Гарольд Гринвальд - Знаменитые случаи из практики психоанализа
Эта вспышка чувств опустошила Лору. Снова отвернув голову, она на несколько минут замолчала. Затем протянула мне руку.
- Дайте мне салфетку, - потребовала она.
Я дал ей коробку с салфетками, которая стояла на моем столе. Взяв одну, она приложила ее к глазам.
— Предложите мне сигарету, - попросила она, снова протянув руку.
Я вложил ей в руку сигарету и коробок со спичками. Она снова закурила и выдохнула дым.
- Даже забавно, — сказала она. — Забавно, как я цеплялась за всякую мелочь, чтобы поддержать свою ненависть к ней. Знаете, что бы ни случилось, я всегда обвиняла во всем ее. Я всегда считала, что в том, что нас покинул отец, виновата она. Я решила, что она довела его своими приставаниями и жалобами. Я старалась скрыть от себя то, что он был просто ничтожеством - ленивый, эгоистичный сукин сын и бабник. Я прощала ему то, что он никогда не уделял внимания нам. Я думала: «А почему нет, в конце концов? Почему ему нельзя проводить время там, где он хочет, ночевать где-нибудь и иметь отношения с другими женщинами? Какой ему толк от матери с ее безжизненными ногами и искушенным телом?» Я как бы выбросила из головы то, как он себя вел до того, как она заболела. На самом деле, он всегда был таким, всегда был бездельником. Даже когда я была еще маленькой, он относился ничуть не лучше ни к ней, ни к нам. Но ведь я любила его - Господи Боже! Как я любила этого человека. Я едва могла дождаться, когда он придет домой. Пьяный или трезвый - для меня это не имело никакого значения. Он начинал суетиться вокруг меня, и поэтому я его любила. Мать говорила, что я его любимица. Наверное, так оно и было. По крайней мере, он обращал на меня внимание больше, чем на других. Когда я слышала, что они ругаются, я всегда обвиняла ее. «Чего она к нему придирается?» — думала я. «Почему она не оставит его в покое?» И если он уходил, я винила ее. Всегда, до прошлой субботы, я во всем винила ее. И за это я заставляла ее страдать, делала ей всякие гадости, о которых я вам никогда не рассказывала и которые всегда старалась забыть - и даже забыла - до прошлой субботы.
Я делала это, чтобы наказать ее за то, что она его выгнала, за то, что она лишила меня его любви. Его любви!
Хотите послушать об одном из таких случаев? То, что я сделала, я обдумывала почти два дня... Может быть, если я расскажу вам об этом, мне удастся от этого избавиться.
...Каждый день по пути домой она играла в одну и ту же игру сама с собой. Поэтому-то она предпочитала идти домой одна. Ведь нельзя, чтобы когда это случится, поблизости были другие дети. Как бы тогда она объяснила им все? Ведь все знали, что у нее нет отца. Даже заполняя форму при поступлении в пятый класс, где говорилось-. «Отец - жив или мертв - нужное отметить», она пометила крестом «мертв». И что бы она сказала, если бы он неожиданно выступил из-за дверей, или из-за угла, или подбежал бы к ней, схватил ее и поцеловал, как он это обычно делал? Разве бы она могла сказать: «Девочки, это мой отец?» Конечно же, нет! Поэтому лучше было возвращаться домой одной, представляя себе, что он стоит у холма, или за угольной тележкой, или прячется за киоском у входа в метро... или что шаги, которые, как ей казалось, раздавались сзади, были его шагами.
Но игра заканчивалась. Заканчивалась при входе в дом, в тот самый дом, в котором они жили на протяжении всей жизни. Если его не было здесь - в вонючем вестибюле, на прогибающихся ступеньках, на площадке первого этажа перед их дверью, - игра должна была закончиться. А его не было: его никогда не было...
Поднимаясь по ступенькам, она слышала радио, и внутри у нее все сжималось от отвращения. «То же самое, - думала она, — всегда то же самое, будь оно проклято. Но почему, почему хотя бы раз не может быть по-другому?» Она толкала дверь плечом и с шумом захлопывала ее за собой; но Анна, которая, как обычно, дремала в кресле, не реагировала на шум.
Оставив книги на кухонном столе, она пошла в спальню и резким движением выключила радио. Затем она открыла шкаф, повесила в него пальто и громко захлопнула дверь, думая: «Может быть, это разбудит ее!» Но Анна продолжала спать.
Проходя мимо, она мельком взглянула на мать. Анна беспомощно лежала в своем инвалидном кресле, напоминая брошенную тряпичную куклу. Ее выкрашенные пергидролем волосы падали на лоб. В том месте, где они были расчесаны на пробор, открывались корни и можно было видеть их естественный цвет - каштановый, перемежавшийся теперь с сединой. Ее подбородок лежал на груди, и от одного угла рта к воротнику потрепанного коричневого платья протянулся след струйки слюны... На плечах висела мятая зеленая кофта, которая была расстегнута; из рукавов высовывались тощие кисти, заканчивавшиеся ярко-красными ногтями. Они напоминали куриные лапы, ухватившиеся за кресло. Проходя мимо нее, Лора подавила презрительное восклицание.
