Марина Линдхолм - Анатомия глупости
Я провожу собеседование и начинаю рассказывать, что нужно делать.
Вдруг новый сотрудник раскрывает глаза пошире и говорит с придыханием: «А давай вот здесь изменим документ, и тебе сразу будет лучше. Эту учетную форму уберем, а эту введем, а вот здесь вычеркнем две строчки»…
Передо мной человек, который не может копировать, ему нужно все изменять, даже если это что-то новое, чего он еще не изучил.
Просто ему необходимо все изменить, чтобы ему было удобно, а как там другим – неважно.
У него собственное представление о порядке, о правильном. Он не слышит, не понимает по-настоящему никого кроме себя.
С такими сотрудниками очень тяжело работать, потому что их надо контролировать в пять, десять раз больше обычного.
А лучше их не иметь вовсе.
Видели вы когда-нибудь старенькие «Жигули» с тюнингом? Например, на лобовом стекле нарисованы розы, какие-то блестящие полосочки наклеены на колесные арки, в салоне навешаны цветные гирлянды и лохматые обезьянки, молдинги и холдинги, и прочие дела.
Хозяин машины явно не способен воспринимать свою машину, как она есть. Ему надо ее изменить, переделать под свое представление о машине, хотя машина уже создана каким-то дизайнером, пусть она и старенькая, но она именно такая.
Люди с потребностью все изменять – не креативные.
Это не творчество, это как бы заболевание.
Например, эти люди любят сказать художнику о его картине, что все хорошо, но вот здесь надо пририсовать еще один глаз.
Возьми кисть и нарисуй свою картину, и хоть пять глаз на одну сторону!
Эти люди дорисовывают усы и бороды на плакатах, пишут неприличные слова на чистой стене, раскрашивают обложки учебников.
Эти люди критикуют чужую музыку, это они начинают убирать у вас в доме, когда приходят в гости, это они стараются давать вам советы, как поступать, чтобы изменить вас и вашу жизнь.
Это люди с потребностью изменить уже существующее. Они не создатели нового.
Креативные люди создают новое, то, чего еще никогда до них не было. Они вяжут кофточки, выпиливают портсигары, тренируют свое тело, поют и сочиняют музыку, пишут картины, сажают цветы, делают ремонты, заводят друзей, устраивают праздники себе и другим, едут в путешествия, словом, зажигают.
Каждый ребенок рождается более или менее креативным.
Дети играют в игрушки, которые и не игрушки вовсе, они рисуют вещи, которые не существуют, они приклеивают одно к другому, придумывают слова и вообще делают невозможное.
Взрослые, если они умны, должны умиляться детским проделкам и изобретениям.
Детские фантазии – это та самая креативность, которую мы потом будем пробуждать и насаждать во взрослых.
Чтобы создать что-то новое, надо в уме придумать и мгновенно создать миллионы разных картинок, затем выбрать одну из них и материализовать.
Представляете, какое производство?
Точно так же, как дизайнер делает десятки эскизов на бумаге, мы при создании нового производим миллионы картинок, просто это случается с гигантской скоростью и не всегда все картинки нами осознаются.
Когда человек говорит – надо подумать, имеется в виду, что надо придумать.
Чтобы создавать миллионы вариантов в уме, нужно много энергии, ведь на картинки, хоть и умственные, тоже идет энергия.
И нужна скорость. Иначе создание миллионов картинок займет миллионы лет, и вот вам роденовский «Мыслитель» в навечно застывшем камне.
Смотрите, что получается.
Чтобы быть креативным, надо быть быстрым, а чтобы быть быстрым, надо иметь неограниченный источник энергии, а чтобы иметь эту энергию, надо ее где-то брать.
Где же?
В супе или котлетах? Или в витаминах? Или от Солнца? Или из окружающей среды в виде растворенной там праны?
Очевидно, что достаточно энергии можно получить только одним способом – производить ее в достаточных количествах.
Кем или чем производить? Да вами же.
Это вы производите столько энергии, сколько вам требуется. Если у вас недостаточно энергии, значит, вы ее не производите по какой-то причине.
Причины бывают разные. Расстройства. Плохое окружение. Неуспехи. Неудачи. Да мало ли что.
Итак, люди с большой скоростью жизни, живые, энергичные, яркие, как правило, и являются креативными, творческими.
И понятно, почему.
