Рэймонд Моуди, - Жизнь после утраты
Поиск ответа на вопрос «почему?» играет важную роль для многих переживших утрату, но не для всех. Некоторые родители говорят, что не понимают ни того, зачем их дети пришли в этот мир, ни почему они умерли именно таким образом; но тем не менее обретают в своих утратах некий смысл. Вот что написала нам одна мать.
«Я не задавалась вопросом — "почему?"»
Мы с мужем очень хотели ребенка. Как счастливы мы были, когда у нас появился сын! Когда он умер, души наши были опустошены. Это было ужасно. И даже когда у нас появились другие дети, та душевная пустота все еще сохранялась. В каждую годовщину его смерти меня охватывала такая депрессия, что появлялись мысли о самоубийстве. Из-за моих депрессий страдали муж и дети. Лишь спустя десять лет моя скорбь и депрессия исчезли. Я не задавалась вопросом, почему мой сын явился на этот свет и почему ушел от нас. Просто я знала, что он здесь был, и от этого муж, дети и я стали лучше. Я благодарна за то, что он присутствовал в нашей жизни. И сегодня я продолжаю думать о Нем, но не испытываю скорби, а лишь чувствую признательность.
ЛИЧНОЕ ОТНОШЕНИЕ
Со всякой последующей утратой вновь пробуждаются чувства, касающиеся предыдущей потери. Если мы не научимся эффективно справляться с проблемой смерти, наше личное отношение будет порождать новые проблемы. Благо здесь состоит в том, что как вчерашний день влияет на сегодняшний, так и нынешний день будет иметь последствия в дне завтрашнем. По прочтении этой книги у вас выработается более здоровое отношение к себе и своим близким.
ЛИЧНОСТНЫЕ ОСОБЕННОСТИ
Индивидуальная реакция на утрату зависит от личностных особенностей индивидуума. Некоторые люди склонны к пессимизму, у них формируются стойкие привязанности, и всякая разлука вызывает глубокую и сильную скорбь. Нам неведомо, имеет ли она врожденный или приобретенный характер; но такого рода личности привыкают к потере с трудом.
По-разному относятся к утрате люди интравертного и экстравертного типа. У первых обычно есть один-два близких друга, тогда как вторые собирают их вокруг себя в большом количестве. Поэтому люди экстравертного склада могут ощутить большую поддержку, которая значительно облегчает им борьбу с утратой.
Подобный же контраст проявляется между стоиками и противоположными им «драматическими» натурами. Представители стоического темперамента проявляют мало эмоций, ограничиваясь краткими сентенциями типа «жизнь продолжается...». Люди же драматического склада характера чувства проявляют ярко и даже могут падать в обморок со словами: «Я этого никогда не переживу». Что, впрочем, может и не отражать их истинных чувств. Парадоксальным образом иногда отдельные стоики действительно не в состоянии пережить потерю, а жизнь продолжается как раз для ярко выраженных «дра-матиков».
Некоторые индивидуальности сильно привязаны к вещам — они больше страдают от поломки автомобиля или неудачи в делах, чем от утраты взаимоотношений. Однако со смертью близкого человека у них нередко происходит переоценка ценностей, и человеческие отношения начинают превалировать над «миром вещей». Со временем многие представители такого психологического типа возвращаются к прежнему образу мышления, однако предугадать их поведение в трудной ситуации нелегко.
МАТЕРИАЛИЗМ
Материализм и страх смерти идут рука об руку. Чем большего благосостояния достигает человек и чем больше ему приходится терять, тем сильнее он отторгает возможность утраты или потери, включая скорбь и горе. Исключение составляют те, у кого духовное и материальное сочетается гармонично.
РЕЛИГИЯ
В сумятице горя люди нередко обращаются к помощи религии. Помимо молитв и проповедей они ищут надежду и сострадание, утешение со стороны своей религиозной общины. К сожалению, иногда вместо этого скорбящие ощущают страх и отверженность.
На протяжении всей человеческой истории отмечались случаи преследования на религиозной почве, и многие страдали от этого в период, когда более всего нуждались в сострадании. Религиозное верование становится эмоциональным, интеллектуальным и духовным наказанием, когда индивидуума лишают свободы воли.
Как свидетельствует Джери Колоззи Уитала, духовное вспомоществование можно обрести как внутри, так и вне религиозных рамок.
«Мною больше двигало любопытство,
чем страх»
После трагической кончины дочери Хезер, Джери захотелось побольше узнать о жизни после смерти. Она понимала, что такую трактовку Библия запрещает, и потому спросила разрешения у старших членов своей религиозной общины. Те указали, что чтение мистической литературы противно их вере, и велели воздержаться от подобного чтения под страхом церковного отлучения. Однако Джери поняла, что ее интерес больше, чем страх, и решила обойтись без благословения святых отцов.
