В. Гитин - Эта покорная тварь – женщина
Женщины принимали активное участие в сражениях Второй мировой войны, служат они и в современных армиях, хотя думается, что в стране, где женщина берет в руки оружие, с мужчинами не все ладно.
Надевая военную форму, женщина как бы отказывается от своей сути, тем самым становясь чудовищем.
КСТАТИ:
«Тот, кто борется с чудовищами, должен следить за собой, чтобы самому не обратиться в чудовище. Попробуй подолгу смотреть в пропасть, и она заглянет тебе в глаза».
ФРИДРИХ НИЦШЕА женщина с копьем, богиня Афина Паллада, — это красиво и романтично, но пусть лучше она стоит на своем пьедестале.
V
НЕЗАВИСИМЫЕ
«Женщина хочет быть независимой. Но знает ли она доподлинно — от чего именно?»
ФРИДРИХ НИЦШЕ«Пусть женщина не рассуждает: это ужасно».
ДЕМОКРИТВ отличие от амазонок, открыто бросивших вызов мужскому сообществу и отринувших свое женское естество, эти женщины живут среди мужчин и с мужчинами, вступая в обычные браки, становясь матерями и женами, но в то же время являясь как бы пятой колонной, навербованной амазонками в глубоком тылу противника.
Астрологи считают, что подобные женщины, как правило, рождаются (по восточному гороскопу) в годы Кабана, Кота и Козы. Они являются источниками воли, но не любви, в отличие от всех остальных психотипов. Если обычно любовь и воля борются в человеке, связывая друг друга этим противостоянием, то в этом случае уверенно доминирует воля, создавая предпосылки для огромной внутренней свободы, не ограниченной внешними стереотипами, не принимающей повседневность жизни и зависимость от кого или чего бы то ни было.
При этом, как отмечают астрологи, эти женщины тяготеют к созданию мистической картины реальной жизни.
Отказываясь от стереотипов общепринятой жизни, они впадают в другую крайность — создают мистический, но тоже стереотип, и живут в нем, иногда не считаясь с реалиями, иногда подтесывая их под свои мерки, как мифический разбойник Прокруст.
Среди этих женщин можно встретить и философов-мистиков, как Елена Блаватская и Елена Рерих, и прорицательниц, как Ванга, и политических деятелей, и писательниц, и околобогемных шлюх, и деловых женщин, которых в последнее время принято называть «бизнес-леди».
Последние добиваются весьма впечатляющих успехов в бизнесе, проявляя при этом и недюжинные организаторские способности, и волю, и стойкость, и подчас бульдожью хватку, столь экзотичные в характере общей массы представительниц слабого пола, но… но результаты их деятельности направляются в большинстве случаев не на развитие и упрочение самого дела, а на совершенно банальные и не адекватные деловым усилиям цели, будь то покупка бриллиантов или престижного автомобиля для дочери, или содержание нагловатого плейбоя, даже если данная женщина достаточно привлекательна, чтобы содержали ее саму. Но здесь опять- таки проявляется стремление к независимости и самореализации, пусть даже их конечный результат никак не соответствует вложенной энергии.
Именно поэтому бизнес-леди всегда окружены толпой прихлебателей и всякого рода трутней, а в газетных объявлениях полным- полно предложений сексуальных, телохранительских, шоферских и прочих услуг именно им, бизнес-леди. Мухи издалека чувствуют мед.
В советское время был весьма распространен тип женщины-общественницы. Такие женщины развивали бурную деятельность при парткомах, профкомах, различных комитетах, советах, комиссиях, а то и просто при домоуправлениях. Они мало внимания уделяли собственному дому, семье, детям, зато много — производственным планам, культурно-идеологической работе, конференциям, семинарам и так называемым «проработкам» мужчин, уличенных в таких антиобщественных деяниях, как внебрачные сексуальные связи.
Все это весьма напоминало детскую железную дорогу: и рельсы есть, и паровоз с вагонами, и пассажиры, и стрелочники, но все это всего лишь имитация, зримая, объемная, движущаяся, очень похожая на действительность, но все же имитация…
----------------------------------------------------------------------------------
ИЛЛЮСТРАЦИЯ:«Глеб лежал на кровати. Сквозь ресницы следил за Дашей.
Нет, не та Даша, не прежняя, — та Даша умерла. Эта — иная, с загоревшим лицом, с упрямым подбородком. От красной повязки голова — большая и огнистая.
Она раздевалась у стола, жевала корочку пайкового хлеба и не смотрела на него. Лицо ее было утомленное и суровое.