У них достаточно энергии, чтобы производить миллионы вариантов и выбирать из них один, лучший.
Наши дети, как правило, более энергичные, чем мы.
Они вечно в движении, постоянно что-то придумывают, создают, сочиняют.
И это кажется неважным нам, взрослым. И мы, устав от шума и суеты, от детского крика, говорим:
– Перестань делать глупости.
– Остановись.
– Не порти обои.
– Не стриги мамину шубу.
– Не сочиняй дурацкие истории.
– Не ври, так не бывает.
– Посиди спокойно.
– Хватит строить самолетики, в доме не осталось больше места для самолетиков.
Другими словами, мы говорим – не создавай. Не твори. Не делай ничего.
Если это повторять достаточно часто, да еще громким голосом, да еще шлепать по попе, то можно и совсем прекратить созидательный процесс у ребенка, потому что все, что он делает, для нас неправильно, не нужно, неудобно, раздражает нас.
И ребенок терпит одну неудачу за другой.
Он проигрывает. Он останавливается.
Когда ему исполняется 40 лет, мы вдруг говорим: «Когда же ты сделаешь что-нибудь со своей жизнью? Придумай что-нибудь…»
А что он может придумать, если он страшно боится придумывать, потому что ему попадало в детстве за придумки. Или что похуже.
Он остановлен.
Он разрушен.
Он почти мертв.
Но креативность нелегко убить или задушить. Это как основной инстинкт.
Если нам не позволяют творить что-нибудь большое и хорошее, мы начинаем создавать что-нибудь поменьше и не такое хорошее.
Но нас продолжают останавливать, тогда мы начинаем создавать что-нибудь совсем нехорошее.
Переходный возраст у подростков, которые протестуют против всего, выражается в том, что они создают протест против как форму жизни.
Любые разрушения, хулиганство – это тоже творчество, просто вывернутое наизнанку, со знаком минус.
Хулиганы очень изобретательны в своих хулиганствах.
Они тоже творят, просто их творчество разрушительное.
Человек, который не может писать музыку или сочинять стихи, хотя делал это раньше, имеет слишком мало энергии, чтобы создавать миллионы вариантов.
Скорее всего, он потерпел какую-то серьезную неудачу в жизни, и эта неудача отняла у него энергию, сломала его моторчик или генератор.
Его просто надо починить, и энергия вернется.
Тем, кто потерял энергию, кто не может писать свою музыку и сочинять свои стихи, надо восстановиться.
Очень помогают переключение, здоровый образ жизни, путешествия, хорошее общение, словом, любые приятные впечатления, любые активные действия.
О дружбе
Возможна ли дружба между мальчиками и девочками? Или просто между девочками?
Что первое приходит на ум при слове «подруга»?
Убей свою подругу?
Заклятая подруга?
Что еще хорошего?
Сплетни, скандалы, ревность. Ух, хорошо!
Подруги – особенное социальное явление.
У мужчин не бывает подруг. У них бывают любовницы или друзья.
С любовницами они спят, с друзьями пьют пиво и обсуждают политические и экономические новости.
Мужчины в принципе гораздо меньше нуждаются в разборе полетов за день.
Они не любят анализировать чувства, они предпочитают действовать.
Затем проводят заседание генштаба, военный совет, обсуждая стратегию и тактику на предстоящий день, возможные трудности и особенности врага.
Мужской гормон тестостерон толкает их на активные военные операции.
Когда женщины жалуются на то, что мужчины не замечают их плохого настроения, то, по сути, они жалуются на то, что «солнце всходит и заходит, а в тюрьме моей темно».
Это неизменно и не поддается коррекции. Или почти не поддается.
Женское настроение – это нечто нереальное для мужчин. Мужчины живут по принципу: делать – не делать, да – нет, черное – белое.
Женщины живут иначе.
Их базовая программа: хорошие чувства – плохие чувства – почему хорошие – почему плохие – надо поговорить с подругой – надо поплакать – надо подумать – надо снова поплакать – прочее.
Мужчины не понимают, как обсуждать чувства, поэтому и не любят этого делать. В этой теме они плавают, как двоечники у доски перед строгим учителем.
У них нет такого места в мозгу, которым анализируют чувства. Повторю, они предпочитают действовать.
– Дорогой, мне плохо.
– ?
– Дорогой, мне очень плохо!
