Ирина Медведева - Новое время — новые дети
Потерпев фиаско на почве национального самоутверждения, он мог бы отыграться, козырнув личным происхождением. Но с точки зрения западных людей Федин отец — это в высшей степени сомнительное основание для гордости. Кто такие наши сегодняшние банкиры и воротилы бизнеса?
Во–первых, если выражаться высоким штилем, это представители криминальных структур, а попросту говоря — бандиты. (Не только в нашей, но и в западной печати уже не раз и не два сообщалось о том, сколько российских банков «отмывают» преступные деньги). В некоторых странах Запад, правда, появилась экстравагантная мода на пра–прадедушку–пирата, но насчет моды на папашку–пахана пока что не слыхать.
Во–вторых (впрочем, мы на такой последовательности не настаиваем, желающие могут поменять местами первое и второе), «новые русские» — это выходцы из партийно–комсомольско–чекистской номенклатуры. Можно было бы предположить, что к ним (а следовательно, и к их детям) на Западе относятся более благожелательно, ведь они не ходят в малиновых пиджаках, не украшены наколками и золотыми цепями, умеют пользоваться туалетом и носовым платком и даже порой владеют иностранными языками. Но такое предположение чисто умозрительно. Мало того, что в весьма недалеком прошлом именно эти люди олицетворяли враждебный коммунистический режим, так они еще и предали свою вчерашнюю идеологию. А предателей во всех без исключениях культурах презирают. Это поистине общечеловеческий принцип. И единственная возможность избежать остракизма состоит в том, чтобы представить свое предательство как прозрение. Что наша циничная номенклатура и попыталась сделать в начале перестройки. Но сегодня, когда о сращивании бывших номеклатурщиков с уголовниками знают даже дети дошкольного возраста, разговоры о прозрении уместны разве что в среде шизофреников.
Каким нескрываемым презрением (не путать с прозрением) веет, например, от слов крупнейшего западного экономиста Милтона Фридмена: «По всей стране <России>, опережая узаконение правительства, происходит, так сказать, не полностью легальная приватизация в весьма широком виде. Кто впереди в этой области? Конечно, номенклатура, люди, у которых положение, связи, опыт. Они и раньше были абсолютными циниками по части идеологии и использовали ее как средство удержания власти. Теперь это отброшено, и приватизация для них едва ли не единственное средство удержаться на плаву… Но если коммунисты хотят добровольно превратиться в капиталистов, пускай перековываются».
Так что хвастовство папой не прибавит Феде уважения в кругу одноклассников и учителей. Многие из тех, кто бывал за границей, обращали внимание на то, что европейцы явно стараются держаться подальше от наших нуворишей. И даже, как нам кажется, излишне муссируют тему русской мафии. (Чем мафия, естественно, недовольна, и порой выплескивает свое негодование на страницах «желтой прессы»). Аресты крупных мафиози вроде Япончика или громкие истории с убийствами — помните, например, богатого русского подростка, расстрелявшего во Франции все свое семейство? — тоже не добавляют популярности нашим новым «героям».
Разумеется, русских миллионеров всячески обхаживают как выгодных клиентов, но это бизнес, он жестко отграничен от личного отношения. А Феде–то как любому ребенку школьного возраста важно именно отношение. Дружба, признание — вот самые актуальные ценности в эти годы.
Положение детей высокопоставленных российских чиновников принципиально ничем не отличается от описанного, так как о повадках и выходках этих «бульдогов под ковром» на Западе пишут еще откровеннее, чем у нас.
Итак, наш Федя оказывается за границей как бы меж двух огней: там его не принимают за своего, а «повернуться к Европе задом» и опереться на традиционные культурные ценности он не может. И начинает ненавидеть и тех, и этих. Одних за то, что они его унизили, а других — свой народ и страну — за то, что они его на такое унижение обрекли.
И здесь уже начинается ответ на вопрос, какова будет роль повзрослевшего и вернувшегося из–за границы Феди в жизни российского общества. Ведь Федю с пеленок нацеливали на ключевые позиции — на то он и элита! Однако свою страну он не только не любит, но и не знает. И потому что был вдали от дома как раз в том возрасте, когда формируются стереотипы взаимоотношений человека с определенным социумом. (Выражаясь языком психологии, это сензитивный период для социализации). И потому что русская жизнь сейчас очень динамична. Выпадение из нее даже на год может вызвать дезориентацию. В результате мы получим капитана, который терпеть не может свой корабль и команду — а следовательно, не заботится о них — и к тому же не знает ни устройства этого корабля, ни тонкостей навигации. И тогда будет как в любимой народом песне «Поедем, красотка, кататься».