После возвращения из командировки она прибежала домой, но его не застала: он обследовал бремсберги. А ночью она оживленно ухаживала за ним: вскипятила чайник, заварила морковного чаю, высыпала на блюдечко несколько снежных таблеток сахарина и, с лукавым блеском в глазах, пододвинула ему ломтик масла — все это для него, мол, она достала в окружкоме. И когда они пили чай, словоохотливо рассказывала о своей работе в женотделе. Расспрашивала его, как он жил эти годы, на каких фронтах воевал.
А потом о Нюрке заговорили: Нюрочка — молодчина, в детдоме она чувствует себя свободно. Без ребят ей уже не житье. Как-то Даша взяла ее на праздник домой, но она все время рвалась обратно. Правда, много, очень много недостатков: в детучреждениях еще питание неважное — трудно с молоком, нет сахара, а о мясе детишки не имеют понятия. Да и персонал ненадежный: надо за каждым глядеть и глядеть… Но все наладится, все утрясется. А что же будет делать он, Глебушка?
Он не слушал ее, отвечал невпопад: следил за нею, старался понять ее, почувствовать всю, пробудить в ней прежнюю молчаливую покорность. Он обнимал ее, брал на руки, распалялся. Она тоже обнимала его, но целовала настороженно, с испуганной тревогой в глазах, и они от этого делались большими и строгими. Когда он бросался к ней, взбешенный страстью, она рассудительно и сердито приказывала:
— А ну, подожди!.. Стой-ка! Одну минутку!..
И эти холодные глаза отшибали его, как пощечины. А она оскорбленно упрекала его:
— Ты во мне, Глеб, и человека не видишь. Почему ты не чувствуешь во мне товарища? Я, Глеб, узнала кое-что хорошее и новое. Я уж не только баба… Пойми это… Я человека в себе после тебя нашла и оценить сумела… Трудно было… дорого стоило… а вот гордость эту мою никто не сломит… даже ты, Глебушка…
Он свирепел и грубо обрывал ее:
— Мне сейчас баба нужнее, чем человек… Есть у меня Дашка или нет?.. Имею я право на жену или я стал дураком? На кой черт мне твои рассуждения!
Она отталкивала его и, сдвигая брови, упрямо говорила:
— Какая же это любовь, Глеб, ежели ты не понимаешь меня? Я так не могу… Так просто, как прежде, я не хочу жить… И подчиняться просто, по-бабьи, не в моем характере… Видишь, и я — свободная советская гражданка.
— А Нюрка? Может быть, ты и дочку выбросила свиньям, как свободная женщина?
— Ну, это уж совсем глупо, Глеб!..
Она сняла повязку и бросила ее на стол. Стриженые волосы рассыпались, и каштановые косицы упали на глаза. Стала она похожа на мальчишку. А смотрела она на Глеба как-то сверху вниз, с умной снисходительностью, и улыбалась.
Во тьме, за окнами, в ущелье, одиноко вздыхала ночная пичуга: хлип-хлип… и под полом шуршали землею и щебнем голодные крысы.
— Ну, хорошо, Даша. А если я завтра пойду в детдом и приведу Нюрку домой? Что ты на это скажешь?
— Пожалуйста, Глеб. Ты — отец. Ухаживать я за ней не могу — некогда. А если хочешь быть нянькой — сиди с ней. Буду очень рада.
— Но ведь ты же — мать. С каких это пор ты превратилась в кукушку? Бросила ребенка черт его знает куда, а сама носишься, высунув язык…
— Я — партийка, Глеб. Не забывай этого».
ФЕДОР ГЛАДКОВ. Цемент
--------------------------------------------------------------------------------------
С 20-х по 90-е годы этот образ претерпел определенные изменения, но в целом остался таким же, каким его изобразил классик советской литературы.
Следующий типаж — женщины, посвятившие себя науке.
В большинстве случаев здесь наблюдается примерно то же, что и в поведении бизнес-леди: эти женщины культивируют не науку в себе, а себя в науке, что не сказывается достаточно явно в научном процессе, зато имеет решающее значение для результата, вернее, для его места в дальнейшей научной деятельности. Если для мужчин результат научных усилий — лишь ступень дальнейшего их совершенствования, то для женщин — конечный акт самоутверждения. Или торжество одержимости.
Наука для женщины — не цель, а лишь средство либо проявить свою независимость, либо скрыть, закамуфлировать свою сугубо женскую неполноценность.
