Елена Кабанова - Взрослые дети, или Инструкция для родителей
Особенно тяжело приходится «людям третьего тысячелетия», поскольку «люди второго тысячелетия» – а попросту, поколение восьмидесятых – не слишком подготовлено к реалиям современной жизни. Нет, отдельные правила и приемы они усвоили, но установки, заложенные в сознание в «доперестроечный период», дают себя знать. Стереотипы мышления не выветриваются из человеческого сознания просто потому, что устарели и больше не работают. Их приходится подолгу вытеснять, нейтрализовывать, замещать новыми стандартами, действуя методом «волевого решения» — а на это усилие далеко не все способны. Между тем, если человек социально дезадаптирован (притом, что растеряться в сегодняшнем мире может представитель любого поколения – уж очень быстро меняется ситуация), он неизменно прибегнет к… биологической программе. Так устроено любое живое существо: не знаешь, что делать – делай, что велит природа! А природа велит либо спрятаться, либо напугать противника. Более сложных решений инстинкт самосохранения не выдает, он, как все инстинкты, изначально рассчитан не на сложную, а на скоростную реакцию. Вот почему даже у неглупых людей в ответ на чувство растерянности практически неизбежно наступает паническая реакция, обостряется восприятие, растет уровень тревожности, возникает агрессия…
Условия для конфликта налицо. И если подобное состояние имеет место быть с обеих сторон – личная и семейная экологическая катастрофа почти неминуема. Но те, кому удается «опознать» признаки надвигающейся катастрофы, сумеют вовремя остановиться и спасти взаимопонимание. Им не придется долгие годы латать отношения с ближайшими родственниками. Что порождает растерянность, панику, агрессию в отношениях с близкими, вы узнаете из этой книги.
Кстати: конфликт поколений базируется не только на психологических, но и на социальных сторонах человеческой личности. С одной стороны, родители (как правило, еще не достигшие пенсионного возраста) чувствуют себя активными «борцами за жизнь и успех», с другой – предполагают, что немало пожили на этом свете и, как люди опытные, вправе давать молодым «жизненно важные рекомендации». При этом родители зачастую не учитывают разницы между субкультурами, в которых существуют они и их дети. Старшие забывают, что методы и приемы выживания и повышения социального статуса у двадцати–и сорокалетних могут сильно различаться. И обе стороны могут серьезно раздражаться и постоянно спорить по поводу «методических» несовпадений. Старшие поражаются нахальству младших, младшие — твердолобости старших. Помирятся они, скорее всего, лет через двадцать: когда первые войдут в возраст мудрости (или пофигизма), а вторые на своей шкуре испытают, что такое жизнь в контакте с подросшим чадом. Чтобы непонимание не длилось двадцать лет подряд, имеет смысл присмотреться к жизни другого поколения повнимательнее.
Глава 1
Еще один переходный возраст
Первые двадцать лет – самая длинная половина жизни. Роберт Саути
Роберт СаутиНовейшая история молодого человека
Кажется, ваш ребенок вырос. Иначе держится, перестал грубить старшим и плакать злыми детскими слезами оттого, что не получил вожделенной игрушки, шмотки, поблажки. Его амбиции просто смешны – то есть он не хочет быть «как мама и папа», когда вырастет — а хочет быть богатым и знаменитым. Или просто крутым. И не только с виду. У него своя компания (впрочем, к этому вы уже привыкли), свои интересы (и это для вас не новость), свои планы на уикенд (и слава богу, хоть денек в тишине посидим). Но самое странное – у него свои дела. Он не просто посещает учебное заведение или рабочее место: у него формируется «взрослый социальный статус». И раньше ваше чадо занимало определенное место в подростковой иерархии: было, например, «хорошим учеником» на радость маме или «вожаком отморозков» на радость дедушке. Или наоборот. Теперь детские связи остались в прошлом. И даже если старые друзья – те самые отличники–бойскауты или рэперы–хулиганы – периодически заходят к своему приятелю в гости и вовлекают в свои дурацкие затеи, их присутствие в его жизни не самый важный фактор. Он больше не считает «компанейское самоутверждение» основным содержанием своей жизни. Теперь он предпочитает «профессиональное самовыражение».
Конечно, он не трудоголик – или еще не трудоголик. Тем не менее вчерашний подросток уже сознает, что социальная безопасность, которую большинство детей обретают в лоне семьи, постепенно испаряется. Пора учиться налаживать собственные связи, а также строить собственную защитную систему – и не одну. Вот он и пробует свои силы. А вы стоите на другой стороне трещины и волнуетесь. Вам кажется, что он все делает не так. И вообще, лучше бы ему не выбираться из той самой «семейной безопасности» – здоровее будет.
