Блюма Зейгарник - Хрестоматия по патопсихологии
Для большей ясности нашей мысли мы хотели бы указать, что совершенно аналогичные сдвиги переживает в наше время и психиатрия, в особенности психопатология детского возраста. И здесь мы наблюдаем стремление перейти от клинической классификации, от неподвижной конституции к динамике и к рассмотрению образований патологического характера в процессе развития. В качестве примера можно привести исследование Г. Е. Сухаревой, доложенное на съезде по психоневрологии: «К проблеме структуры и динамики детских конституционных психопатий (шизоидные формы)».
В исследовании Сухаревой сделана методологическая попытка подойти к изучению психопатий иным путем, чем это делала клиника, к которой принадлежит данный автор: «В настоящей работе перед нами стоит другая задача: проанализировать на основании нашего клинического материала динамику отдельных форм конституциональных детских психопатий, проследить, как идет развертывание психопатологической картины в зависимости от роста ребенка и окружающих его социально-бытовых и жизненно-ситуационных моментов».
Динамический подход к изучению психопатий неизбежно открывает и другую сторону этой проблемы: вопрос структуры отдельных форм психопатий. «Прежде всего, - говорит Сухарева, - наше внимание обратил на себя факт сложности этой структуры. Наряду с теми симптомами, которые являются специфическими, основными для данной формы психопатии и непосредственным выражением биологической недостаточности, мы отмечали еще ряд добавочных симптомов, вторичных реактивных образований. ...От этой комбинации основных первичных симптомов с вторичными реактивными наслоениями получается очень сложная структура психопатологической картины в каждом отдельном случае. Отделить первичные основные симптомы от вторичных добавочных и реактивных образований - основная задача всего структурного анализа».
Это замечательное совпадение, которое мы могли бы констатировать между результатами нашего исследования, приведенного выше, и направлением, к которому поворачивает современный анализ психопатий, не является случайным.
Следует отметить поразительное совпадение между развитием мнения о психопатиях и учением о развитии ненормального ребенка вообще. По-видимому, проблема психопатии разрешится в процессе исследования как проблема развития ребенка с врожденной неполноценностью определенных мозговых систем, со своеобразной недостаточностью, и составит часть общего учения о развитии ненормального ребенка, общего учения о пограничных состояниях и переходных формах от болезни к норме. Поэтому неудивительно, что в основном те же самые закономерности движения и построения личности ребенка мы наблюдаем как при олигофрениях, так и при психопатиях. Нам остается остановиться на второй стороне проблемы, именно на связи, которая существует между добавочными реактивными образованиями и основными симптомами недоразвития.
В приведенной выше работе Сухарева также подчеркивает, что развитие шизоидных психопатий не может рассматриваться как пассивное развертывание генетически заложенной недостаточности. Это есть динамическое явление. ...Развитие ее симптоматологии идет часто неравномерно, дает много толчков и сдвигов под влиянием экзогенных моментов. ...Нужно различать два ряда симптомов; основные, первичные и вторичные, в форме различных реактивных состояний, характерологических сдвигов, представляющие собой результат сложного взаимодействия эндогенных и экзогенных факторов.
Достаточно вглядеться в результаты этого исследования, чтобы увидеть, что его основные результаты совпадают с теми, которые были приведены нами выше. Сущность их может быть выражена с помощью указания на сложность структуры умственной отсталости или детской психопатии, неоднородность отдельных ее моментов и на динамику развития, которая дает нам в руки ключ к пониманию этой структуры. Правда, часто бывает в достаточной мере трудно решить вопрос относительно происхождения того или иного симптома, но что развитие ребенка-психопата или умственно отсталого не является пассивным развертыванием особенностей, заложенных с самого начала, но является развитием в собственном смысле слова, т. е. включает в себя ряд новообразований, - это в свете современных исследований не представляет никаких сомнений.
Нам остается указать только на практическое значение подобного анализа. Может показаться вредной затеей это желание исследователя отметить первичные синдромы от вторичных, найти законы их сцепления, раскрыть механизмы симптомообразования. Не все ли равно, к какому комплексу относится данный симптом, не все ли равно, далее, является ли данный комплекс вторичным или третичным образованием? Дело заключается как раз в том, что все это является далеко не безразличным для педагогической и лечебной практики. Жалкое и бедственное состояние современной лечебной педагогики в огромной мере объясняется тем, что она строилась без научного анализа тех явлений, которые она призвана изменять и исправлять. И нам думается, что новая глава в учении о развитии ненормального ребенка может открыть огромные горизонты перед практикой в этом отношении.
