Маршал Салинз - Экономика каменного века
у» Всегда существует возможность имплицитной конкуренции посредством игры ценами [Как между продавцами, так и между покупателями. Я лишь могу сказать, что мне не удалось Определенно выявить ее в имеющихся описаниях." Вряд ли также будет разумно со скеп-
Щились институализированные способы вступать в соглашения, при которых приобретение Мньи, например, упрощается. Один из таких способов — таову [торговый партнер], описанный |ИЬШе» (Oliver, 1955, р.
350).
t«... „Украсть" или даже попытаться переманить у другого человека его товарища-по-обмену счита-КЯ [у сио северо-восточной Новой Гвинеи] серьезным проступком. В прежние дни, произойди это, ужчина стремился бы убить неверного товарища-по-обмену и его нового партнера» (Harding, 1967, р, 166-167). Следующее также говорите невозможности конкуренции при обмене: «Один мужчина (»<0мба [внутренняя часть острова], уважавшийся за щедрость, жаловался, что некие сио, его товарищи |{ло обмену], вели себя преднамеренно бесцеремонно по отношению к нему. Он был очень оскорблен: |«0ни хотят, чтобы я пришел к ним [т. е. пришел меняться], но я всего-навсего один человек. Что они [хотят, чтобы я сделал — отрубил себе руки и ноги и распределил между ними?"» (р. 168). I" Опять-таки цены на аукционе, как и при торгах, не являются окончательными и вряд ли могут луказывать на определенно равновесную цену. Айстон пишет об аукционе, на котором разыгрывался [австралийский наркотик питчери; «Действительная стоимость не имела ничего общего с продажной |Н*ной — вполне вероятно, что большая сумка питчери могла быть обменена на один-единственный |Вумеранг, но столь же вероятно, что она могла бы пойти и за полдюжины бумерангов, да еще и
щит У И пирра в придачу. Все зависело от того, чего хотят продавец и покупатель; иногда, если у продаю-( щего уже имелось такое количество вещей, больше которого трудно унести, он был готов отдать | сумку наркотика в обмен на еду для своего отряда» (Aiston, 1936-37, pp. 376-377). ' " Или, по крайней мере, я не обнаружил ничего такого, что можно было бы истолковать как явную или хотя бы неотчетливую скрытую конкуренцию цен. Имеется одна форма торговли, возможно, допускающая такую конкуренцию: некоторые из так называемых «рынков» или «рыночных мест» • Меланезии. Эта
организационная форма — ряд примеров ее приводится Беатрис Блэквуд (Black-wood, 1935) — может быть с полным основанием сочтена корпоративным торговым партнерством между общинами, члены которых встречаются на традиционно обусловленных местах в заранее назначенное время и могут свободно торговать с любым количеством участников, явившихся представить противоположную сторону. Обмениваются традиционными продуктами или изделиями по традиционно обусловленным курсам эквивалентности и традиционно обходятся без торга и даже без лишних разговоров, Блэквуд видела женщину, которая хотела получить больше обычного за
себя в ценах — поэтому она всегда присутствует, пусть даже лишь имплицитно, в учебниках по микроэкономике. В случае, соответствующем теоретическим посылкам, все действия взаимосвязаны. Все заинтересованные стороны имеют доступ друг к другу, как и к полной информации о состоянии рынка, так что покупатели могут конкурировать между собой, платя больше (если это необходимо и возможно), а продавцы — запрашивая меньше. В случае избыточного предложения — относительно объема спроса по данной цене — продавцы соревнуются за ограниченный патронаж, снижая цены; потом Некоторые продавцы начинают изымать товар, так как они не в состоянии поддерживать снижение цен, даже при том, что все большее число покупателей находит условия Продажи заманчивыми, до тех пор, пока цены не устанавливаются снова и рынок не стабилизируется. В противном случае продавцы поднимают цены до тех пор, пока доступное количество не достигает уровня количества требующегося. У тех, кто составляет «толпу спроса», явно отсутствует внутренняя взаимная inter se[91] солидарность в противостоянии «толпе предложения», и, соответственно, у последних ее нет в противостоянии первым. И это прямо противоположно торговле общин из различных племен, где отношения родства и дружбы будут противодействовать конкуренции, предусмотренной моделью бизнеса, — в особенности при экономической конфронтации с чужаками. Настрой caveat emptor возможен, но племенная общность и доморощенная мораль делают арену неподходящей для внутренней экономической борьбы — ведь ни один человек не станет искать преимуществ и выгоды в своем собственном лагере.
