Франсуа Лелорд - Путешествие Гектора, или Поиски счастья
На этот раз Гектор вообразил, как стоит и смотрит на спящую Клару. Она много работала и потому по воскресеньям часто спала дольше. Он просыпался раньше и любил глядеть на нее спящую. В эти моменты он чувствовал себя очень счастливым и ему казалось, что ничего плохого с ними просто не может случиться.
(Возможно, вы задаетесь вопросом, почему он не подумал об Инь Ли. Просто потому, что мысли об Инь Ли, находящейся очень далеко, в Китае, не приносили ему счастья.)
— Так, — сказал профессор, — а теперь третья ситуация.
Тут Гектор снова увидел себя в старом самолете, который трясся и громко гудел, а утки и куры ужасно шумели, особенно перед посадкой.
— Вот и все, — объявила Розалин.
Гектор встал с кресла, стараясь не удариться головой о приборы, и профессор сообщил:
— Сначала вы подумали о том, как вам было грустно, потом о счастливом моменте жизни и, наконец, о своем испуге.
Гектор подозревал, что профессор все правильно угадает (он кое-что слышал о подобных машинах), но тем не менее удивился.
Профессор подвел Гектора к сложной приборной доске, рукоятки которой вертела Розалин. Перед ними был цветной телевизионный экран, и на нем появилась картинка.
— Смотрите, — воскликнул профессор. — Смотрите!
На экране появилось нечто, напоминающее сложное пятно, составленное из красивых цветов — от темно-синего до ярко-оранжевого. В действительности это была фотография Гекторова мозга, как если бы от него отрезали симпатичный тонкий ломтик и аккуратно выложили на стекло.
— Это карта потребления кислорода вашим мозгом. Синие — зоны низкого потребления, оранжевые — высокого, это означает, что там кипит напряженная работа.
Розалин нажала на кнопки, и на экране появились все три изображения мозга в ряд в уменьшенном масштабе. Теперь было хорошо видно, что на всех трех задействованы разные зоны.
— Грусть, счастье, страх. — Профессор указал пальцем на каждую из картинок. — Потрясающе, да?!
— Значит, счастье в этой зоне, — предположил Гектор, дотронувшись пальцем до сверкающего на экране небольшого оранжевого пятнышка в правой стороне своего мозга.
— Это потому, что вы мужчина, — уточнила Розалин. — У женщин зона более размытая и расположена в обоих полушариях мозга. Впрочем, то же относится и к грусти.
Когда у них появилась эта машина, пояснила она Гектору, они заметили, что мозг мужчин и женщин работает не совсем одинаково, даже в процессе чтения или подсчетов. Все уже давно это подозревали, заметьте. Однако наука предполагает проверку гипотез, как уже говорилось.
— Предположим, удалось найти лекарство, активирующее эту зону, — воскликнул Гектор, — тогда можно будет постоянно испытывать счастье!
— Но его уже нашли! Розалин, покажите ему изображения японцев.
На экране появились три картинки мозга японцев (нужно заранее знать, что это японцы, иначе довольно трудно догадаться).
— Теперь смотрите внимательно! — вскричал профессор.
На этот раз все три сияли оранжевым цветом, особенно ярким в зоне счастья. Похоже, в тот момент японцы были очень счастливы.
— А что это за лекарство? — спросил Гектор.
Он хотел бы попробовать его прямо сейчас и даже привезти образец Кларе.
— Это саке, — ответила Розалин. — Фотографии сделаны через несколько минут после того, как они выпили по большой чашке саке.
Ну вот, подумал Гектор, это объясняет, почему люди чувствуют себя так хорошо, когда пьют саке, или пиво, или шампанское, или столь любимые Эдуардом вина.
— Но смотрите, что было дальше, — пригласила Розалин. — Вот их же фото, но три часа спустя.
На них мозг японцев стал гораздо более синим, чем вначале. Он даже изрядно походил на снимки грусти. Японцы, вероятно, были в тот момент не очень-то в форме. Глядя на эти картинки, хотелось напоить их саке, чтобы снова стимулировать их зону счастья (есть люди, которым такие эксперименты ни к чему — они и так догадались, в чем тут фишка).
Розалин также продемонстрировала Гектору мозг мужчин, которым показали фото ну очень красивых женщин и просто симпатичных. Так вот, при виде красавиц у мужчин активизировались те же самые зоны, которые становились яркими от приема скверного лекарства, производимого Эдуардо! Это укрепило Гектора в понимании того, что красоты следует остерегаться! Но, увы, как же это трудно.
