Джошуа Фоер - Эйнштейн гуляет по Луне
Взвесьте: сколько завтраков, съеденных на прошлой неделе, вы помните? Помните, что вы ели сегодня? Надеюсь, да. Вчера? Думаю, вам пришлось слегка напрячься. А позавчера? Неделю назад? И дело не в том, что воспоминание о завтраке, съеденном на прошлой неделе, испарилось. С правильными подсказками — вопросами о том, где вы ели или с кем, — вы, скорее всего, вспомните, что лежало на тарелке. То, чем вы однажды позавтракали на прошлой неделе, трудно вспомнить по другой причине: ваш мозг сложил тот завтрак со всеми остальными, которые вы съели как просто завтраки. Когда мы пытаемся вспомнить что-то из категории, включающей в себе множество таких «завтраков» или «вин», слишком многие воспоминания подворачиваются под руку. Воспоминание о блюдах, съеденных на завтрак в прошлую среду, необязательно пропало, просто вам не хватает нужного крючка, чтобы выудить его из моря воспоминаний о других приемах пищи. Но говорящее вино уникально. У этого воспоминания не будет конкурентов.
— Дальше у нас идут три пары носков, — продолжил Эд, — Может, где-нибудь поблизости есть лампа, где их можно развесить?
— Да, рядом с диваном есть лампа, — сказал я.
(Если вы все еще с нами, разместите шесть бутылок вина и три пары носков где-нибудь в первой комнате вашего дама.)
— Великолепно, Так, теперь у меня есть два способа, чтобы сделать носки привлекающими внимание. Первый — сделать их старыми и вонючими. Второй — сделать их хлопковыми носками такой невероятной расцветки, о которой ты всегда мечтал. Давай на последнем и остановимся. Итак, представь себе носки, болтающиеся на лампе. И, поскольку никогда не мешает добавить к происходящему немного мистики, вообрази внутри этих носков маленькое привиденьице, грациозно вытягивающее и растягивающее их. Правда, попробуй это нарисовать себе. Представь прохладное прикосновение мягких хлопковых носков к своему лбу.
Таким образом мы с Эдом мысленно прошлись по дому моего детства, разбрасывая по дороге образы. В столовой я представил себе трех женщин, крутящих хулахупы стоя на столе. На кухне — мужчину, ныряющего в раковину с трубкой аквалангиста, и машину для изготовления сухого льда, выплевывающую клубы дыма на столик. (Успеваете?) Из кухни я перешел в маленькую комнатку. Следующим в списке стояло «написать e-mail Софии».
Я открыл глаза, ожидая от Эда помощи, и увидел, как он слюнявит край бумаги, чтобы скрутить новую сигарету.
— Как должно выглядеть «написать e-mail Софии»? — спросил я.
— М-м-м, это сложно, — сказал он, откладывая сигарету. — Видишь ли, e-mail сам по себе не особенно запоминающаяся вещь. Чем абстрактнее слово, тем хуже оно запоминается. Нужно как-нибудь конкретизировать этот e-mail у нас действовал не e-mail, a she-mail[56], Можешь себе такое представить? А теперь нужно связать she-mail с Софией. Что первое приходит в голову при слове «София»?
— Столица Болгарии, — ответил я.
— У тебя отличное образование, Джош, Браво! Но, увы, это плохо запоминается. Давай лучше возьмем Софи Лорен. И пусть she-mail держит ее у себя на коленях, пока печатает на компьютере. Представил? Заинтересовала тебя эта картинка? Великолепно.
Теперь скорость создания образов возросла. Я вышел из комнатки и представил хорошенькую женщину в обтягивающем комбинезоне телесного цвета, мурчащую в коридоре. Я поместил Пола Ньюмана в ближайшей нише и лося на верхней ступеньке лестницы, ведущей в подвал. Я спустился по ступенькам в гараж, где оставил образ Эда, сидевшего в матерчатом кресле кинорежиссера и выкрикивавшего указания в огромный рупор. Затем я представил, как нажимаю кнопку, открывающую дверь гаража, и выхожу на задний двор, где обмотанный ремнями верхолаз пытается с помощью веревок взобраться на огромный дуб. И последний образ, барометр, я поместил рядом с забором.
— Чтобы запомнить, что это БАР-ометр, вообрази столбик термометра в свиных шкварках и прочих барных закусках, — очень кстати предложил Эд.
Завершив обход дома, я открыл глаза. «Отлично! — сказал Эд, медленно и серьезно аплодируя. — А теперь, я уверен, ты обнаружишь, что процесс вспоминания этих вещей невероятно интуитивен. Видишь ли, чаще всего воспоминания откладываются в семантических сетях, то есть в паутине ассоциаций, случайным образом. Но ты сейчас уложил множество воспоминаний в контролируемой последовательности. Благодаря особенностям пространственной памяти тебе надо лишь снова пройти путь по дворцу памяти, и в каждом месте, где ты оставлял воспоминания, они будут возвращаться к тебе. А тебе нужно лишь перевести эти вещи обратно в то, чем они были изначально».
