Кристофер Шабри - Невидимая горилла
Вместе с нашим другом Дэном Бенджамином, который в то время был студентом Гарвардского университета, а сейчас является профессором экономики в Корнелльском университете, мы провели эксперимент на турнире World Open в Филадельфии, а также еще на одном турнире — U.S. Amateur Team Championships Парсиппани (Нью-Джерси). Перед началом или после матча мы просили игроков заполнить небольшой опросник. Мы включили в него только два простых вопроса: «Укажите свой последний официальный рейтинг шахматиста» и «Какое место в рейтинге вы должны занимать, учитывая свой реальный уровень на настоящий момент времени?»[101]
Как мы и ожидали, игроки знали свой рейтинг: половина опрошенных указала его с абсолютной точностью, а большинство остальных игроков ошиблось лишь на несколько пунктов. Поскольку игрокам известно их место в классификации, они должны так же точно отвечать и на второй вопрос — на каком месте они должны находиться. Правильным ответом является их последний рейтинг, ведь рейтинговая система изначально была сформирована таким образом, чтобы точно определять уровень игрока. Однако лишь 21 % участников нашего эксперимента указали, что текущий рейтинг соответствует их реальному классу. Только около 4 % сочли свой рейтинг завышенным, а оставшиеся 75 % были убеждены в том, что их уровень оценен недостаточно высоко. Степень уверенности людей в своих шахматных способностях просто поражает. В среднем, по мнению этих профессиональных шахматистов, их рейтинг должен быть выше на 99 очков. Иными словами, они всерьез верили, что смогли бы обыграть игрока с таким же рейтингом, что и у них, со счетом 2:1, то есть одержали бы над ним крупную победу. Разумеется, наиболее вероятным исходом матча с игроком, имеющим аналогичный рейтинг, является ничья.
Чем же объясняется такая самоуверенность игроков, которую они проявляли, несмотря на конкретные данные о своем реальном уровне? Явно не тем, что они плохо разбираются в шахматах. Ведь их опыт в этой игре составлял в среднем 20 лет. Недостаток соревновательного опыта также не мог стать причиной. Эти игроки в течение 13 лет участвовали в рейтинговых турнирах, а их средний рейтинг составлял 1751 очко, что было выше среднего показателя. Такую самоуверенность нельзя объяснить и тем, что они плохо знали уровень своего мастерства (из-за того, что давно не имели практики). Более половины респондентов за последние два месяца сыграли по меньшей мере один турнир помимо того, на котором мы их опрашивали.
Возможно, игроки не совсем правильно поняли наш вопрос и слегка исказили смысл, который мы в него вложили. Они могли предсказывать рейтинг, который бы им присвоили, если бы прямо сейчас оценили их реальный уровень по существующей системе. Дело в том, что рейтинги обновляются только после окончания турнира, а самая последняя информация публикуется порой только через один или два месяца. Поэтому класс быстро прогрессирующего игрока может систематически недооцениваться в официальных табелях, поскольку рейтинг не поспевает за темпами его развития. Через год мы проверили рейтинги наших участников. Оказалось, что игроки остались практически на тех же самых местах, что и в момент проведения эксперимента. В среднем рейтинг оказался на 100 очков ниже по сравнению с их оценкой своего мастерства. Мало того, даже через пять лет они не смогли достичь уровня, на который оценили себя. Таким образом, самоуверенность игроков не может быть объяснена разумным ожиданием собственного прогресса[102]. Наши участники шахматного турнира просто переоценили свои возможности, несмотря на то что уже долгое время имели дело с шахматными рейтингами и досконально разбирались во всех его нюансах. Они страдали от третьей повседневной иллюзии: иллюзии уверенности.
Иллюзия уверенности имеет два характерных аспекта. Во-первых, как и в случае с шахматистами, она побуждает нас переоценивать свои качества, особенно когда мы сравниваем себя с другими людьми. Во-вторых, как убедился Крис на приеме у доктора, находясь под влиянием иллюзии, мы полагаем, что уверенность или неуверенность, которую проявляет человек, является достоверным признаком его способностей, познаний или точности воспоминаний. Никакой проблемы здесь не было бы, если бы уверенность действительно была связана с этими характеристиками. Однако на самом деле уверенность человека и его способности могут настолько расходиться друг с другом, что, доверяя первой, мы попадаем в коварную ловушку, расставленную собственным сознанием, и это порой приводит к самым печальным последствиям. Переоценка способностей в шахматах — это лишь вершина айсберга.