Начнем с самого простого соображения. Достаточно известно, что сам по себе дефект, сама по себе задержка развития, которая лежит в основе олигофрении, при настоящем состоянии наших возможностей оказывается неустранимой. Правда, уже начаты работы В. Иенша и примыкающих к нему ученых, которые выдвигают идею и практику конституционально-причинной терапии. И в этом направлении уже достигнут принципиальный сдвиг, который разрушает ранее существовавшие фаталистические взгляды на эту проблему, тем не менее практически эти исследования вряд ли в чем-нибудь существенном изменили положение дела. До сих пор еще сам по себе недостаток и непосредственно вытекающие из него симптомы оказываются наиболее тугоподвижными, наименее пластичным, наименее поддающимися воспитательному и лечебному воздействию.
Чем дальше отстоит симптом от первопричины, тем он более поддается воспитательному и лечебному воздействию. Получается с первого взгляда парадоксальное положение, заключающееся в том, что недоразвитие высших психологических функций и высших характерологических образований, являющееся вторичным осложнением при олигофрении и психопатии, на деле оказывается менее устойчивым, более поддающимся воздействию, более устранимым, чем недоразвитие низших или элементарных процессов, непосредственно обусловленное самим дефектом. То, что возникло в процессе развития ребенка как вторичное образование, принципиально говоря, может быть профилактически предупреждено или лечебно-педагогически устранено.
Таким образом, высшее оказывается наиболее воспитуемым.
Впрочем за этим с внешнего взгляда парадоксальным положением не скрывается решительно ничего удивительного. В сущности, оно повторяет в новой форме давно известный факт, состоящий в том, что чем элементарнее и, следовательно, биологически более непосредственно обусловленной оказывается данная функция, тем больше она ускользает от направляющего воздействия воспитания... и чем вообще выше в истории развития стоит какая-либо функция или образование, тем более воспитуемыми и перевоспитуемыми они оказываются.
Поэтому в свете нового учения о развитии ненормального ребенка коренным образом перестраивается и изменяется направление лечебно-педагогической работы. Основной догмой старой педагогики при воспитании ненормального ребенка было воспитание низшего: тренировка глаза, уха, носа и их функций, обучение запахам, звукам, цветам, сенсомоторной культуре. На этом дети держались в течение десятка лет, и неудивительно, что результаты этой тренировки оказывались всегда наиболее жалкими, ибо здесь тренировка шла по наименее благодарному пути. Центр тяжести всей воспитательной работы переносился на наименее воспитуемые функции, а там, где эти функции все же уступали педагогическому воздействию, - там, как показывает современное исследование, это происходило вопреки намерению и пониманию самих педагогов, ибо и развитие этих элементарных функций совершается за счет развития высших психологических функций. Ребенок научается различать лучше цвета, разбираться в звуках, сравнивать запахи не за счет того, что утончается обоняние и слух, но за счет развития мышления, произвольного внимания и других высших психологических функций. Таким образом, традиционная ориентировка всей специальной части лечебной педагогики должна быть повернута на 180°, и центр тяжести должен быть перенесен с воспитания низших на воспитание высших психологических функций.
Но исследование не заканчивается на этом общем указании. Мы должны пойти дальше и спросить себя: если в свете исследования структура личности ненормального ребенка представляется столь неоднородной и столь сложной, то спрашивается, где наиболее слабые податливые пункты этой структуры, которые должны быть в первую очередь атакованы воспитанием? Если цепь умственной отсталости состоит из разнородных с точки зрения развития и сопротивляемости звеньев, спрашивается, где наиболее слабые места этой цепи, в которых может быть разорвана вся цепь? Ответ на этот вопрос снова приводит нас к коренным проблемам психотерапии и лечебной педагогики. Вторичные образования оказываются наиболее слабыми звеньями этой цепи, они в первую очередь поддаются воздействию.
