Уильям Джеймс - Психология
Таким-то путем и получается, как мы сказали, та шкала, на которой люди иерархически располагают раз- личные виды личностей по их достоинству. Известная доля телесного эгоизма является необходимой подклад- кой для всех других видов личности. Но чувственный элемент стараются приуменьшить или в лучшем случае уравновесить другими свойствами характера. Матери- альным видам личностей, в более широком смысле слова, отдается предпочтение перед непосредственной личностью — телом. Жалким существом почитаем мы того, кто не способен пожертвовать небольшим количе- ством пищи, питья или сна ради общего подъема своего материального благосостояния. Социальная лич- ность в ее целом стоит выше материальной личности в ее совокупности. Мы должны более дорожить нашей
95
честью, друзьями и человеческими отношениями, чем здоровьем и материальным благополучием. Духовная же личность должна быть для человека высшим сокро- вищем: мы должны скорее пожертвовать друзьями, добрым именем, собственностью и даже жизнью, чем утратить духовные блага нашей личности.
Во всех видах наших личностей — физическом, со- циальном и духовном — мы проводим различие между непосредственным, действительным, с одной стороны, и более отдаленным, потенциальным, с другой, между бо- лее близорукой и более дальновидной точками зрения на вещи, действуя наперекор первой и в пользу послед- ней. Ради общего состояния здоровья необходимо жерт- вовать минутным удовольствием в настоящем; надо вы- пустить из рук один доллар, имея в виду получить сот- ню; надо порвать дружеские сношения с известным лицом в настоящем, имея в виду при этом приобрести более достойный круг друзей в будущем; приходится проигрывать в изяществе, остроумии, учености, дабы надежнее стяжать спасение души.
Из этих более широких потенциальных видов лич- ностей потенциальная общественная личность является наиболее интересной вследствие некоторых парадоксов и вследствие ее тесной связи с нравственной и религи- озной сторонами нашей личности. Если по мотивам че-сти или совести у меня хватает духу осудить мою семью, мою партию, круг моих близких; если из протестанта я превращаюсь в католика или из католика в свободомыс- лящего; если из правоверного практика аллопата я ста- новлюсь гомеопатом или каким-нибудь другим сектан- том медицины, то во всех подобных случаях я равно-душно переношу потерю некоторой доли моей социаль- ной личности, ободряя себя мыслью, что могут найтись лучшие общественные судьи (надо мной) сравнительно с теми, приговор которых направлен в данную минуту против меня.
Апеллируя к решению этих новых судей, я, быть мо- жет, гонюсь за весьма далеким и едва достижимым идеалом социальной личности. Я не могу рассчитывать на его осуществление при моей жизни; я могу даже ожидать, что последующие поколения, которые одобрили бы мой образ действий, если бы он им был известен, ничего не будут знать о моем существовании после моей смерти. Тем не менее чувство, увлекающее меня,
96
есть, бесспорно, стремление найти идеал социальной личности, такой идеал, который по крайней мере заслу- живал бы одобрение со стороны строжайшего, какой только возможен, судьи, если бы таковой был налицо. Этот вид личности и есть окончательный, наиболее ус- тойчивый, истинный и интимный предмет моих стрем- лений. Этот судья—Бог, Абсолютный Разум, Великий Спутник. В наше время научного просвещения происхо- дит немало споров по вопросу о действенности молитвы, причем выставляется много оснований pro и contra. Но при этом почти не затрагивается вопрос о том, почему именно мы молимся, на что не трудно ответить ссылкой на неудержимую потребность молиться. Не лишено ве- роятия, что люди так действуют наперекор науке и на все будущее время будут продолжать молиться, пока не изменится их психическая природа, чего мы не имеем никаких оснований ожидать. <...>
Все совершенствование социальной личности заклю- чается в замене низшего суда над собой высшим; в лице Верховного Судии идеальный трибунал представляется наивысшим; и большинство людей или постоянно, или в известных случаях жизни обращаются к этому Вер- ховному Судии. Последнее исчадие рода человеческого может таким путем стремиться к высшей нравственной самооценке, может признать за собой известную силу, известное право на существование.
