Отпустить и расслабиться: Как не давать гневу, страху и другим негативным чувствам выбивать вас из колеи - Гюнеш Адем

Если представить мое состояние в виде системы координат, то я начала процесс с отрицательных значений оси Y. И через два с половиной года я, наверное, смогла достичь только нулевого показателя. Но и нулевая точка так прекрасна, что я даже представить не могу, что чувствуют люди, которые достигли положительных значений. Не зацикливайтесь на том, в какой точке вы находитесь, оглянитесь на пройденный путь и помните: этот путь и дает вам силы и энергию, чтобы двигаться дальше.

Аcли

(Семейный консультант; имя изменено)

Я думаю, мое детство было средним, как и у большинства людей. Я была ребенком, с эмоциональными потребностями которого часто не считались и равнодушно говорили: «Да ничего же не случилось!» Меня вечно сравнивали с братом и приводили его в пример. Всю боль, причиненную мне в детстве, я стала ощущать, когда у меня появился собственный ребенок. Все страдания, которые я пережила и похоронила глубоко внутри, выплыли наружу. Я вспоминала взгляд матери, полный ненависти, и стала крайне уязвимой. Боялась совершить ошибку. Старалась окружить ребенка заботой и любовью, даже не понимая, что мной движет синдром идеальной матери. Из-за гнева, накопившегося у меня по отношению к собственной матери, я дала себе слово: «Я никогда не буду такой, как моя мать». В подростковом возрасте, в юности и даже после замужества я иногда выплескивала свой гнев на мать. Я выставила ей счет за то, что у меня не получается быть идеальной матерью, словно я была еще маленькой девочкой. Тогда я начала читать книги. Я надеялась, что если все буду делать, как написано в книгах, то стану для своего сына хорошей матерью, а не такой, какая была у меня. Я мечтала о семье, в которой нет никаких конфликтов. Первой книгой, которую я прочла, была «Искусство материнства» (Annelik Sanatı) Адема Гюнеша. Я поняла, какой груз возложен на мои плечи и как тяжело мне нести его в одиночку. Книга словно написана специально для меня. Читая аннотацию на обложке, я не могла сдержать слез. Собственно говоря, именно эта книга помогла мне понять, что я нуждаюсь в помощи. Однако мне было трудно принять мысль о психологической поддержке. По мере того как сын подрастал, моя связь с ним ослабевала. Когда ему было около двух лет, я ожидала, что он будет понимать мои требования и выполнять их. Иногда мне казалось, что любовь к нему переполняет меня настолько, что вот-вот выплеснется наружу, а иногда я испытывала такой гнев, словно он мой злейший враг. Мое терпение истощалось. А ведь я дала себе слово, что не буду такой, как моя мать. Я жалела и любила сына больше жизни, но часто смотрела на него так, как моя мать смотрела на меня. Когда я не могла справиться с собой или с ситуацией, я злилась и сильно нервничала. Иногда, потеряв контроль, могла применить физическую силу. Когда я приучала сына к туалету, я уже была не в состоянии управлять своими эмоциями. Я вынуждена была обратиться за помощью к специалисту, после того как поняла, что причиняю вред ребенку и мне не справиться в одиночку.

Так начался мой процесс восстановления.

Психолог не предлагал мне полную изоляцию, потому что рядом со мной не было мужа в качестве эмоционального помощника – я жила со своей семьей. Я могла осуществить только частичную изоляцию.

Две недели прошли довольно спокойно. А на третьей начались вспышки гнева. Я стала еще острее реагировать на поведение сына. Я трясла его, толкала, даже угрожала. Эти внезапные атаки были невыносимы, ведь я совсем не хотела причинять вред своему сыну. Я потратила много сил на то, чтобы научиться справляться с этими эмоциями. Внутри меня словно дремал вулкан, который мог проснуться в любой момент. Чтобы усмирить этот вулкан, потребовалась серьезная внутренняя работа. Вулкан продолжал бурлить, погружаться в себя было невыносимо больно. Мало того, иногда я не чувствовала эту боль и взрывалась, не понимая, как это происходит. Я сопротивлялась, чтобы не чувствовать боль. И срывала гнев на сыне. Встречаясь с этой болью лицом к лицу, я становилась все более устойчивой по отношению к ней. Я научилась справляться со своей болью, какой бы сильной она ни была, и не причинять вред другим. Это меня успокаивало.