«Не ведаем того, что мы невежды»
Как подметил Чарльз Дарвин, «невежество всегда обладает большей самоуверенностью, чем знание»[103]. И действительно, чем более скромными способностями обладает человек, тем больше он уверен в собственной компетентности и тем сильнее подвержен иллюзии уверенности. Наиболее яркие подтверждения такого принципа можно найти в уголовном мире. Эта идея хорошо передана в первом полнометражном фильме Вуди Аллена — «Хватай деньги и беги»[104]. Аллен исполняет роль Вергилия Старквила, мальчика, который вырос в трудных условиях и уже в подростковом возрасте вступил на криминальную стезю. Однако Вергилию никак не удается преуспеть в своем деле. Еще ребенком он пытается украсть автомат для продажи жевательной резинки, однако у него застревает рука и ему приходится бежать по улице с этой тяжелой махиной. Повзрослев, он идет на ограбление банка, но кассиры не могут разобрать, что он написал им в записке, и полиция вскоре обрывает его объяснения на полуслове. Вергилий решает бежать из тюрьмы. Он вырезает пистолет из мыла и покрывает его черной ваксой, однако в момент бегства льет дождь, и охрана с удивлением замечает, что оружие начинает пениться.
Комедийные сюжеты с незадачливыми преступниками являются очень популярными в кино и на телевидении. Отчасти это объясняется тем, что они нарушают стереотипный образ криминального авторитета — злодеев из фильмов о Джеймсе Бонде, балансирующих на грани гениальности и безумия. Однако этот стереотип не имеет ничего общего с реальными преступниками, по крайней мере с теми из них, кто был пойман полицией. Например, Смут Браун, подозреваемый в убийстве, за которым гнался Кеннет Конли в Бостоне, был исключен из средней школы и за один только год его задерживали восемь раз[105]. Лица, осужденные за преступления, в среднем уступают по уровню интеллекта законопослушным гражданам[106]. Среди уголовников встречаются порой невероятно глупые люди. Один одноклассник Дэна совершил в школе акт вандализма: взял баллончик с краской и вывел на задней стене свои инициалы. Британец по имени Питер Аддисон пошел еще дальше: на боковой стене здания он так и написал «Здесь был Питер Аддисон». 66-летний Сэмюель Портер пытался разменять в одном американском супермаркете купюру достоинством в миллион долларов и был крайне разгневан, когда кассир отказался давать ему сдачу.
Свою блестящую статью под названием «Не ведаем того, что мы невежды» социальные психологи Джастин Крюгер и Дэвид Даннинг из Корнелльского университета начинают с истории о Мак-Артуре Уилере. В 1995 году этот человек ограбил в Питтсбурге два банка подряд, не позаботившись о какой-либо маскировке[107]. Видеозапись, сделанную камерой слежения, в тот же день показали в вечерних новостях, а через час преступник был арестован. «Когда полиция предъявила ему запись, Уилер не поверил своим глазам. „Но ведь на мне был сок“, — пробормотал он. Видимо, Уилер считал, что если намазать лицо лимонным соком — жидкостью, которой уже не одно поколение детей пишет тайные послания, — то оно будет невидимо для видеокамер»[108].
Крюгер и Даннинг задались вопросом, является ли невежество и рассеянность Уилера исключением (возможно, такие качества характерны лишь для пойманных преступников) или же речь идет о более типичном явлении. Но их первый эксперимент был посвящен не криминальным способностям — явлению не столь распространенному в нашем обществе (по крайней мере, хочется в это верить), а качеству, которое обнаруживает у себя большинство людей: чувству юмора. Ученые решили проверить, как оценивают свое чувство юмора люди, не умеющие отличать смешные шутки от несмешных. Считают ли они его развитым? Но как измерить чувство юмора?
В отличие от шахмат рейтинговой системы для оценки чувства юмора не существует. Однако за последнее столетие психологических изысканий специалисты вынесли один важный урок: практически любое качество можно подвергнуть количественной оценке в той мере, в которой это необходимо для научного исследования. Мы не хотим сказать, что можем легко и точно определить те непередаваемые нюансы, которые делают шутку смешной. Если бы это было возможно, то даже человек, не обладающий чувством юмора, мог бы написать компьютерную программу, которая сочиняла бы удачные шутки. Мы имеем в виду, что представления людей о том, какая шутка является смешной, а какая не вызывает ничего, кроме тяжелого вздоха, на редкость схожи. То же самое касается и многих других качеств, которые на первый взгляд не поддаются измерению. Возможно, вы считаете, что красота — в глазах смотрящего, но это заблуждение. Когда людей просят оценить привлекательность ряда лиц, то оценки получаются очень схожими, несмотря на все индивидуальные различия во вкусах и предпочтениях. Именно поэтому далеко не каждый человек способен стать актером или моделью[109].
