Сергей Степанов - Приключения IQ, или Кто на свете всех умнее
Квазикреативность содержит некоторые элементы подлинной креативности, как, например, высокий уровень фантазии. Однако в этом случае возникает проблема связи квазикреативности с реальностью: это «креативность снов наяву, грез или мечтаний».
Уязвимо сть традиционного подхода к креативности состоит даже не в том, что оригинальность трактуется просто как маловероятная идея, то есть чисто статистически. Основная беда заключена в самой инструкции диагностических тестов. В свое время Бетховен говорил: «Новое и оригинальное родится само собою, без того, чтобы творец об этом думал». Но тестовая инструкция, требующая выдачи максимально большего количества неординарных ответов, стимулирует для этого не только продуктивный процесс, но и ряд обходных искусственных приемов, повышающих количество неординарных ответов и никак не связанных с механизмами творчества. По этой причине высокие показатели креативности нередко фиксируются у детей со сниженным интеллектом и высоким мотивом достижений, что скорее свидетельствует о компенсаторных механизмах и психологической защите. Оригинальность подчас может выступать просто как вычурность или свидетельствовать о нарушении селективных процессов, наблюдаемого при некоторых душевных заболеваниях. Во многих работах (в частности, В. Н. Дружининым) показано, что высокая оригинальность свидетельствует о невротизации личности.
Вообще, креативность, раскрываемая через дивергентность, указывает на определенное сходство в мышлении людей с высокими показателями креативности и людей с шизофреническими и аффективными расстройствами. Кропли указывает на то, что и те и другие способны устанавливать отдаленные ассоциации и дивергировать идеи. Эмпирические исследования подчеркивают сходство мыслительных процессов у креативных людей и шизофреников (или людей с шизоидными симптомами. Причем сходство в мышлении прослеживается прежде всего именно по линиии оригинальности: новые идеи могут быть необычными, отклоняться от культурных норм, шокировать, образовывать удивительные комбинации. И шизофреники, и креативные индивиды способны использовать периферическую информацию в качастве источника креативных идей благодаря, предположительно, расфокусированности их внимания.
Г. Ю. Айзенк выдвинул гипотезу о том, что креативность и различные формы психопатологии имеют общую генетическую основу и проявляются в одной из черт личности – так называемом психотизме (этим конструктом Айзенк обозначает нестандартность поведения в общем смысле слова). Один и тот же генетический фактор может служить предрасположенностью к шизофрении у одних людей и к высокой креативности – у других. Айзенк полагает, что высокий уровень психотизма предрасполагает к шизофрении и криминальным формам поведения, а умеренный уровень – к высокой креативности. Над этим фактом стоит задуматься, поскольку длительные измерения креативности по тестам на дивергентное мышление привели В. Н. Дружинина к такому же выводу. Он советует ориентироваться при оценке креативности именно на средние показатели.
Гилфорд первоначально включал в структуру креативности помимо дивергентного мышления способность к преобразованиям, точность решения и прочие собственно интеллектуальные параметры. Тем самым постулировалась положительная связь между интеллектом и креативностью. В ходе многочисленных экспериментов выяснилось, что высокоинтеллектуальные испытуемые могут не проявлять творческого поведения при решении проблем, но не бывает низкоинтеллектуальных креативов.
Иными словами, дивергентное мышление, выделенное Гилфордом, не отражает всех особенностей креативного процесса и не совпадает с ним полностью. М. Воллах, один из наиболее авторитетных исследователей креативности 60–х гг., показал, что интеллектуальные тесты довольно слабо связаны с креативными достижениями и совсем не связаны при высоких показателях. Соединение креативности и интеллекта в единый фактор при средних значениях М. Воллах и Н. Коган объяснили использованием в тестах интеллекта и креативности аналогичного тестового материала (словесного, пространственного и пр.). Используя игровую форму тестирования креативности без ограничения времени ответа и снятия фактора соревнования между испытуемыми, они получили корреляцию между баллами по интеллектуальным тестам и креативностью, близкую к нулю. Среди учащихся 11–12 лет были выявлены четыре группы детей с разными уровнями развития интеллекта и креативности, отличающиеся способами адаптации к внешним условиям и решениям проблем: 1) дети с высоким уровнем интеллекта и креативности обладают адекватной самооценкой, высоким самоконтролем, интересом ко всему новому и независимостью оценок; 2) дети с высоким уровнем интеллекта и низкой креативностью стремятся к школьным успехам, скрытны, обладают заниженной самооценкой; 3) дети с низким уровнем интеллекта и высокой креативностью тревожны, невнимательны, отличаются плохой социальной адаптацией; 4) дети с низким интеллектом и креативностью хорошо адаптируются, имеют развитый социальный интеллект, пассивны, отличаются адекватной самооценкой. Таким образом, можнос делать вывод о том, что соотношение уровня процессов креативности и интеллекта влияет на личностные качества и способы адаптации.
