Елена Кабанова - Взрослые дети, или Инструкция для родителей
Обзор книги Елена Кабанова - Взрослые дети, или Инструкция для родителей
Е. Кабанова, И. Ципоркина
Взрослые дети, или Инструкция для родителей
Введение
Напрасно считают, что «трудный возраст» заканчивается с пубертатным периодом. Карл Юнг, писавший о проблемах молодого возраста, расширял эту ступень «от непосредственно послепубертатного периода и примерно до середины жизни, которая приходится на возраст где–то между тридцатью пятью и сорока годами»[1] и отмечал, что «подавляющее большинство людей соприкасается здесь с внезапно прерывающими сон детства требованиями жизни… если имеются контрастирующие с действительностью иллюзии, то сразу возникают и проблемы. Никто не вступает в жизнь без некоторых уже сложившихся представлений. Иногда это представления ложные, не соответствующие внешним условиям, с которыми человек сталкивается. Часто это связано со слишком большими ожиданиями, с недооценкой внешних трудностей либо же с необоснованным оптимизмом или негативизмом. Можно было бы составить длинный список всех тех ошибочных представлений, которые являются причиной первых, осознанных проблем. Однако проблемы порождают не только столкновение субъективных представлений с внешними условиями, но и, возможно столь же часто, внутренние душевные трудности; они существуют даже тогда, когда внешне все идет гладко»[2].
На первый взгляд, психологическое состояние за «отчетный период», который фактически простирается от пятнадцатилетнего рубежа до кризиса среднего возраста, нельзя назвать однородным, тем более в отношении сознания и бытия. И все–таки существует фактор, традиционно сопровождающий россиян не только в первой, но и во второй половине жизни. И лишь в тот момент, когда материальная и психологическая независимость достигают определенных показателей, некоторые из нас – впрочем, отнюдь не все — готовы снизить влияние указанного фактора на нашу жизнь и образ мыслей. Как вы, вероятно, догадались, речь идет о родителях.
Западная культура предполагает довольно раннее расставание детей и родителей. Не только колледжи, но и частные школы разлучают близких надолго, понемногу ослабляя ту зависимость, которая в психологии (как, впрочем, и в биологии) именуется «пуповиной». Ребенок, будучи поставлен лицом к лицу с обществом учителей и учеников – то есть людей посторонних и к его судьбе равнодушных — неизбежно научится вести себя осмотрительно и принимать самостоятельные решения, потому что, как говорил Андре Моруа, «товарищи воспитывают гораздо лучше, чем родители, ибо им не свойственна жалость». А родители, пока товарищи, не зная жалости, дисциплинируют их ребенка, могут заняться восстановлением своих собственных социальных функций, не относящихся к родительским обязанностям. Это, конечно, рискованная и болезненная стратегия. От жестокого прессинга со стороны старших учеников воспитанник частной школы — а то и первокурсник колледжа – приобретает разные фобии, вплоть до тяжелых расстройств восприятия и поведения. И родители однажды с изумлением видят, что их чадо превратилось в невротика или психотика. По поводу границы между этими отклонениями от нормы специалисты много спорят и… шутят. Гордон Гаммак сказал: «психотик утверждает, что дважды два – пять, а невротик знает, что дважды два – четыре, и это его ужасает». А Томас Сас говорил о своих коллегах: «психиатры называют невротиком человека, который страдает от своих жизненных неурядиц, и психотиком – человека, который заставляет страдать других». Словом, невротик еще способен адекватно оценить окружающее и понять, что у него проблемы, а психотик если и почует неладное, то решит, что это – не его проблема, а проблема окружающего.
Поэтому любящие родители, обеспокоенные подобными — отнюдь не радужными – перспективами, зачастую предпочитают, чтобы подрастающий – или вполне подросший — ребенок находился в поле внимания и жил дома. Беспокойство такого рода легко понять, как и стремление подольше контролировать жизнь и душевное состояние и школьника, и молодого человека. Вот почему и на Западе, и на Востоке немалое количество «взрослых детей» проживает вместе с родителями – вплоть до весьма зрелого возраста. Кому–то «неразрывная связь» с близкими кажется верным признаком «мамсиковости», патологической несамостоятельности. Мы полагаем, причины совместного проживания с родителями могут быть разные: и материальные, и психологические. Но, к сожалению, медицинское правило (или любимая шутка семейства Борджиа) - «Все сущее – яд, дело только в дозе» — действует и в области психологии. Поэтому всеобъемлющая любовь также отравляет. В этой книге мы поговорим о проблемах гиперопеки – в том числе и о последствиях «отравления любовью», влияющих не только на детей, но и на их родителей.
