. Может быть, им нравится делать что-то знакомое, а может, не хватает гибкости для обработки меняющейся информации. Недостаток гибкости связан с незрелостью префронтальной коры, которая не только удерживает мысли в сознании, но и не позволяет нам проделывать вещи, которые уже неуместны. Именно поэтому младенец раз за разом тянется прямо к желанной игрушке, лежащей в прозрачном пластиковом ящике, — и каждый раз обнаруживает, что не может схватить ее, поскольку его крохотные ручонки натыкаются на верхнюю стенку ящика. И это при том, что сбоку ящик открыт и можно спокойно протянуть руку и взять игрушку. Однако вид близкой цели так манит, что малыш продолжает тянуться к игрушке напрямую, сверху. А вот если закрыть игрушку, то есть убрать ее из виду, то младенец перестанет к ней тянуться. Именно вид игрушки побуждает его к действию. Это все равно что показать наркоману дозу, в которой он отчаянно нуждается; устоять перед таким искушением невозможно.
Даже взрослые и, казалось бы, зрелые люди не всегда могут удержаться и не сделать то, что первым пришло в голову. Простой способ наглядной демонстрации проблемы контроля торможения — тест Струпа, очень простое задание, при выполнении которого нужно как можно быстрее отвечать в ситуации, где конкурируют различные сенсорные сигналы или вмешивается какой-то дополнительный фактор. Самую известную версию этого теста можно найти во множестве «тренирующих мозг» игр: нужно назвать цвет, которым напечатано слово. Все очень просто, если слово «красный» написано красными чернилами. Сложнее, если красными чернилами написано слово «зеленый», потому что возникает конфликт между называемым цветом и тенденцией автоматически прочитывать слово. А вот еще один вариант теста Струпа, который вы, возможно, до сих пор не встречали. Постарайтесь как можно быстрее сосчитать цифры в каждой строке.
Сколько в каждой строке цифр?
Если вы действительно старались отвечать как можно быстрее, то обнаружили, что первые четыре строки дались вам очень легко, а четыре следующие — намного тяжелее. Вероятно, вы несколько раз ошиблись, а если нет — тогда, скорее всего, вы работали намного медленнее. Как вид желанной игрушки у младенца, цифры запускают автоматический порыв — прочесть их. А поскольку в некоторых строках используемая цифра не совпадает с числом знаков, то, чтобы дать правильный ответ, речь необходимо затормозить.
Если разбить сложное задание на несколько простых этапов, можно с легкостью увидеть, почему торможение так важно для эффективной работы. Некоторые задания необходимо выполнять в правильном порядке; именно поэтому у меня в свое время никак не получались модели самолетов. Я слишком импульсивен для такой работы — это было очевидно еще в детстве, ведь я вечно норовил начать раскрашивать свои модели раньше, чем успевал их полностью собрать. У меня не хватало терпения, столь необходимого в подобных хобби. Вот почему торможение так важно для планирования и контроля — оно помогает воздержаться от мыслей и действий, которые могут помешать достижению конечной цели. Мы все это испытываем в той или иной степени, и с возрастом наступают новые перемены. Пожилой человек становится рабом привычек. Он теряет гибкость мыслей и становится зачастую более импульсивным. И упрямство, и импульсивность связаны со снижением активности фронтальных долей мозга — а это всего лишь часть нормального процесса старения. Когда мы стареем, префронтальная кора и ее связи, регулирующие поведение, деградируют быстрее, чем другие отделы мозга. В начале и в конце жизни нам не хватает гибкости, которую обеспечивают человеку фронтальные доли мозга.
Расторможенные тусовщики
Организующие функции не только важны для рациональных рассуждений, но и играют принципиально важную роль в одомашнивании, которое позволяет нам соотносить личные мысли и поведение с желаниями других. Они становятся гранями нашей личности и отражают наше поведение. Учитывая их центральную роль в формировании поведения, можно представить себе, что малейшее повреждение префронтальной коры приведет к изменению личности, но отклонения в поведении у взрослых пациентов с повреждением фронтальных долей мозга не всегда просто заметить. Их речь, как правило, не страдает, и по результатам тестов на интеллект они укладываются в пределы нормы. Однако повреждение фронтальных долей все же производит в человеке глубокие изменения. Некоторые пациенты при этом теряют мотивацию, у них наблюдается притупление эмоций и более «плоский» аффект. Другие становятся антисоциальными и делают то, что остальные считают неприемлемым, — ведь их больше не волнуют последствия собственного поведения.
Можно сказать, что повреждение фронтальных долей означает переход к жизни сегодняшним днем, но это не настолько приятное состояние, как может показаться. Представьте себе: вы вдруг перестаете думать о том, что будет с вами дальше, или о том, как другие люди воспринимают ваше поведение. Забудьте о планах на будущее и о том, что нужно избегать вещей, из-за которых можно попасть в беду. Вы становитесь небрежны в обращении с деньгами и с окружающими. Вы готовы делать то, что хочется в данный момент, не думая о последствиях. Согласитесь, трудно доверять такому человеку. Пациенты с травмой фронтальной доли могут на первый взгляд казаться нормальными, но они часто безответственны, не проявляют соответствующих случаю эмоций и совершенно не думают о будущем. Им трудно терпеть разочарование; они импульсивно реагируют на мелкие неурядицы, на которые большинство людей и внимания бы не обратили.