Увы. Здоровее не будет. Самостоятельность – неизбежное свойство (кара? награда?) взрослой личности. Проблема – и ваша, и вашего еще не слишком взрослого и совсем не самостоятельного ребенка – в том, что он еще… не личность. Формально, с точки зрения психологии, он довольно далеко ушел от состояния, которое психологи именуют «индивидом». Притом, что индивид есть целостное, неделимое генотипическое образование. Его врожденные черты и привычки, приобретенные на раннем этапе развития, не конфликтуют, а постепенно сплавляются воедино, образуя биологическую особь, действующую в согласии с собой и миром. Малышу надо усвоить слишком большое количество информации, навыков, реакций, чтобы тратить силы на внутренний конфликт. Поэтому — никаких проблем с самооценкой и депрессивных спадов. Гармоническое слияние радостного труда, беспечного отдыха и бодрящих стрессов. Прямо скажем, эта идиллия длится недолго. Уже в первые годы жизни начинает по крупицам складываться личность – «относительно поздний продукт общественно–исторического и онтогенетического (прижизненного – Е.К., И.Ц.) развития человека»[4]. Что же происходит с индивидом в тот период, когда он перерастает в личность?
Время и место приемки эмоций
Главная особенность развития личности – двойная детерминация. Иными словами, на сложение нашего «Я» воздействуют два фактора: социальный (среда) и биологический (наследственность). До победы преподобного Зигмунда Фрейда, создавшего апологию противоборства факторов, популярностью пользовалась теория их конвергенции (схождения)[5]. Впрочем, такая приблизительность не удовлетворяла ни психологов, ни их пациентов – уж очень все походило на сцену из оперы «Евгений Онегин». Дуэлянты долго–долго с печалью в голосе взывают «Не помириться ль нам, пока не обагрилася рука?», игнорируя суровое «Теперь сходитесь!», хотя всем грамотным людям заранее известно – эта встреча ничем хорошим не кончится. Наверное, поэтому человечество с восторгом приняло более четкую идею — идею конфронтации биологического и социального начал: либидозные порывы, направленные на получение удовольствия (избегание неудовольствия), подавляются общественными нормами и запретами. И даже воспитание ребенка в духе лояльности к этическим «ограничителям» в состоянии добиться «краткого перемирия», регулярно переходящего в партизанскую войну. Любители бурной жизни, окопавшись на теоретических позициях фрейдизма и неофрейдизма, ищут радость в эскалации неразрешимого внутреннего конфликта, а тем временем психологи разрабатывают психологическую бомбу — теорию взаимодействия факторов.
Вариативность психологических стратегий настолько высока (и к тому же постоянно меняется в зависимости от самых разных параметров – возрастных, исторических, этнических и т.д.), что утвердить окончательный принцип – конвергенция или конфронтация – практически невозможно. Не вдаваясь в подробности дискуссии, длящейся почти век и собравшей вокруг проблемы великую армаду из психологов, социологов, биологов, медиков и др., упомянем о теории взаимодействия. Согласно ей биологическое и социальное соседствуют в человеческом сознании в различных формах и в различных плоскостях. Это дает некоторую свободу изысканиям. И, так сказать, марксисты целы, и неофрейдисты сыты.
Способ сосуществования природы и социума в нашем сознании до конца не выяснен.
Раз уж наука психология целое столетие пытается, но все еще не в силах гармонично совместить указанные факторы, то представьте, каково проходится отдельной человеческой особи! Вот почему родителям необходимо настроиться на долгий и весьма нелегкий процесс – нелегкий и для ребенка, вырастающего из индивида в индивидуума, и для его окружения, на которое выплескиваются моря страха, агрессии и подросткового выпендрежа. Это продлится как минимум 15 лет, а то и все 20. Все системы, отвечающие за прием и анализ информации, заполняются, совершенствуются, видоизменяются. Но кое–что – довольно важное – остается неизменным даже у вундеркиндов. Время обработки данных у всех людей разнится, но место обработки – параметр куда более постоянный. В детстве эмоциональные «файлы», фигурально выражаясь, попадают в папку с надписью «Миндалины». Так называются не только органы лимфатической системы в нашем горле, но и центр эмоциональной деятельности: миндалины (те, что в мозгу) – глубинные структуры, часть мозжечка. Весь мозжечок в целом отвечает за координацию движений. Его предназначение — обеспечивать древнейшие функции организма, от ходьбы до глотания пищи. Поэтому устройство у мозжечка довольно примитивное, и появляется он в человеческом эмбрионе на ранних этапах развития плода. В свою очередь, те части мозга представителей разных видов Homo, которые сформировались в ходе эволюции позднее и получили более сложную структуру — они, соответственно, и появляются у человека позже, и действовать начинают не сразу. А тем временем жизненно важные функции выполняются примитивными отделами мозга – в частности, мозжечком. Именно поэтому мозжечок отвечает за эмоциональную реакцию на все раздражители в течение первых 15–18 лет жизни. Затем, по мере взросления, анализ поступающих сигналов и реакция на эмоциональные раздражители отходит к лобным долям мозга.
![Борис Братусь - Русская, советская, российская психология [Конспективное рассмотрение]](/uploads/posts/books/196242/196242.jpg)
