Оксана Алексеева - Экзамен по социализации
Пятая пристально всматривалась в лицо Миры, ища поддержки своим словам, осознания. Конечно, Мира задумывалась об этом и раньше, но впервые ей кто-то говорил о настоящих неопровержимых фактах. Не дождавшись ее реакции, старшая продолжила:
— Организация зарабатывала на нас деньги, при этом не имея никакой политической стратегии или цели защиты национальных интересов. Скорее всего, это было временно — рано или поздно Организация встала бы на службу к какому-нибудь правительству. Опять же, просто к тому, которое способно предложить больше денег, — для Пятой, как и для Танаевых, отсутствие глобального целеполагания было очень важным аргументом, поэтому она выделила это утверждение, как особо важное, а только потом перешла к следующему. — Кроме того, над нами с младенчества ставили опыты и когда-нибудь, может, уже в Пятом или Шестом Потоке они бы создали идеальных солдат… — очередная пауза, которая закончилась даже проблеском полуулыбки. — К счастью, мы поддерживали друг с другом связь, несмотря на то, что задания проходили в разных уголках мира. Организация допустила ошибку, позволив нам считать друг друга родными. И после разговора с сестрами я только убедилась в своей правоте. Братья тоже к нам присоединились, потому что в итоге привязанность к нам оказалась сильнее преданности Организации, — и добавила совсем тихо: — Кстати, Второго мы так и не нашли. Он пропал где-то на последнем задании. Думаем, что погиб, но все равно закидываем весточки через интернет, на одну из которых вы и отозвались. Хотя… он бы уже обозначил себя, если бы был жив.
Вот оно самое: женские особи более способны на предательство. Магическая формула из детства Девятой, которая приобретала теперь ярко-выраженный контекст. Первый поток был самым «женским». Самым бракованным. Тем временем, Пятая продолжала:
— В среднем, через пять лет все сестры вписались в общество. Одна поступила на службу в полицию, чтобы реализовать свои навыки, другая… неважно, все нашли свое место, хоть и не все у всех гладко. А я социализировалась на сто процентов — вышла замуж за прекрасного мужчину, родила сына. И научилась бояться. Например, того, чтобы действие того препарата не передавалось по наследству. Но наши братья в силу отсутствия кем-то поставленной цели и сложностей социализации… — она перевела дыхание или собралась с мыслями. — В общем… Первый через пару лет начал воспроизводить свое последнее задание — он отыскивал бизнесменов, по внешним признакам похожих на его последнюю жертву, тихо убивал его, а потом и его семью. Даже отчеты высылал в уже несуществующую Организацию, — дала возможность слушателям оценить сказанное. — Третий насиловал женщин. Зверски так, с огоньком. Ни одна не выжила. Девятого каким-то образом людям удалось упечь в психушку, когда он в состоянии то ли алкогольного, то ли наркотического опьянения разнес в Мехико полквартала. И он сбежал оттуда. У людей нет средств, кроме пули в лоб, способных задержать кого-то из нас. И тогда мы…
Она замолчала. И Макс закончил за нее:
— И тогда вы сами убрали своих братьев.
Мира зажала рот рукой, чтобы не закричать. Пятая продолжала смотреть только на нее:
— И вот теперь я спрашиваю — все ли в порядке с твоим братом, Девятая?
— Да! — Мира вдруг захотела убедить ее, поэтому отозвалась чуть импульсивнее, чем собиралась. — Да! Никаких жертв! Агрессия только в случае самозащиты! Правда! Мы жили в детском доме, его потом усыновили, мы в школе… — она тараторила, пытаясь успеть выложить всю их историю, чтобы та поверила. Но вдруг осеклась, а потом добавила спокойнее: — Я не позволю причинить ему вред.
— Если он свихнется, — устало ответила ей Пятая Первого Потока, — то у тебя не будет выбора.
Над столом повисла звенящая пауза, во время которой каждый прокручивал в голове собственные мысли. А Максу было все предельно ясно, кроме одного:
— А вы узнали, кто взорвал Организацию?
— Ты еще не понял? — Мира грустно усмехнулась. — Они и взорвали. Они. Девочек на базе оставалось всего трое, считая меня. Незначительная жертва по сравнению с уничтоженными мальчиками и самой структурой.