Я снова закрыл глаза и представил себя в начале подъездной дорожки, ведущей к дому родителей. Огромная банка маринованного чеснока была именно там, где я ее оставил. Я подошел к двери. Клаудия Шиффер, сидя в коробке зернистого творога, соблазнительно водила по телу губкой. Я открыл дверь и повернул налево. Вдохнул запах рыбы, все так же лежавшей на рояле над поднимающимся торфяным дымком. Я ощутил во рту ее вкус. Услышал тонкие голоски переговаривающихся бутылок вина на диване и ощутил мягкое прикосновение к моему лбу трех пар роскошных хлопковых носков, свисавших с лампы. Я поверить не мог, что все действительно работает! Я назвал первые пять предметов из списка дел Эда, чтобы убедиться.
— Маринованный чеснок! Зернистый творог! Лосось, копченный на торфе! Шесть бутылок вина! Три пары носков!
— Здорово! — прокричал Эд навстречу холодному ветру. — Здорово! Мы наблюдаем рождение будущего члена KL7!
Ну я-то, конечно, понимал, что это было вовсе не так здорово, особенно на фоне тех впечатляющих трюков, которые я видел за день до того. Но все же я был доволен достигнутым. Я продолжил свой путь по дому, подбирая хлебные крошки в виде экзотических образов, оставленных мной здесь прежде.
— Три хулахупа на обеденном столе! Трубка аквалангиста в раковине! Устройство для изготовления сухого льда на столике! — к моему удивлению и удовлетворению все 15 изображений нашлись именно там, где я их оставлял. Но сохранятся ли они надолго? Например, смогу ли я вспомнить весь список дел Эда через неделю?
— Если не увлекаться вечеринками и бутылками пива размером с собственную голову, ты скоро обнаружишь, что эти образы будут храниться в твоей памяти намного дольше, чем можно было бы предположить, — пообещал Эд. — А если ты вернешься в свой дворец памяти чуть позже сегодня вечером и снова завтра днем, а потом еще через неделю, этот список запомнится действительно надолго. И проделав такое с 15 словами, ты сможешь проделать то же самое с 1500, если найдешь для них достаточно вместительный дворец памяти. А разобравшись со случайными словами, мы сможем перейти к по-настоящему интересным вещам, например, игральным картам или «Бытию и времени» Хайдеггера.
Глава 6
Как выучить стихотворение
Мое первое задание — начать коллекционировать архитектуру. Ведь прежде чем приступить к серьезным тренировкам, нужно иметь в своем распоряжении множество дворцов памяти.
Я гулял по своему району, заходил в гости к друзьям, на детскую площадку, на стадион «Ориол Парк» в Кэмден-Ярдз в Балтиморе, в восточное крыло Национальной галереи искусства. Переместился назад во времени — в старшую и начальную школу, в дом на Рино-роуд, где мы с семьей жили, пока мне не исполнилось четыре. Я сосредотачивал внимание на обоях и расположении мебели. Пытался почувствовать пол под ногами. Вспоминал события, которые произошли в этих местах и вызвали тогда сильные эмоции. А потом разделял каждое из этих зданий на локи, которым предстояло стать хранилищем моих воспоминаний. Основной моей целью, как объяснил Эд, было изучить эти дома вдоль и поперек — иметь целую серию таких ярких и конкретных ассоциаций с каждым уголком каждой комнаты, чтобы, когда придет время запоминать новую информацию, я смог быстро пробежаться по моим дворцам, сея образы с такой же скоростью, с какой они будут рождаться в моем воображении. Чем лучше я буду знать здание и чем в большей степени чувствовать себя там как дома, тем глубже в нем укоренятся образы и тем легче они будут в последствии воссоздаваться. Эд решил, что для начала тренировок мне нужно около дюжины дворцов памяти. У него самого их было несколько сотен — целый мегаполис складов в уме.
Сейчас настало время выложить все карты на стол и рассказать об условиях, в которых я существовал в то время, когда началось мое увлечение — тогда несерьезное — тренировками памяти. Я недавно закончил колледж, пытался сделать карьеру журналиста и жил в родительском доме в Вашингтоне, где прошло мое детство. Спал я в своей детской комнате, где над окном висели два флажка с символикой Baltimore Orioles, а на полке стояла книга стихов Шела Силверстейна[57]. Работал я в подвале, в неком подобии кабинета, за столом, который я впихнул между папиным Nordic Track[58] и горой коробок, набитых старыми семейными фотографиями.