Розалин пояснила, что с помощью такой машины можно проверить самые разные аспекты функционирования здорового человеческого мозга. А заодно и его работу у больных людей и на какие зоны воздействует то или иное лекарство. Она даже показала Гектору эффект психотерапии, проведенной с человеком, который очень боялся выходить из дому. После лечения, которое заключалось в том, чтобы постепенно приучить его покидать дом, мозг стал выглядеть на экране нормально!
Гектор сказал, что находит все это очень интересным. Ему нравилось, что он теперь знает, какая зона его мозга возбуждается, когда он чувствует себя счастливым.
— Ваши картинки, по сути дела, — это улыбки мозга.
Розалин и профессор переглянулись.
— Улыбка мозга! — воскликнул профессор. — Отличная идея!
Он объяснил Гектору, что эти исследования действительно очень полезны для изучения работы мозга, но объяснить счастье они не в состоянии, так же как ваша улыбка не рассказывает о том, почему вы довольны.
Гектор заметил, что, слушая его, Розалин улыбается. Только что, рассматривая изображение на экране, он краем глаза заметил, как профессор и Розалин поцеловались.
И это доказывает, что профессор вовсе не марсианин, если у вас еще остались сомнения на сей счет.
Гектор присутствует при эксперименте
Профессор повел Гектора обедать в одно из университетских кафе на свежем воздухе, ведь в этом городе всегда хорошая погода, за исключением двух недель в году, зимой, когда по вечерам приходится надевать свитер.
Они устроились напротив большой лужайки, и Гектор с удовольствием разглядывал белок, которые не боялись людей и подходили к ним, выпрашивая еду. За другими столами сидели вперемежку студенты, начинающие преподаватели и маститые профессора, потому что это был такой университет, где учащиеся и профессора общаются друг с другом.
— Итак, — спросил профессор, принимаясь за курицу, — вы чувствуете, что теперь больше знаете о счастье?
Гектор ответил утвердительно и в этот момент ощутил, как кто-то под столом дергает его за брюки — это была белка, желающая, чтобы он поделился с ней обедом. Ее появление навело его на мысль. Отдает ли себе белка отчет в том, что ей повезло жить здесь? Или же, наоборот, все время думает, не лучше ли перебраться куда-нибудь в другое место? Или считает, что лишена той жизни, которую заслужила? По сути, это зависело от способности белки сравнивать: она наверняка увидела, что перед Гектором стоит большая тарелка жареных кальмаров. Белка могла подумать, будто шансы на то, что и ей перепадет немного кальмаров, выросли, а могла решить, что это ужасная несправедливость — столько вкусной еды в полном и единоличном распоряжении Гектора. Или же счесть это доказательством того, что она, белка, — несчастное и жалкое существо (особенно если это беличий мужчина, которому жена всякий раз твердит это, когда он вечером возвращается домой). То есть счастье белки зависит от ее восприятия ситуации. Тогда Гектор спросил профессора:
— Среди моих пациентов есть люди, не имеющие проблем ни с деньгами, ни со здоровьем, у них дружная семья, интересная и полезная работа. Однако они чувствуют себя несчастными: боятся будущего, недовольны собой, замечают лишь отрицательные стороны своего положения. Среди всех определений счастья, которые вы мне только что привели, не хватает одного: взгляда на происходящее. Если очень кратко, есть разница в ощущении счастья между теми, кто видит наполовину полный стакан, и теми, для кого он же выглядит полупустым?
— Ага! — обрадовался профессор. — Вот настоящий вопрос психиатра. Однако же вы правы, это важнейший пункт.
И он сообщил Гектору, что профессора, специализирующиеся на счастье, ведут очень напряженную дискуссию. Одни считают, что человек счастлив, если в его жизни полно приятных вещей и событий, вроде тех, что вошли в список Гектора. Другие не согласны с этим: по их мнению, счастье в первую очередь зависит от восприятия ситуации, именно так, как в примере с наполовину полным или наполовину пустым стаканом.
— Мои коллеги, стоящие на второй позиции, обычно сравнивают уровень счастья с артериальным давлением или весом: время от времени, в зависимости от обстоятельств, эти показатели колеблются, но в целом всегда возвращаются к некой постоянной величине, свойственной каждому человеку. Исследуя людей, у которых случались крупные успехи или большие несчастья, они заметили, что через несколько месяцев после события настроение испытуемых возвращается примерно на тот же уровень, что раньше.