Самое главное, с чем я боролась в процессе восстановления, это мое «ложное "я"», которое я создала еще в детстве из-за бессилия и беспомощности. Знать о «ложном "я"» – это одно, а встретиться с ним лицом к лицу – совсем другое, отдельный источник боли. Мое «ложное "я"» было безупречным и никогда не совершало ошибок. Но я человек, а человеку свойственно ошибаться. Иногда я лгу, иногда сплетничаю, иногда бываю высокомерной. Я узнала, что ошибаться – это нормально, и я должна принять себя вместе со своими несовершенствами. Умение признавать и исправлять свои ошибки – самое ценное качество в человеке.

После восстановления я стала иначе относиться к себе и окружающим. Я поняла, что теперь не настолько уязвима, как в детстве, и мне не нужно постоянно защищаться. Чужое мнение не является истиной в последней инстанции. Я стараюсь смотреть на себя и других людей объективно, пытаюсь понять, чем обусловлено их поведение. Раньше ответственность за свои поступки я возлагала либо полностью на других, либо полностью на себя. Когда нужно было понять других или объяснить себе их поступки, я многое принимала очень близко к сердцу, но никогда не показывала свою обиду. Поскольку у меня не было четкого понимания личных границ, я мирилась с тем, что люди их нарушают. Сейчас я пытаюсь перестроиться. Пытаюсь учиться жить заново, как ребенок, только что появившийся на свет. Переоценивая человеческие отношения, я пытаюсь определить и четко обозначить свои границы. Я учусь быть человеком, стараюсь понять, что значит любить, где начинается и где должно заканчиваться самопожертвование, в каких случаях нужно действовать в личных интересах, принимая ответственность за свои поступки. Я пытаюсь стать полноценной личностью, хорошей женой, матерью, дочерью и реализоваться в профессии. Пытаюсь продолжать жить со своей болью, которую до сих пор причиняют раны, полученные в прошлом. У людей, которые задевают меня за живое, тоже есть свои раны, и я стараюсь не усугублять их страдания. Адем Гюнеш говорит: «Ребенок рождается эмоционально в четыре года»; я же родилась в 27 и только теперь начинаю познавать себя и жизнь. Я по капле обретаю эмоциональную свободу. Слово «свобода» после восстановления обрело для меня новый смысл.

Чтобы ни случилось, у меня есть право чувствовать. Я учусь позволять себе чувствовать и боль, и покой. Стараюсь понять, что такое сбалансированная жизнь. Время от времени я нахожусь в состоянии, которое Адем Гюнеш называет умиротворением. Я стараюсь сохранять равновесие, не расстраиваться, но и не приходить в восторг, например, от того, что идет дождь. Спокойно слушаю шум дождя, позволяю ему касаться моей кожи.

Это не легкий путь. Трудно встретиться лицом к лицу с самим собой и принять себя вместе с тяжелым эмоциональным грузом. Но это путешествие необходимо совершить, чтобы вернуться к себе настоящему, несмотря на сопротивление подсознания. Даже одна минута умиротворения стоит того, чтобы отправиться в это путешествие. И пусть оно длится вечно. Хорошо, что я выбрала этот путь.

Нургюль Й.

(Филолог)

Когда я осознала, что нуждаюсь в восстановлении, я уже чувствовала себя так, словно достигла дна. Мой брак – сплошная череда ссор и скандалов. Я не знала, что делать. И только в процессе восстановления я поняла: мы пытались быть супругами прежде, чем стали личностями, пытались быть отцом и матерью прежде, чем стали семьей. Это утомило и меня, и мужа.

Когда родился сын, я, как и всякая другая мать, любила его больше всех на свете. Я старалась сделать его счастливым, но постоянно ощущала какое-то напряжение. Например, когда он плакал, требуя еды, я думала: «Ну вот, сейчас он будет долго сосать молоко, и я стану нервничать»; поэтому, прежде чем приступить к кормлению, я сначала брала телефон, чтобы отвлечься. Только во время восстановления я поняла, что избегала эмоционального контакта, и это стало для меня важным открытием.