Для большинства из нас мир без внутреннего убе- жища в минуту полной утраты всех внешних социаль- ных личностей был бы какой-то ужасной бездной. Я го- ворю «для большинства из нас», ибо индивиды, вероят- но, весьма различаются по степени чувств, какие они способны переживать по отношению к Идеальному Су- ществу. В сознании одних лиц эти чувства играют бо- лее существенную роль, чем в сознании других. Наибо- лее одаренные этими чувствами люди, наверное, наи- более религиозны. Но я уверен, что даже те, которые утверждают, будто совершенно лишены их, обманывают себя и на самом деле хоть в некоторой степени обла- дают этими чувствами. Только нестадные животные, вероятно, совершенно лишены этого чувства. Может быть, никто не в состоянии приносить жертвы во имя права, не олицетворяя до некоторой степени принцип права, ради которого совершается известная жертва, и не ожидая от него благодарности.
Другими словами, полнейший социальный альтруизм
7-833
97
едва ли может существовать; полнейшее социальное са- моубийство едва ли когда приходило человеку в голо- ву. <...>
Телеологическое значение забот о своей личности.
На основании биологических принципов легко показать, почему мы были наделены влечениями к самосохране-' нию и эмоциями довольства и недовольства собой. <...>Для каждого человека прежде всего его собственное тело, затем его ближайшие друзья и, наконец, духовные склонности должны являться в высшей степени ценными объектами. Начать с того, что каждый человек, чтобы существовать, должен иметь известный минимум эгоиз- ма в форме инстинктов телесного самосохранения. Этот минимум эгоизма должен служить подкладкой для всех дальнейших сознательных актов, для самоотречения и еще более утонченных форм эгоизма. Если не прямо, то путем переживания приспособленнейшего все духи при- -выкли принимать живейший интерес в участии своих телесных оболочек, хотя и независимо от интереса к чистому «я», интереса, которым они также обладают.
Нечто подобное можно наблюдать и по отношению к судьбам нашей личности в воображении других лиц. Я бы теперь не существовал, если бы не научился пони-'мать одобрительные или неодобрительные выражения лиц, среди которых протекает моя жизнь. Презритель- ные же взгляды, которые окружающие меня люди бро- сают друг на друга, не должны производить на меня особенно сильного впечатления. Мои духовные силы также должны интересовать меня более, чем духовные силы окружающих, и на том же основании. Меня бы не было в той среде, где я теперь нахожусь, если бы я не влиял культурным образом на других и не оказывал бы им поддержки. При этом закон природы, научивший меня однажды дорожить людскими отношениями, с тех пор навсегда заставляет меня дорожить ими.
Телесная, социальная и духовная личности образуютестественную личность. Но все они являются, собственно говоря, объектами мысли, которая во всякое время со- вершает свой процесс познания; поэтому при всей пра- вильности эволюционной и биологической точек зрения нет оснований думать, почему бы тот или другой объ- ект не мог первичным инстинктивным образом зародить в нас страсть или интерес. Явление страсти по проис- хождению и сущности всегда одно и то же, независимо от конечной цели; что именно в данном случае является
98
объектом наших стремлений — это дело простого факта. Я могу в такой же степени и так же инстинктивно быть увлечен заботами о физической безопасности моего со- седа, как и моей собственной телесной безопасности. Это и наблюдается на наших заботах о теле собствен- ных детей. Единственной помехой для чрезмерных про- явлений неэгоистических интересов является естествен- ный отбор, который искореняет все то, что было бы вредным для особи и для ее вида. Тем не менее многие из подобных влечений остаются неупорядоченными, на- пример половое влечение, которое в человечестве про- является, по-видимому, в большей степени, чем это не-обходимо; наряду с этим еще остаются наклонности (например, наклонность к опьянению алкоголем, любовь к музыке, пению), влечения, не поддающиеся никаким утилитарным объяснениям. Альтруистические и эгоисти- ческие инстинкты, впрочем, координированы. Стоят они, насколько мы можем судить, на том же психологиче-ском уровне. Единственное различие между ними в том, что так называемые эгоистические инстинкты гораздо многочисленнее.
Итог. Следующая таблица может служить итогом сказанного выше. Эмпирическая жизнь нашей личности может быть подразделена следующим образом.
![Борис Братусь - Русская, советская, российская психология [Конспективное рассмотрение]](/uploads/posts/books/196242/196242.jpg)