Американскими психологами проведен обширный цикл работ по выяснению вопроса о наличии связи или независимости креативности и интеллектуальности. Это прежде всего работы самого Гилфорда, который считал, что интеллектуальные способности в своем развитии ведут к креативности. П. Торренс в своих экспериментах получил определенную корреляцию между показателями IQ и креативности, но считал, что она не настолько высока, чтобы судить о креативности по тестам интеллекта: в его экспериментах 2/3 креативных испытуемых «выпали» при тестировании интеллектуальности. К. Тейлор и Д. Холанд установили, что интеллектуальность и креативность неразличимы, пришли к выводу о том, что креативность – «особая точка» индивидуальных свойств, которая не бывает независимой от общей интеллектуальности. Р. Марч, М. Эдвардс, Т. Хазан получили высокую корреляцию IQ и креативности – в их исследованиях это оказались почти сходные способности. А Дж. Гетцельс, П. Джексон, Ж. Флешер и другие исследователи пришли к выводу о том, что креативность независима от интеллекта, так как большинство испытуемых с высоким интеллектом имели низкую креативность; однако самые яркие креативные испытуемые имели достаточно высокий IQ.
В нашей стране в исследованиях, проведенных сотрудниками лаборатории способностей ИП РАН, была выявлена парадоксальная зависимость: высококреативные личности хуже решают задачи на репродуктивное мышление (к ним относятся практически все тесты интеллекта), чем все прочие испытуемые. Это, в частности, позволяет понять природу многих затруднений, которые испытывают творчески одаренные дети на школьной скамье. Поскольку, согласно данным этого исследования, креативность противоположна интеллекту как способности к универсальной адаптации (творчество антиадаптивно!), то на практике возникает эффект неспособности креативов решать простые, шаблонные интеллектуальные задачи.
Д. Маккиннон, К. Якимото и П. Торренс пришли к выводу, что для проявления креативности необходим определенный пороговый уровень развития интеллекта; креативность и интеллектуальность связаны до определенного уровня, выше которого креативность является независимой переменной. Эта концепция получила название «теории порога» или «теории ветвления».
Несовершенство прямолинейной системы оценки заставило отдельных исследователей прибегнуть к обобщенной оценке творческого потенциала личности по косвенным психологическим характеристикам. При этом предлагались самые изощренные тесты как на интеллектуальные, так и наличностные факторы творческой активности. В качестве примера можно привести тест Ф. Баррона «Нетерпимость к двусмысленности». По мнению Баррона, интеллектуально одаренные («высококреативные») лица способны выдерживать неловкое или двусмысленное положение значительно дольше людей нетворческого склада. Сдержанность в суждениях позволяет креативному типу увидеть больше возможностей в решении проблемы.
Ряд исследователей отмечает роль также и конвергентного мышления в креативном процессе. Дж. Монета отмечает, что в модели креативности компетентность и конвергентное мышление играют фундаментальную роль.
Точка зрения на роль компетентности, знаний в креативности состоит в том, что как слишком низкая, так и слишком высокая компетентность в проблеме мешает креативному процессу. Высокая компетентность не позволяет вырваться за рамки существующих стереотипов, поэтому кривая зависимости выглядит как U–инвертированная кривая.
Описывая способность к творчеству, многие психологи подчеркивают е связь с такими качествами, как стремление к порядку (Баррон) и потребность в достижении (Макклелланд, Аткинсон). К сожалению, эта область исследования креативности не отличается большим количеством экспериментальных работ. Исследования, в которых одновременно изучаются когнитивные и личностные аспекты креативности, можно пересчитать по пальцам. Напротив, типичной является ситуация, когда когнитивные исследования креативности игнорируют или недооценивают роль личности творящего, а личностные подходы не уделяют достаточно внимания умственным представлениям и процессам, лежащим в основе креативности.
