Михаил Леонтьев - Идеология суверенитета. От имитации к подлинности
Есть люди, которые реализуют себя через задачу. Они делают карьеру на том, что они построили мегаполис, что они создали колоссальную инфраструктурную сеть. Нельзя делать карьеру ни на чем! Так же, как армия, которая занимается исключительно парадами и муштрой, проеданием складов, не может воспитать великих полководцев и солдат, которые мечтают стать генералами. Потому что тогда они мечтают стать прапорщиками на складе. Это гораздо интереснее для человека скромного, но корыстного. И это комплекс задач государственного строительства. Трудно представить, как это будет делаться сверху. Я хочу сказать, если это будет делаться снизу, это будет гораздо кровавее и гораздо дороже.
В. КАРПОВ: — Это будет уже не странно, а страшно! У нас времени уже не осталось! Поэтому пожелание слушателям в этом году.
М. ЛЕОНТЬЕВ: — Пожелание, чтобы необходимая России революция была сделана сверху действующей властью. Это всем нам гораздо лучше. Стране, населению, власти! Давайте сделаем друг другу лучше. Зачем делать хуже?
РСН, 07.01.2013Первый шаг к национализации нашей оффшорной элиты
Президентский проект закона, лишающего чиновников и депутатов права иметь счета и активы за рубежом, выгодно отличается в бурном потоке законодательных инициатив, где законотворцы путают твёрдое с зелёным, своей ясной юридической и политической логикой.
«Путин внёс в российский парламент законопроект, предусматривающий полный запрет чиновникам и членам их семей открывать счета и держать акции и облигации за рубежом в рамках политики по борьбе с коррупцией и утечкой капитала», — пишет «Уолл-стрит Джорнел». «Это стержень усилий Путина по борьбе с коррупцией», — вторит «Файненшл Таймс».
В том же духе его комментируют всевозможные оппоненты в России и за рубежом, обвиняя при этом в популизме, мягкости санкций, а главное — неспособности радикально пресечь коррупцию и утечку капиталов.
А причём здесь, собственно, борьба с коррупцией? Наличие счёта за рубежом, приобретение там акций и активов у нас не является ни преступлением, ни проступком. И ровно поэтому не предусматривает никаких карательных санкций, кроме автоматического увольнения с госслужбы. И речь здесь не о коррупции, а о конфликте интересов для людей, обязанных на своих постах защищать государственный суверенитет России. Вот именно это не могут понять люди, для которых само понятие суверенитета и необходимость его защищать мировоззренчески недоступны.
Впервые в нашей практике, причём, заметьте, в мягкой форме — наверное, чтобы с непривычки не хватил удар, — чиновникам внушается мысль, что выбор в пользу госслужбы связан с некоторыми добровольными самоограничениями, отказом от прав и возможностей, которыми другие могут свободно пользоваться. При этом мягкость санкций в первую очередь свидетельствует о том, что закон собираются применять. То есть он будет действовать потому, что он адекватен. Стране, социальному строю, образу мысли нынешней российской власти.
Мы знаем на практике, что ханжество, стремление показать себя святее господа — лучшее препятствие для реального правоприменения. К примеру, тотальный запрет на курение в госучреждениях по факту означает, что там будут курить. А отказ вернуть промилле означает, что реальное пьянство за рулем карать невозможно. Путинский законопроект может реально работать в реальной России потому, что в нём нет этого ханжества.
«Файненшл Таймс» — в той же статье замечает, что в последнее время в России принято много законов, призванных оградить Россию от влияния из-за рубежа: «Законопроект беспрецедентным образом ставит перед политиками вопрос о патриотизме».
Действительно, в беспрецедентной форме. Это прецедент. За которым последуют другие. Это первый шаг на пути к национализации нынешней нашей «оффшорной» элиты. Пока по возможности мягким, ненасильственным путем. То есть, придётся выбрать: одни в одну сторону, другие — в противоположную.
«Однако», 14.02.2013Березовскому нет замены…
Ну, вот опять: хрестоматийная аксиома, рекомендующая не сквернословить в адрес усопшего, заметно сузила круг собеседников, готовых сегодня говорить о Борисе Березовском. Вот так, чтобы без папуасских плясок на крышке еще не заколоченного гроба, но и без горестного заламывания рук со скупой мужской слезой вперемежку. Однако Михаил Леонтьев, успевший поработать под началом Бориса Абрамовича, а до и после того вволю повоевать с ним, выразил готовность поделиться мыслями об ушедшем и его месте в российской политике. Однако…
— Прочел, Михаил, ваш комментарий на смерть Березовского. Пишете: мир праху. Спасибо, что так. Могли бы выдать: собаке собачья смерть. С вас станется!