Итак, рано или поздно дети – в том числе и проживающие совместно с родителями – уходят во взрослую жизнь и обретают толику независимости в суждениях и поступках. Авторитет родителей уменьшается. Уровень подконтрольности детского поведения падает. Результатом таких перемен могут стать депрессивные состояния, неадекватные реакции с обеих сторон, взаимное раздражение и постепенное (или резкое) отчуждение вчерашнего «любимого детища» от любящих родителей – подобное особенно удручает. Но для независимого, «взрослого» личностного развития моральная и поведенческая «отдельность» необходима.
Притом, что стадия «разрыва пуповины» между старшими и младшими проходит «в обоюдном присутствии», и оттого сильно усложняется взаимными провокациями: с обеих сторон сыплются упреки, регулярно возникают стычки, ведутся игры на понижение, не кончается борьба за власть… А проблемные периоды – так называемые «черные полосы» – те вообще изобилуют нервными срывами, попытками найти виноватого, приступами депрессии. Если все описываемые ситуации совместить по принципу интерференции волн, когда проходящие друг через друга волны в одних точках гасят друг друга, а в других, наоборот, подхлестывают – получается изменчивая картина «психологической интерференции возрастов». Пройти через это испытание без единой царапины не удается даже суперпослушным детям суперчутких родителей, и рецептов, каким образом избавить детей и родителей от мучительных объяснений и рискованных перемен, тоже не существует.
Есть лишь одна возможность снизить психоэмоциональные «затраты». Эта возможность – информация, полученная вовремя и использованная по назначению. Не секрет, что родители после выхода ребенка из переходного возраста испытывают огромное облегчение и ожидают новых подарков судьбы — моментального взросления, всеобъемлющей терпимости, изрядной ответственности, внезапно снизошедшей на вчерашнего подростка… Словом, качеств, которыми не всякий зрелый человек может похвастаться. И если маме и папе, пребывающим в опьянении от радужных надежд, сказать: не только вашу счастливую чету, но и ваше подросшее дитятко отныне ожидают новые испытания… Пожалуй, они не поверят. Потому что не захотят поверить в такое. Но, по прошествии некоторого времени, папы и мамы, обладающие адекватным восприятием, поневоле признают: не все так гладко, как виделось в мечтах.
Пользуясь термином Юнга, молодой возраст не менее труден, нежели переходный – это также возраст самореализации, самоидентификации, социальной адаптации и вдобавок… это возраст разочарования в детских и подростковых иллюзиях, как уже было сказано, «контрастирующих с действительностью». В первую очередь рушатся иллюзии относительно Всемогущих Родителей и Всеведущих Взрослых. В детстве ребенок, подобно Муми–троллю, полагает, что родители могут предотвратить даже космические катаклизмы: «Да ну ее, эту комету! Папа с мамой все уладят, только бы нам вовремя вернуться домой…»[3]; на подростковом этапе под влиянием «психологического бунтарства» принимается рьяно отрицать факт всемогущества и всеведения старших – все еще воспринимая его как факт; а в молодом возрасте он осознает, что старшие, в сущности, ничем не отличаются от младших, если не считать ухудшения физической формы и ограничения круга перспектив – профессиональных и личных. Словом, Бэтмены превращаются в заурядных, довольно неуклюжих клерков, а Цереры, Геры и Афины местного значения – в замотанных жизнью, нервных домохозяек (или в замотанных предпринимательством бизнес–вумен — неважно). И даже то, что «выбивается» из описанной схемы, все равно не дотягивает до Олимпа, на котором родители помещаются в мировосприятии ребенка.
Утрата «домашних богов» и потеря «семейной безопасности» неизбежно стимулируют поиск новых социальных ориентиров и новых защитных систем. В этом деле молодым людям приходится полагаться на себя — помощь близких ненамного улучшает ситуацию. Или даже ее усугубляет. Ведь папа с мамой (равно как и дяди с тетями) могут оказаться настолько «не в теме», что исповедоваться им на тему своих проблем или своих амбиций представляется делом совершенно бесперспективным. Старших, на первый взгляд, ужасают буквально все намерения и надежды младших. Возникает стена отчуждения, в которую родители регулярно стучат кулаками с требованием «открыть немедленно и отчитаться по полной программе». Вместе с тем, воображая картины одна другой страшнее (моего ребенка могут посадить на иглу, вовлечь в криминальную среду, сбить с пути истинного!), взрослые сами себя «накручивают» и уже не могут успокоиться. А потому, даже изучая предоставленные молодежью «отчеты», не могут себя сдержать и демонстрируют, мягко говоря, бестактность: самое меньшее – делают колкие замечания и самозабвенно предсказывают грядущие неприятности. Но и таких «мелочей» достаточно, чтобы вчерашний подросток замкнулся и нашел себе других «конфидентов».
![Борис Братусь - Русская, советская, российская психология [Конспективное рассмотрение]](/uploads/posts/books/196242/196242.jpg)
