Дмитрий Леонтьев - Обитель
Обзор книги Дмитрий Леонтьев - Обитель
ББК 84(2Рос)-445 Л47
Леонтьев Дмитрий
Л47 Обитель.— СПб : ООО «Издательско-полиграфическое
предприятие «Ладога», 2010.— 264 с.
ISBN 978-5-986-35-045
© Д. Леонтьев, 2010
ru azhur htmlDocs2fb2 2010-12-04 8F2C238F-D235-4212-89F8-E4617409B57B 1.11.1 - правка и валидация структуры - azhur
1.0 - сырец после сканирования - unknown
Леонтьев Дмитрий - Обитель ООО «Издательско-полиграфическое предприятие «Ладога» СПб 2010 978-5-986-35-045Дмитрий Леонтьев
ОБИТЕЛЬ
Я чую в близких далях грядущую Россию. Исчерпав наважденье, предельный гнет беды, Всю слепоту, весь ужас, все подчиненье Змию, Она блеснет в сияньи Пастушечьей Звезды.
К. БальмонтВ те годы я много путешествовал. Потерпев фиаско на фронте любовном, я, чтобы отвлечься от грустных мыслей и наползающей депрессии, принял предложение старого товарища, давно с головой окунувшегося в океаны «перестроечного» бизнеса, и возглавил небольшую, но динамично развивающуюся топливную компанию. Литературное поприще, на котором я всегда работал «для души», а не ради «хлеба насущного», на тот момент окончательно разочаровало меня низкими запросами как издательств, так и читающей публики, достойного сюжета, который бы меня увлек, я не находил, а потому решил воспользоваться нежданно предоставившейся мне свободой, и месяцами колесил по просторам России. Я ездил по берегам Волги, Камы, Дона и Двины, лазил по скалам Урала и Карелии, бродил по паркам Саранска и Владимира, Новгорода и Пскова...
Я всегда легко сходился с людьми, а учитывая невероятную жадность и коррумпированность чиновников, времени на выполнение своих прямых обязанностей я тратил в этих командировках не так уж и много. Сделки заключались, контракты подписывались, и у меня оставалась куча времени для изучения архивов музеев и монастырей, истории городов, замков и крепостей. Сколько красот и чудес я увидел в те дни! Звездопад в ночном небе Нижней Салды и бескрайние луга Татарстана, белоснежные храмы Дивеева и суровую пустынь Белого моря, золото куполов Владимира и бесконечные гирлянды озер Псковщины... Пенза, Саратов, Самара, Тольятти мелькали передо мной нескончаемым хороводом, прогоняя хандру и убаюкивая печали. Сколько хороших, веселых и добрых людей довелось повстречать мне тогда... Но одна из самых интересных встреч произошла в заснеженных лесах Карелии.
Вдоволь наморозившись у студеных берегов Онежского озера и исколесив вдоль и поперек все Петрозаводски и Медвежьегорски, я возвращался домой.
...На фоне заснеженного и безлюдного шоссе черная ряса монаха была видна издалека. Он стоял рядом с поворотом на узкую колдобистую дорожку с указателем: «N-ский монастырь. 12 км», безнадежно «голосуя» поднятой рукой. Февральские сумерки опускались быстро. Я вздохнул и остановил машину. К монахам я испытывал благодарность не только за их духовный подвиг, но и за тот гигантский объем знаний, которым они делились со мной так щедро в моих странствованиях. А долг, как известно, красен платежом...
— В обитель? — спросил я, опуская стекло.— Или в город?
— В обитель, если возможно...
Монах был молод — лет двадцать пять, не больше. Уже изрядно замерзший, с налетам инея на бровях и усах. Пританцовывая от холода, он ждал моего решения. Я кивнул на сиденье рядом с собой.
— Что ж вы так припозднились? — спросил я, сворачивая на столь разбитую дорогу, что даже мой джип, и то полз по ней с большим трудом.— Так можно и до утра простоять, ни одной машины не дождавшись.
— Отец настоятель послал.
— Строгий?
— А как же иначе? — даже удивился он.
— И что же за монастырь у вас? Я и не слышал о таком? Новый?
— Древний, но очень маленький. Двенадцать человек всего, да еще трое в пустыньке, неподалеку... До революции он очень известен был... Сейчас восстанавливается...
— Тяжело?
— Мы живем по афонскому уставу. Это очень строгий устав.
— Я про восстановление.
— Ничего, с Божьей помощью... Понемножку... И сами строим, и крестьяне из соседних селений помогают.
— Из окрестных сел сюда еще добраться надо. Что ж у вас дорога-то такая... На танке не проедешь...
