Сергей Марков - «Гибридная война» против России
Сергей Марков: Вы знаете, имеют право люди высказываться по вопросам прав человека. В современном международном праве существует такой принцип, с которым согласны все, и подписавшие различные конвенции по правам человека: проблема прав человека не является внутренним делом государства. Поэтому если какие-то рок-музыканты высказываются в поддержку свободы Pussy Riot, то они никоим образом не вмешиваются…
Андрей Норкин: А мы имеем право обижаться на них, что они высказываются? Типа не ваше дело ребята, мы тут сами разберемся, что вы лезете?
Сергей Марков: Нет, не имеем права. Еще раз повторяю, согласно современному международному праву…
Андрей Норкин: Нет, это я понимаю…
Сергей Марков: Это так. К тому же есть глобальный мир, это понятно, с точки зрения нравственной тоже. Если человек считает, что этих девчонок посадили зря, то он имеет полное право высказаться по этому вопросу. И лишать людей такой возможности совершенно невозможно. Другое дело, что у нас другая позиция. На самом деле, я считаю, что нам такие высказывания полезны, очень полезны. Мы же должны понимать, откуда эти высказывания идуТ Нам здесь рикошетом достается. Есть такая постмодернистская коалиция, постхристианская, пострелигиозная. Она ставит своей одной из главных политических целей — социально-политическое уничтожение христианства в Европе.
Андрей Норкин: Глубоко копаете, Сергей Александрович. Подождите, помедленнее.
Сергей Марков: Я сказал «социально-политическое». Вытеснить христианство в частную жизнь. Это дело частной жизни. А религии в общественной жизни делать нечего. Ни в средствах массовой информации, ни в образовании, ни в культуре. Идите там себе в свои церкви, там молитесь, так сказать, а в общество идти не надо. Вот это их позиция. И её придерживается довольно много людей сейчас. Кстати, главная их цель — католическая, естественно, церковь, а не наша. Нам просто рикошетом достается. Именно поэтому многие общественные фигуры на Западе, в том числе культурные фигуры, которые знать ничего не знают про нас, тем не менее высказались в поддержку Pussy Riot, потому что им какие-то люди политические объяснили. На самом деле мы здесь бьем по христианству. Поэтому вы присоединяйтесь. А мы выступаем за страну, которая за консервативные ценности, которая выступает за то, чтобы религия была частью общественной жизни. И через это у нас оказываются, условно говоря, сто подписантов и миллион наших сторонников в Европе в результате таких писем.
Николай Троицкий: Вот я ждал, в чём бы не согласиться с Сергеем Александровичем. По предыдущему пункту я с ним насчет виз согласен и артистов тоже. А вот здесь я не согласен в принципе. Я согласен с тем, что они имеют право и писать, и требовать. Но я согласен с этими ста подписантами в том смысле, что этот поступок был величайшей глупостью этих из Pussy Riot. Но, конечно, двух лет они не заслужили. Это так, чтобы закрыть тему. Другое дело, что неправы эти все западные артисты. Они их воспринимают как тоже деятелей искусства. Хотя вот эта так называемая группа Pussy Riot никакого отношения ни к постмодернизму, ни к постпостмодернизму, ни к чему, ни к какому «-изму» не имеет.
Андрей Норкин: Нет, а какая разница-то? Вот Сергей Марков сказал, что они имеют право высказываться по любой проблеме, связанной с правами человека.
Николай Троицкий: Они имеют право. Только они не артисты, они не артистки.
Андрей Норкин: И черт с ними, какая разница, кто они.
Николай Троицкий: Они не группа. Это чисто эстетически. Раз Сергей Александрович в эстетику ушел, так я тоже могу себе позволить.
Андрей Норкин: Можете, да.
Сергей Марков: Это артисты, это просто такой стиль, понимаете?
Николай Троицкий: Вот это не стиль.
Сергей Марков: В их стиле, когда к вам на лекцию приходят…
Николай Троицкий: Попляшут.
Сергей Марков: Извините, нет, пописают, покакают — это для них искусство. Это вот и есть постмодернизм. Не надо отрицать. Вот они так понимают искусство.
Николай Троицкий: Нет, я отрицаю.
Андрей Норкин: В части «пописать» или «покакать» вы отрицаете постмодернистскую составляющую?