Таким образом, понесенные утраты могут либо усилить, либо уменьшить силу религиозного чувства.
Нас часто спрашивают: «А религиозен ли я? Ведь я верую в Бога, но не посещаю церковь». Всякий, кто участвует в деятельности какой-либо религиозной организации или самостоятельно практикует какое-либо учение, может считаться человеком религиозным. Сюда же подпадают и те, кто предпочитают или принуждены волею обстоятельств (например, по болезни) отправлять религиозные обряды у себя дома.
Еще люди задают такой вопрос: «Поможет ли посещение религиозных учреждений — церкви, синагоги, храма, мечети и т. п.?» Результаты соответствующего исследования показали, что для людей, посещающих религиозные службы и свято верующих, переживание утраты представляет меньшие трудности по сравнению с теми, кто уклоняется от посещения храмов и не придерживается духовной веры. Между этими двумя категориями находится промежуточная группа, состоящая из тех, кто посещают церковь, не будучи убежденными в своей истинной вере, а также те, кто веруют искренне, однако в церковь не ходят.
ДУХОВНОСТЬ
Духовность принадлежит нам по праву рождения — ведь мы приходим на землю как создания духовные. Духовность служит нам напоминанием о существовании чего-то большего, чем наше физическое бытие. Духовно просветленные ведут образ жизни, исполненный сострадания, благоговения, осознанности и безмятежной радости. Они веруют в то, что мировое развитие идет по правильному пути — то есть находятся в мире с собой, своим окружением и своей личностью. Жизнь, смерть и скорбь для них предстают на разных уровнях — как это описано в случае с Ди.
«Вы ведь верующая, не так ли? — спросил ее врач. — Потому-то вы и перенесли так стойко смерть сына. Верующие справляются с этим лучше».
«Нет, я не посещаю церковь», — ответила она. Ее духовная вера покоилась на осознании того, что существует нечто большее, чем ее физическое бытие, идущее из глубины души и творящее благо.
Со временем духовность может быть утрачена, либо ею могут пренебречь, как это случилось с Бэйб.
«Что Богу делать с такой старой грешницей, как я?»
(рассказывает Дайяна)
Не из трусости, но из желания разобраться в своих ощущениях, Бэйб попросила, чтобы ее посетил специалист из хосписа. Она умирала от рака легких и спрашивала: «Дайяна, что Богу делать с такой старой грешницей, как я? Я никогда не ходила в церковь. Когда муж оставил меня, я была занята тяжким трудом ради пропитания своих детей и крыши над головой. Ни на что, кроме семьи, у меня не хватало времени. По глупости стала курить и вела дурной образ жизни. Что со мной станется после моей смерти? — и, прежде чем откинуться на подушки, спросила: — Видит Бог, я никогда никому не желала зла, но что делает Господь с такими, как я?»
Она лежала, глядя на меня, а я тем временем думала: Ты сделала все, что могла. И тут же она подняла руку и прошептала: «Я сделала все, что могла».
В течение последующих недель мы много разговаривали. Чувство юмора и сила духа Бэйб были гораздо больше растущей слабости ее маленького тела. «Мне надо прожить еще месяц, потому что мой сын должен вернуться из Голландии», — сипела она. Дотянуть до этого она вряд ли могла. Состояние ее стремительно ухудшалось, и конец мог наступить ежечасно.
Рано утром на следующий день меня вновь вызвали к ней. «Дайяна! Идите скорее сюда!» — позвал меня дружеский голос, как только я вошла в комнату. Я едва могла поверить своим глазам — Бэйб говорила легко и свободно. «Посреди ночи я почувствовала, что мне нечем дышать. Я понимала, что это оно, но ведь я еще не повидалась с сыном, и стала звать на помощь, негромко, вы же понимаете. Я просто молила: «Пожалуйста, ну, пожалуйста, мне еще нельзя умирать». И тут увидала что-то, прямо вот здесь, — и она сделала жест влево, — появилась огромная рука и подняла меня вверх, и легкие мои наполнились воздухом, вот так. — Она даже продемонстрировала этот вдох. — Рука поддерживала меня сзади и отпустила, когда я смогла дышать самостоятельно. Это была длань Господа, Он спас меня и выполнил мое последнее желание, — лицо ее расплылось в улыбке. — Господь ведает, что я прожила правильно, и теперь я знаю — Он примет меня к себе».