Удаленные друг от друга точки пересечения кривых спроса и кривых предложения на диаграммах ученых-экономистов предполагают некую структуру конкуренции. Совершенно другими являются процедуры примитивной торговли. Человек здесь не может просто так включиться в обмен и, стремясь получить экзотические предметы, предлагаемые пришлыми чужестранцами, добавить что-то к набору предлагаемых для обмена его группой товаров, тем самым действуя против своих. Когда торговля идет, и даже еще раньше, она представляет собой исключительно отношения с особой внешней стороной. Движение предметов направлено по параллельным изолированным каналам взаимодействия между конкретными парами.9 Там, где торговля осуществляется в форме партнерства, заранее бывает нормативно обусловлено, кто конкретно и с кем именно торгует: социальные отношения, а не цены, связывают друг с другом «продавцов» и «покупателей». Если у человека недостаточно партнерских контактов, ему может быть не под силу приобрести нужную ему вещь ни за какую плату.10 Нет никаких свиде-
простое дело — покупка свиньи. Владельцы привязываются к своим животным и зачастую не хотят отдавать их. Будущий покупатель не может просто дать знать, что он заинтересован в покупке, и потом сидеть дома и ждать сигнала... В одном наблюдавшемся случае обнадеженный покупатель ходил к потенциальному продавцу на дои девять дней подряд, прежде чем получил покупку — все это ради [маленькой] свиньи стоимо- 1 Г П стыо в 20 пядей мауаи [Аналог ткани, изготовляется из луба. — Примеч. пер.] Не удивительно, что & U U
Неновая стоимость и дипломатия примитивной торговли тельств, насколько мне известно, о конкурентной борьбе между представителями одной партии за партнеров друг друга; имеются лишь отдельные упоминания о том, что это определенно запрещено." Торговаться о «ценах» — там, где это практикуется — могут лишь отдельные индивиды в порядке дискретных отношений. Это отнюдь не всеобщее соревнование. Наиболее приближающимися по своему характеру к рыночной торговле И относительно хорошо документированными могут показаться следующие примеры. Во-первых, нечто вроде аукционов, в которых конкурируют только представители спроса. Они засвидетельствованы в материалах по некоторым группам эскимосов и австралийцев (аборигенов — Spencer, 1959, р. 206; Alston, 1936-37, pp. 376-377)." Во-вторых, Посписил приводит единичный случай, когда мужчина капауку конкурировал с другими продавцами, сбавляя цену на свинью для возможного покупателя, но, что интересно, он стремился заключить эту сделку тайно (Pospisil, 1958, р. 123). Двойная взаимопересекающаяся конкуренция, присущая модели бизнеса — конкуренция, посредством которой силы спроса и предложения, по существующим понятиям, регулируют цену, как правило, не проявляется в процессе примитивного обмена; лишь в исключительных случаях встречается нечто наполовину приближающееся к ней.
Всегда существует возможность имплицитной конкуренции посредством игры ценами как между продавцами, так и между покупателями. Я лишь могу сказать, что мне не удалось определенно выявить ее в имеющихся описаниях." Вряд ли также будет разумно со скеп-
развились институализированные способы вступать в соглашения, при которых приобретение свиньи, например, упрощается. Один из таких способов — таову [торговый партнер], описанный раньше» (Oliver, 1955, р. 350).
" «... „Украсть" или даже попытаться переманить у другого человека его товарища-по-обмену считается [у сио северо-восточной Новой Гвинеи] серьезным проступком. В прежние дни, произойди это, мужчина стремился бы убить неверного товарища-по-обмену и его нового партнера» (Harding, 1967, pp. 166-167). Следующее также говорит о невозможности конкуренции при обмене: «Один мужчина комба [внутренняя часть острова], уважавшийся за щедрость, жаловался, что некие сио, его товарищи [по обмену], вели себя преднамеренно бесцеремонно по отношению к нему. Он был очень оскорблен: «Они хотят, чтобы я пришел к ним [т. е. пришел меняться], но я всего-навсего один человек. Что они хотят, чтобы я сделал — отрубил себе руки и ноги и распределил между ними?"» (р. 168). " Опять-таки цены на аукционе, как и при торгах, не являются окончательными и вряд ли могут указывать на определенно равновесную цену. Айстон пишет об аукционе, на котором разыгрывался австралийский наркотик питчери: «Действительная стоимость не имела ничего общего с продажной ценой — вполне вероятно, что большая сумка питчери могла быть обменена на один-единственный бумеранг, но столь же вероятно, что она могла бы пойти и за полдюжины бумерангов, да еще и щит и пирра в придачу. Все зависело от того, чего хотят продавец и покупатель; иногда, если у продающего уже имелось такое количество вещей, больше которого трудно унести, он был готов отдать сумку наркотика в обмен на еду для своего отряда» (Alston, 1936-37, pp. 376-377). " Или, по крайней мере, я не обнаружил ничего такого, что можно было бы истолковать как явную или хотя бы неотчетливую скрытую конкуренцию цен. Имеется одна форма торговли, возможно, допускающая такую конкуренцию: некоторые из так называемых «рынков» или «рыночных мест» в Меланезии. Эта организационная форма — ряд примеров ее приводится Беатрис Блэквуд (Black-wood, 1935) — может быть с полным основанием сочтена корпоративным торговым партнерством между общинами, члены которых встречаются на традиционно обусловленных местах в заранее назначенное время и могут свободно торговать с любым количеством участников, явившихся представить противоположную сторону. Обмениваются традиционными продуктами или изделиями по традиционно обусловленным курсам эквивалентности и традиционно обходятся без торга и даже без лишних разговоров. Блэквуд видела женщину, которая хотела получить больше обычного за