Николай Троицкий: Нет, не хочу. Давайте про наш диалог тоже скажем, что мы артисты, мы тут выступаем, это вот наша форма выступления — хеппенинг. Но мы же, знаете, в другом жанре работаем. И девчонки работали в другом жанре, который называется «провокация». К искусству отношения, по-моему, не имеет. Бог с ним.
Андрей Норкин: Я на самом деле здесь склонен согласиться с Николаем Троицким. Мне тоже так кажется.
Николай Троицкий: Это вопрос эстетический. Это дурное искусство.
Андрей Норкин: Какое это искусство, объясните мне? В чем это искусство, раз уж мы об этом?
Сергей Марков: Тогда это деградирующее искусство. Почему?
Андрей Норкин: Потому что они сами говорили, что это политическая акция.
Сергей Марков: Секундочку. Это не акция протеста.
Андрей Норкин: Какая разница? Какое это искусство?
Сергей Марков: Сначала они путались, как себя защитить. Сначала это у нас эстетическое такое — панк-молебен. Они же сказали «панк». «Панк» — это термин из искусствоведения, простите меня, такой хулиганский, трешовый.
Николай Троицкий: Bloodhound — это тоже, по-моему, панк?
Сергей Марков: Bloodhound — тоже панк.
Андрей Норкин: У меня был Андрей Макаревич в студии. Я как раз его спрашивал, почему, допустим, в той же самой Великобритании настолько терпимое отношение было всегда к музыкантам, играющим эту музыку. Sex Pistols, например, в их версии «Боже, храни королеву» — это же тихий ужас. Но им там никто «двушечку» не влеплял. Грань тут как проводить? Возвращаясь к депутату Милонову… вот он говорит: к нам они привозят то, что нам претит, нашей ментальности, претит нашему воспитанию. Сейчас мы с вами обязательно будем говорить о гей-пропаганде. А куда деваться? У нас бойкот Олимпиады из-за этого.
Сергей Марков: Знаете, нам действительно как бы претит такое другое искусство. Но искусство — это не только те, кто создаёт, вот эти творцы такие, но это еще, прежде всего, те, кто слушает. У нас же проблема не в том, что эти вот придурки обкуренные из американской группы надругались над российским флагом.
Николай Троицкий: И украинским…
Сергей Марков: И украинским.
Андрей Норкин: Кстати, мне непонятно, почему Украина возбудила уголовное дело по факту истории с российским флагом, а с украинским, на который они помочились в Киеве, — нет. Вот это можете объяснить?
Сергей Марков: Они боятся.
Андрей Норкин: Кого боятся? России боятся? Украина боится России?
Сергей Марков: Они боятся западников.
Андрей Норкин: А зачем они тогда сейчас возбудили дело по поводу российского флага? Они должны были и это проигнорировать.
Сергей Марков: Они запутались там.
Андрей Норкин: У вас все путаются, Сергей Александрович.
Сергей Марков: У них не очень получается, у них сейчас сложная ситуация, надо понять. Так вот я говорю ещё раз. Всё-таки главная проблема — слушатели. Потому что они реагируют на всё это именно таким образом. Слушатели, понимаете, вот их сейчас приучили, вы знаете, вот этот дэнс-бэнс, так сказать….
Андрей Норкин: Нет, что это такое?
Сергей Марков: Это музыка такая. Хаус её называют, клубная еще, и так далее. Фактически музыка является частью наркокультуры. Такую музыку трудно слушать без наркотиков. Трудно под нее танцевать без наркотиков.
Андрей Норкин: Её вообще не слушают, может быть? Танцуют?
Николай Троицкий: Можно и попробовать.
Андрей Норкин: Без наркотиков?
Николай Троицкий: Без наркотиков.
Сергей Марков: Кстати сказать, на форумах, которые я делаю, в том числе и со студентами, у меня такая музыка наркотическая запрещена вообще, официально правилами запрещена музыка, которая является частью наркокультуры. Она, кстати, проплачивается, я думаю, во многом наркомафией. У них завязаны все эти вещи. Наша проблема не в том, что там выступают западники, к нам приезжают. Наша проблема в том, чтобы у нас не было слушателей, которые бы хотели вот это все, чтобы у нас не было людей, которые накачались наркотиками…
