Нарциссическая семья: диагностика и лечение - Дональдсон-Прессман Стефани

Прощение

Прощение, как другая сторона медали, также не является непременным условием данной модели. Если мы сталкиваемся с вопросом прощения обидчика(ов), то мы предпочитаем считать, что это вопрос больше духовный, чем психологический. Хотя над проблемой прощения много работали Скотт Пек, Бейс и Дэвис и другие, мы не добиваемся прощения. Наш опыт говорит о том, что налагаемое пациентом самим на себя обязательство простить обидчика часто препятствует подлинному выздоровлению, поскольку блокирует выражение гнева (а выражение гнева необходимо пациенту) и отнимает почву для обоснования самому себе своих чувств. Когда пациенты спрашивают нас о прощении, мы обычно отвечаем, что согласно нашему опыту, прощение — это скорее чувство или состояние, чем действие. А раз так, то к нему нельзя призвать по закону или вынести решение; если прощение происходит, оно происходит само по себе. В пределах этой модели, прощение не 42

более необходимо, чем обвинение. У пациента просят об отражении действительности, а не о формировании суждения о ней.

Заключение

Принятие фактов воспитания в нарцисстической семье есть более чем наполовину выигранная битва за выздоровление. Повторим, особенно полезный аспект этой модели заключен в том, что, как мы подчеркивали ранее, она не подразумевает обвинения или суждения, конфронтации, или прощения. Она подразумевает признание того, как мы научились тому, чему научились, и как нам переучиться, чтобы жизнь приносила больше удовлетворения. Это снимает с пациента ответственность за приобретение дисфункции пока он был ребенком, но возлагает на него ответственность за выздоровление, поскольку сейчас он взрослый. Человек (мужчина или женщина) сформирован прошлым опытом, но нет никакой необходимости оставаться таким дальше.

Глава 5. Чувства и общение

В мифе о Нарциссе Эхо не могла сказать о своих нуждах; она была неспособна выразить свои чувства, и она умерла. Это — яркая метафора необходимости находится в контакте с нашими чувствами, найти способы выразить их ясно, чтобы, как мы надеемся, успешно удовлетворить наши потребности.

Виктор Франкель через две тысячи лет после Овидия иллюстрирует идею важнейшей необходимости выражать наши чувства, рассказывая историю о человеке, которого встретил в концлагере в годы оккупации. Условия жизни в концлагере вызывали сильное опухание ног, лишая заключенных возможности надевать ботинки перед выходом на работу. Только один заключенный умудрялся надевать ботинки. Когда Франкель спросил его, как тот избавился от отеков, тот ответил, «я выплакал их из себя». Как Франкэль объясняет, «не было никакой необходимости стыдиться слез, поскольку слезы свидетельствовали, что у человека было самое большое мужество, мужество страдать».

У взрослых родом из нарциссических семей сама идея признания и обоснования собственных чувств часто отсутствует в опыте, полученном за годы жизни в родительской семье. В результате, умение выражать свои чувства подходящим образом становится исполинской задачей: как я могу словами сказать о том, в чем не могу признаться самому себе? Если вас не учили тому, что человек имеет право чувствовать, то вас конечно не обучили, как выражать чувства в прямой и утвердительной манере.

Обучение пациентов тому, как трезво оценивать свои способности, быть уверенным в себе и в нужной мере проявлять настойчивость — есть зачастую наибольшая трудность для врача, работающего с людьми, выросшими в нарциссических семьях. Обучение пациента этому многоуровневому навыку — позволить себе испытывать чувства, признать их существование, определить их словесно, обосновать для себя их появление, подходящим образом выразить их и, наконец, понятным языком высказать свои ожидания — является чрезвычайно сложной задачей. Она касается самой сути состояния человека: если я не знаю сам, кто я такой, как я могу объяснить это тебе?

Модель, которую мы используем для того, чтобы научить эффективным навыкам общения, называется «я чувствую... я хочу».

По существу, это призывает к устному выражению чувств, вслед за чем человек должен ясно сказать, чего он хочет.

Томми, я сержусь и обижаюсь на тебя за то, что ты не навел порядок в общей комнате, а ведь ты обещал. Я хочу, чтобы ты сделал это сейчас.

Модель «Я чувствую... Я хочу» является очевидной и простой, но большинство людей не знает, как сделать это. Эта модель не оставляет места для игры в прятки, в намеки, недопониманий, взрывных сцен, ошибок при чтении мыслей другого, и всевозможных плохих вещей. Это — лучшая модель для ясного, уважительного общения, из тех что нам известны.

Уверенность в себе — большая проблема для людей, воспитанных в нарциссических семьях. Есть две части в уверенности в себе: это знать, что ты чувствуешь, и сметь и уметь выразить это в ясной, неагрессивной манере. Как уже сказано во второй главе, и знание своих чувств, и их выражение -трудные задачи для людей родом из дисфункциональных семей. В нашей практике вместо слов «уверенность в себе» мы предпочитаем использовать выражение «уважительное взрослое общение». Хотя уверенность в себе — совершенно достойное и удобное слово, для многих пациентов оно несет некий отрицательный оттенок. Оно является также менее описательным. По существу, пациенты должны учиться уважать себя и других, учиться иметь отношения, подобающие полностью дееспособным взрослым, и эффективно общаться, так, чтобы выражаемый ими смысл действительно соответствовал тому, что воспринимает собеседник. Поэтому мы разделили эту главу на две части (на определение и выражение чувств, соответственно) и обрисовали множество терапевтических методов для использования в обучении этим важным навыкам.

Определение чувств

Многих пациентов коробит даже просто от слова «чувства». Как прокомментировал один пациент, «я не ведусь на все эти обнимательно-трогательные дела со сладкой кашей!» Поэтому необходимо помочь пациентам развить некоторую степень комфорта в обсуждении чувств, так, чтобы они могли признать (1) что чувства существуют как таковые и (2), что они испытывают их. В этих целях, мы описали множество методов, используемых в нашей практике.

Список чувств

Часто интересно и полезно провести время с пациентом, просто перечисляя чувства. Многие не могут без подсказки придумать даже одно чувство! Или они могут выдать перечень вроде: «расстроен», «грустный», «счастливый», «когда мне хорошо» и «когда мне плохо» и это все. Пациенты обычно бывают ошарашены, насколько велико количество чувств, которые они вместе с психотерапевтом могут записать в список.

Эти люди говорят такие вещи как «у меня нет чувств», или «чувствовать — это слишком больно». Они не имеют никакого представления о важности или функции чувств. Внутри структуры нарциссической семейной модели мы учим, что чувства:

.это наиболее истинное выражение того, кто мы есть;

.существуют сами по себе;

.не могут быть предписаны законом (как например «ты должен любить своего брата»);

. не бывают правильными или неправильными, или хорошими или плохими — они просто есть;

. они инстинктивны и часто защищают нас;

. мотивируют нас к необходимому действию (например, «мне страшно; поэтому я вызову полицию»);

. на них нужно настраиваться и уважать их, потому что они все равно выйдут на поверхность, — даже если мы игнорируем, отрицаем, или наполняем их фальшивым содержанием — в физических симптомах, взрывном гневе или депрессии («другое лицо гнева»).

Чувства особенно ценны как факторы мотивации к действию, как в использовании Брэдшоу понятия «Э-моции» (игра слов: «Э-моции» родственны слову «моцион», что значит «движение» -прим, перееду Поэтому, когда мы отрицаем наши эмоции или чувства, мы, возможно, не предпринимаем необходимые и соответствующие действия. Врачи знают, что бездействие слишком часто приводит к депрессии.