— Конечно, — с железной уверенностью в справедливости своих действий подтвердила Пятая. — Однако тех, кто финансировал Организацию, мы так и не вычислили. А значит, не исключаем, что в мире могли остаться и другие такие же инкубаторы. И никто из нас ни разу не усомнился в том, что мы совершили добро. Во имя всех детей, которые составили бы дальнейшие Потоки.
Макс молча встал и вышел, Мира ринулась за ним.
— Брат! Стой, брат! Ну подожди же! — она догнала, схватила за руку, заставила посмотреть себе в глаза. — О чем ты думаешь? Ты их винишь за смерть наших братьев? Я тоже! Но… давай спокойно обо всем подумаем?
— Я спокоен, — сказал Макс, и именно так все и выглядело. — Я совершенно спокоен, как всегда. И разве это тебя не пугает, а, сестра?
Мира же услышала в этой реплике вызов.
— Нет! Тебя это не коснется! Потому что у тебя была другая ситуация! Макс, опомнись! У тебя всегда была я, ты держался за меня, а они были одни, поэтому и не справились. Ты не…
— То есть если с тобой что-нибудь случится, то у меня больше не будет ограничителя? И что я тогда сделаю? Разрушу мир? Или получу пулю от одной из старших сестер, как бешеное животное?
Легко вырвав свою ладонь из ее рук, он развернулся и потопал к машине, не дожидаясь ответа.
… ответа, которого у Миры и не было.
========== Глава 10. Физиологический аспект социализации ==========
Мне и не требовалось проверять гипотезу Белова о реакции моих родителей, если я вдруг им заявлю, что отказываюсь от уже намеченного будущего. В этом он был прав, как ни крути. Но я и не ждала, что получу еще и дополнительные доказательства заботы о моих перспективах незамедлительно, в ходе разговора с мамой после своего возвращения домой.
— Доча, случилось что-то? Опять проблемы с одноклассниками? — мама встревожено рассматривала мою озлобленную физиономию.
Удивительно, что раньше она таких мелочей не замечала, а теперь выискивала их в каждом неловком жесте.
— Да нет, мам, — попыталась ее успокоить. Я вообще старалась ей говорить правду во всех случаях, когда это можно было делать: — Просто с Беловым поругались.
Она усадила меня за кухонный стол, который тут же принялась заставлять тарелками. Минуты через три поинтересовалась осторожно:
— Что, сильно поругались?
Я отмахнулась, не понимая, зачем вообще мусолить эту тему.
— Ага, сильно. Включай телек, это по-любому уже показывают во всех новостных программах! — заметив ее обиженный взгляд, устыдилась: — Да не переживай, мам! Это у нас с ним не впервые. Разберемся.
— А-а, — мне показалось, или это прозвучало с каким-то радостным облегчением. — Помиритесь, конечно. Дело молодое.
И до меня медленно начало доходить, к чему она ведет. Странная логика моей маман, отцепившись от мысли, что я влюблена в Макса, прицепилась сразу к другой — что я влюблена в Белова?
— Мама! — я изобразила строгое порицание. — Мы с Беловым не встречаемся, если что. Не придумывай себе!
Она так и не положила мне котлету к пюре, совершенно о ней позабыв, и уселась напротив:
— Ну, доча, не злись. Я просто подумала, раз вы столько времени проводите вместе, и до дома он тебя провожает… Что же удивительного в моих предположениях? Мальчик-то какой! Золото! Отлично учится, красивый, семья у него замечательная. Твой папа с Игорем Михайловичем работают сейчас вместе по одному делу…
Так вот, что получается? Она меня замуж за Белова собралась выдавать? Ну это уже ни в какие ворота! Я разозлилась:
— А что же Макс? Некрасивый, что ли? — решила ударить по предыдущему варианту, раз он ей не очень нравился.
Мама растерялась:
— Танаев?
— Нет. Соседский доберман!
— Даша! — она, очевидно, хотела выудить из меня хоть что-то, но такие разговоры к откровенности точно не располагают. — Максим, конечно, тоже симпатичный, чего уж говорить. Но влюбляются-то не только в лицо!
Ну да, конечно. В лицо, если это лицо из «замечательной семьи», а не из детдома. А я устала спорить и пытаться переубедить.
— Мам, я тебе честно говорю — я скорее с соседским доберманом бы встречаться начала, чем с Беловым. Так что не надо меня колупать с этим…
— Хорошо, хорошо, — она приняла мой пакт о ненападении и рванула за котлетами.