— Нет, я не собирался. Мне жалко Бориса Абрамовича. Очень. Вот честно. Человек, безусловно, яркий, авантюрист международного масштаба, флибустьер, ренессансный типаж, уходящая натура.
— Вы ведь не любили покойного?
— Неправда. Он был мне интересен. Речь сейчас не о знаках — плюс или минус. С другой стороны, любить врага — это очень по-христиански… Выходит, я Бориса Абрамовича любил. Хотя в последнее время рассматрвать его в качестве серьезного противника было уже нелепо. В какой-то момент он потерял адекватность и, в итоге, сам это понял. Открытие стало для него катастрофой. Я уже цитировал Талейрана: «Это хуже, чем преступление, это ошибка». Фраза идеально подходит к Березовскому. Самое страшное для него — разочароваться в самом себе, признать фиаско. Борис Абрамович в таком состоянии жить не привык. Тупик, из которого он не смог выбраться. А раньше ради глобальных целей Березовский ничем не брезговал. Достаточно вспомнить книгу Юлия Дубова «Большая пайка». Она наверняка отцензурована героями повествования, но даже в таком виде является документом, который подшивают к уголовному делу.
— Чтиво занятное, увлекательное.
— Документальная проза, картинки с натуры. Дубов не великий писатель, вряд ли многое мог придумать. Меня поразила степень отмороженности выведенной в «Большой пайке» корпорации. Мало кто отважится рассказать о себе такое. А Боре всегда было свойственно на голубом глазу делать отвязные политические заявления. Помните, как в 96-м он брякнул в интервью, что олигархи вложили три миллиона долларов в избирательную кампанию Ельцина и теперь должны управлять Россией? Березовский искренне так считал. Или его фраза, брошенная Владимиру Соловьеву восьмью годами позже, о том, что в интересах демократии надо принести сакральную жертву, от которой все содрогнутся. Периодически Остапа несло…
— Когда вы с ним сошлись?
— В начале 99-го, кажется. За год до первых путинских выборов. Березовский сколачивал тогда антилужковскую коалицию. Я ушел с канала ТВЦ, где вел программу «На самом деле», поняв, что на меня рассчитывают как на бойца политического фронта, а я не готов сражаться за Юрия Михайловича и Евгения Максимовича. Нехорошо внушать людям иллюзию, будто на тебя могут рассчитывать в решающий момент.
— На этапе вашей дружбы с Гусинским вы разве не пересекались с Березовским?
— Встречался, но и только. Я ведь помогал Владимиру Александровичу создавать его медиабизнес, предложив стать русским Шпрингером. Гусинскому идея понравилась. Это лучше, чем заниматься мелким спонсированием отдельных продажных журналистов. Появилась газета «Сегодня», из нее вырос «Медиа-Мост». А с Борисом Абрамовичем мы тогда были антагонистами. Мне передавали, он очень обижался на то, что я назвал его бесом и посоветовал окропить святой водой. Я пошутил, а Борис вроде бы воспринял все всерьез. Кстати, напомню, против Лужкова с Примаковым Березовский выступил один, олигархат выстроился под коалицию во главе с Юрием Михайловичем и Евгением Максимовичем. Это была настоящая олигархия, реальная политическая власть, а не бизнес, к ней приближенный. Таких у нас и сейчас много.
— Но у Бориса Абрамовича имелась дубина под названием ОРТ.
— Дубина Гусинского звалась НТВ. И что? У Березовского возникли пищевкусовые разногласия с лужковской компанией, у меня тоже. Может, не совсем такие, но он посчитал, что мы единомышленники. В тот момент на меня обиделся уже Гусинский, который отказывался понимать, как я предпочел ему Борю.
— Вы вот так и обращались к Березовскому, на ты?
— По-разному. И по отчеству, и по имени. За глаза звали Березой. Могу точно сказать, что дистанцию в отношениях он не держал… На ОРТ меня принимал Игорь Шабдурасулов, блестящий администратор, абсолютно ни во что не влезавший. С Березовским я встретился позже. Люди, которым приходилось с ним общаться, подтвердят: Борис Абрамович обладал мощной внутренней энергетикой, сильной харизмой и в личном разговоре мог обаять кого угодно. Если ставил перед собой такую задачу.