Помните ее невеселый финал?
«А утром качались на волнах лишь щепки того челнока»…
Глава XI
ИЗ ОБЛАСТИ ЗООПСИХОЛОГИИ
В медицине существует понятие анамнеза. Попросту говоря, это история болезни. А точнее — предыстория, происхождение. Анамнез очень важен. Он и дополняет картину настоящего, и позволяет сделать прогноз на будущее.
Мы (да и не только мы) уже писали о том, что «новых русских» можно разделить на две основные группы — бывшую номенклатуру и, так сказать, противоправный элемент. Назовем их условно «чистыми» и «нечистыми». И посмотрим, какие перспективы у них самих и у их потомства. Ведь в последнее время все чаще заходит речь о борьбе этих двух групп за ключевые позиции в стране. Думаем, что при решении данного вопроса очень полезно учитывать, так сказать, социальный анамнез и неотделимые от него психологические характеристики.
Многое в судьбе взрослого человека кажется необъяснимым, если не заглянуть в его детство, когда поведение более непосредственно, а свойства натуры проявляются ярче. Какими же были в детстве наши «новые русские»? Наверное, читатель, оглянувшись с высоты прожитых лет на свои школьные годы, не будет отрицать, что уже тогда многое угадывалось и в его собственной судьбе, и в судьбе его одноклассников. Только глаз не был еще наметанным и не всегда мог это увидеть. А про кого–то даже в шестом–седьмом классе вполне можно было предположить, что это будущий математик или биолог, или прирожденный общественный деятель (в то время читай: комсомольско–партийный функционер). А про кого–то довольно быстро становилось понятно, что он плохо кончит. Это не значит, что все предположения непременно сбывались, но они возникали не случайно, не на пустом месте.
А что такое «прирожденный функционер»? Какова его типология? Без каких свойств его невозможно себе представить? — Прежде всего это, конечно, высокие притязания на фоне — увы! — довольно слабого интереса к школьным премудростям. Люди с выраженными познавательными интересами как правило посвящали себя серьезной научной или культурной деятельности, не претендуя на должности освобожденных секретарей и проч.
Кроме того, властность в таких натурах обязательно должна быть сцеплена с умением прогибаться перед начальством. Повышенная гибкость спины одно из важнейших качеств, способствующих продвижению функционера по карьерной лестнице. Но не это самое парадоксальное. Гораздо более парадоксально желание царить и в то же время полная неспособность взять на себя ответственность в момент настоящего риска. Т.е., это сочетание господской спеси с лакейской трусостью. Помните, у Галича? «Промолчи — попадешь в первачи». Отчаянные правдолюбцы тоже, конечно, порой выходят в «первачи», но надолго в этой роли не задерживаются.
Теперь попробуем столь же кратко описать характер «уголовного элемента». Рискуя вступить в противоречие с благородной советской педагогикой, которая провозглашала, что никаких дурных наклонностей не существует, а все зависит от среды и воспитания, мы считаем, что криминальный характер бывает врожденным. К сожалению, в своей работе с детьми мы не раз встречали случаи, когда асоциальные выходки ребенка, как ни старайся, нельзя было списать на недостатки воспитания или психическую болезнь.
Что характерно для таких детей? Высокие притязания? — Да. Средние способности? — Да. А часто и ниже средних. Отсюда обширные низменные потребности и слабые «тормоза». Желание властвовать, безусловно, тоже присутствует: юные хулиганы обожают терроризировать класс, двор, улицу. А вот с умением прогибаться дело обстоит похуже. Гонор здесь перевешивает. И риск не пугает, а, наоборот, разжигает азарт.
Оказывается, на первый взгляд, диаметрально противоположных типажах — одни воплощение официоза, а другие — андерграунда — много общего! И если мы, как в операции с дробями, произведем сокращение в числителе (характер функционера) и в знаменателе (характер уголовника), то произойдет нечто удивительное. Почти все сократится, а в знаменателе останется самая малость — любовь к риску. Но эта малость очень многое определяет. Во всяком случае, сейчас.
![Ирина Лукьянец - Академия Межмирья - Стать Ведьмой [СИ]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)