— Мы живем на пожертвования, нам бы обитель восстановить, а уж дорога — и вовсе отдаленная мечта. Да и монастырь ведь для уединения предназначен, это не село и не город. Мы редко в мир выбираемся. Но когда-нибудь и до дороги очередь дойдет.
— И вот так по всей России. Такое ощущение, что только в Москве двадцать первый век. Дороги — это наша «машина времени»: преодолел пространство и попал в прошлое... иногда далекое...
— Много путешествовали?
— Много. Хотя... Сотни и тысячи городов исколесил, а посмотришь на карту — и трети России не увидел. Огромная у нас страна. И счастье в этом и беда... В какой-нибудь несчастной Швейцарии куда проще всё наладить... Ах, ты!..
Лишь присутствие священника удержало меня от многократного поминания лукавого: колесо не просто прокололось — взорвалось. Хорошо хоть скорость была небольшая, и я сумел удержать машину на дороге.
— Вот незадача! — пожаловался я, возвращаясь за руль после осмотра поломки.— На ночь глядя, вдали от дороги... И на что напоролся — ума не приложу: не было там ничего...
— Запасное есть?
— Есть, но теперь возни на полночи...
— Да вы не расстраивайтесь: на все воля Божья. К тому же мы уже приехали. Метров через сто поворот, а за ним и наша обитель. Отец настоятель уже ждет нас.
— Угу,— вздохнул я.— Особенно меня. Ладно, метров сто как-нибудь протянем...
В сумерках монастырь не производил особого впечатления: какие-то домики, ограда, смутные очертания куполов и колокольни. Я остановил машину у ворот.
— Благослови вас Бог,— жизнерадостно сказал инок и бодро зашагал по своим делам.
Покосившись ему вслед, я мысленно представил, где бы ехал, не остановись у этого злосчастного поворота, покачал головой, отгоняя дурные мысли, и вернулся к осмотру колеса. Вариантов у меня было немного, и, сняв куртку, я открыл багажник...
— Христос воскрес,— раздалось совсем рядом. Погруженный в невеселые мысли, я и не заметил, как
рядом со мной оказалась согбенная фигура, по всей видимости, очень и очень старого человека, опиравшегося на высокий посох. Ряса и длинная белая борода были видны и в сумерках.
— Я пришел поблагодарить вас за моего инока,— сказал старик.— Он сказал, что у вас проблемы с автомобилем?
— Колесо лопнуло. Сейчас поменяю, и...
— Зачем же маяться на холоде, да еще в такой темноте? Электричества у нас нет, и через полчаса не будет видно ни зги. К тому же, потратив время на ремонт, куда вы уже успеете? Ночная дорога и без того коварна, а уж зимняя дорога ночью... Позвольте предложить вам ночлег. У нас есть отличный гостевой домик. Там уже натоплена печь. Вы сможете отдохнуть, выспаться, а завтра, поутру, почините свое авто и, отдохнувшим, продолжите дорогу.
— Время терять не хочется.
— Разве вы не сами располагаете своим временем?
«Действительно,— подумал я.— Меня никто не ждет, а я все лечу сломя голову... Отосплюсь да поеду».
— Спасибо, отче. Пожалуй, я и впрямь приму ваше предложение.
— Вот и славно. Берите вещи, а я провожу вас.
В некоторых из крохотных домиков, прилепившихся к стенам монастыря, теплился свет в окошках.
— Здесь живут трудники,— пояснил настоятель.— Гости у нас зимой не часто бывают. Летом, иногда, финны приезжают, реже из деревень, и уж совсем редко — из городов. У нас места тихие, безмолвные,— он толкнул дверь избы и покачал головой, вглядываясь в темноту.— Просил же отца эконома оставить свечу зажженной... Но уж очень он у нас хозяйственный...
— На то и эконом,— сказал я, включая фонарик.— Я ведь мог и не остаться, а помимо экономии еще и пожар возможен. Так что не так уж он и не прав.
— Послушание эконома не всегда дается самому предприимчивому,— спокойно возразил мне священник.— Иногда это способ привлечь человека к заботе о других. Не в хозяйственной деятельности суть, а в заботе о людях. Это вопрос приоритетов мышления.
Он зажег стоящую на столе свечу, и неяркий огонь осветил, наконец, его лицо.
Он был очень стар, куда старше, чем я думал. Живой голос и твердая походка сбрасывали с его возраста лет пятнадцать, но вблизи было видно, как много лет лежит на его плечах. Густая копна белых как снег волос, голубые пронзительные глаза, тонкий нос с небольшой горбинкой — в молодости отец настоятель, должно быть, разбил немало девичьих сердец.