В кухне Лора налила себе стакан молока и выпила его, стоя у раковины. Затем она хотела выполоскать стакан под краном, но он выпал из ее рук и разбился.
- Это ты, Лора? - раздался голос Анны.
-Да.
- Подойди сюда. Я хочу тебя о чем-то попросить.
Лора вздохнула.
- Сейчас. Только уберу осколки.
Она вытерла руки и вошла в комнату.
- Ну, что?
Анна сделала движение головой.
- Там, на туалетном столике, - сказала она, - лежит чек. Это пособие. Я написала заказ в магазин. Отнеси. На обратном пути зайди к привратнику и отдай ему плату за квартиру.
- Ладно, - устало сказала Лора. Она взяла пальто из шкафа. У двери она остановилась и повернулась к Анне, которая уже нащупывала выключатель радио. - Еще что- нибудь? - спросила она, разыгрывая игру, в которую они играли два раза в месяц.
Анна улыбнулась.
- Да, - сказала она. - Я не вписала этого в заказ, но если у них есть в магазине та карамель в шоколаде, то...
Лора кивнула и закрыла дверь. Она поспешила выйти из дома, убегая от музыки, раздававшейся из радио.
Когда она вернулась, нагруженная пакетами, то на мгновение зашла в спальню, чтобы приглушить радио.
- Ты могла бы, по крайней мере, включать его не так громко, - пробормотала она. - Слышно за два квартала.
. В кухне, еще не сняв пальто, она избавилась от покупок.
- Ты все принесла, Лора? - спросила Анна.
-Да.
- А за квартиру заплатила?
- Ага.
- У них была карамель?
На этот раз Лора не ответила. Где-то в глубине ее тлеющая ненависть разгорелась с новой силой.
- Лора! - позвала Анна.
- Ну, что тебе надо? - Сердито закричала девушка.
- Я спросила тебя, была ли у них карамель.
Лора уже была готова ответить, когда ее взгляд упал на оставшийся на кухонном столе пакет. Как будто загипнотизированная, она открыла его и засунула туда руку. Она вынула оттуда два квадратика карамели. Не ощущая вкуса, она быстро прожевала их и проглотила.
До нее донесся звук движущихся колес. Она повернулась и увидела, что Анна выезжает из спальни. Быстро схватив мешочек, девочка метнулась в столовую и стала так, чтобы ее и Анну разделял овальный стол.
- Ты купила карамель? - спросила Анна.
Лора кивнула и подняла руку с сумкой.
- Дай сюда, - сказала Анна и протянула руку.
Лора покачала головой и спрятала руку с бумажным мешочком за спину. Озадаченная Анна двинулась в кресле вокруг стола к девочке, которая, дождавшись мать, быстро перебежала к противоположной стороне стола так, чтобы он их снова разделял.
- Что за ерунда? - спросила Анна. Вместо ответа Лора сунула в рот еще одну конфетку.
- Лора! - потребовала Анна. - Отдай мне мои конфеты! - Она ухватилась за колеса своего кресла и начала вращать их вперед. Она покатилась вокруг стола за девочкой, которая легко ускользала от погони. Три раза объехала Анна вокруг стола, пытаясь настичь беглянку, смотревшую на нее суженными глазами. Наконец, она остановилась утомленная. По-прежнему отделенная от нее столом, Лора запихивала в рот конфеты и усиленно их жевала.
- Лора, - задыхалась Анна, - что на тебя нашло? Зачем ты это делаешь?
Лора вытащила из-за спины пакет и дразняще протянула его через стол.
- Иди и возьми, - сказала она, тяжело дыша, - если тебе так нужно. - Она триумфально потрясла мешочком. - Смотри, уже почти ничего не осталось. Так что быстрее.
Внутри, в самой глубине ее существа, прыгало пламя. Огонь возбуждения согревал ее, наполняя ее тело чувством власти, и все сильнее разгорался в ее душе. Она безумно смеялась, кричала, танцевала. Вкус шоколада во рту одурманивал ее.
Ее мать всхлипнула.
- Отдай мне мою карамель... Пожалуйста, Лора.
Лора высоко подняла пакет.
- Иди и возьми! - прокричала она и попятилась спиной в переднюю.
Анна снова начала вращать колеса, пытаясь ее преследовать. Когда Анна достигла спальни, Лора была уже у двери. Дождавшись, пока мать подъехала поближе, она выпорхнула за дверь, с треском захлопнув ее за собой.
