Чарльз Рикрофт - Тревога и неврозы
Психологические защиты отличаются от биологических реакций на физическое воздействие тем, как они определяются и усложняются теми процессами интернализации, которые были описаны в Главе 3. Вместо того, чтобы атаковать или спасаться бегством от обстоятельств или людей, угрожающих психологическому благополучию, человек может подчиняться превосходящей силе и затем интернализировать ее. Вследствие этого реакции нападения, бегства или подчинения соответствуют не актуальной ситуации, а интернальным психическим репрезентациям, а индивид вовлекается в чисто психологический конфликт со своим окружением. Продолжительность детства человека усиливает тенденцию интернализации, но тот же процесс может возникать в зрелости, например, если человек оказывается в концентрационном лагере или живет в тоталитарном обществе.
Эти два фактора определяют бόльшую сложность психологических защит человека по сравнению с реакциями на угрозу животных; защиты действуют в основном не на физическом, а на символическом уровне. Тем не менее, в следующей части этой главы я попытаюсь показать, что четыре защитные техники, описанные Фейрберном под названиями обсессивной, фобической, шизоидной и истерической защиты являются психологическим развитием биологической реакции, нападения, бегства и подчинения.
Агрессия и обсессивная защитаАгрессия известна как лучшая форма защиты, и при использовании ее для уменьшения тревоги нет оснований говорить о невротической защите. Напротив, здоровое развитие включает в себя усиление способности проявлять власть в отношении тех ситуаций и людей, которые изначально вызывали тревогу. Я имею в виду не только возрастающую сложность внешней среды, представленную растущим от младенчества к детству и от детства к зрелости числом незнакомых и потенциально враждебных людей, но также и биологические изменения, происходящие с самим индивидом. У тех, чьим привычным ответом является превосходство, тревогу сопровождают любопытство и предвкушение, а взросление – это не только болезненное ощущение удаления из иллюзорной безопасности детства, но также и процесс открытия новых возможностей в окружающем мире и новых собственных способностей. В Главе 1 мы упоминали описанный И. Павловым рефлекс «что такое?», который представляет собой, с одной стороны, такую защиту, без которой жизнь подвергается постоянной опасности, а с другой – основу для любопытства и способности исследования неизвестного. Этот же принцип применим и к невротическим феноменам. Человек, страдающий от кошмаров и желающий понять смысл происходящего с ним, исследует свою проблему, в которой представлены остаточные детские конфликты, и его реакция на невроз не является сама по себе невротичной. Невротик, обращающийся за помощью к психотерапевту, может использовать или не использовать агрессию в качестве реакции, но если он, стремясь преодолеть свою проблему, использует терапию для достижения нового уровня самопонимания, то он ее проявляет. Если же он ожидает от своего терапевта защиты и руководства, то к уже имеющемуся неврозу прибавляется невротическая реакция подчинения авторитету.
Агрессивная позиция может использоваться как защита не только против объектной тревоги, порождаемой ситуациями, реально содержащими угрожающие элементы, но и против субъективной, или невротической тревоги. Иллюстрацией может служить факт того, что для детей не представляет затруднения демонстрировать по отношению к другим или самим себе такие действия, которые вызывают тревогу, но при этом не совершать их и даже не считать их возможными. Таким путем они добиваются признания и самоуважения, что позволяет преодолевать представляющуюся им необоснованной тревогу, и одновременно приобретают ценный опыт познания истинной природы физической опасности и своей собственной способности переносить тревогу.
Существует, однако, такая форма агрессии или превосходства, которую следует признать однозначно невротической. Это компульсивный контроль над всем и всеми, являющийся характеристикой пациентов с диагностированным обсессивным неврозом. В то время как здоровые люди вступают в спонтанные отношения, благодаря которым обеспечивается свободный обмен эмоциями с окружающими, и выражение, как и восприятие привязанности или гнева не вызывает тревогу, обсессивные личности пытаются контролировать свои эмоции и фиксировать себя и других в предписанных позициях и отношениях. Таким образом, они надеются избежать тревоги, устраняя неконтролируемые элементы человеческих отношений. Если им удаcтся достичь такой степени самоконтроля, чтобы никогда не попадать во власть неожиданных чувств, и контроля других – чтобы они не смогли бы совершать спонтанные и поэтому нежелательные действия, тогда, в соответствии с логикой обсессивной защиты, неожиданное никогда не произойдет и неизвестное никогда не возникнет – а поэтому никогда не возникнет тревога. Так как, однако, эмоции по самой своей природе спонтанны, непредсказуемы и непроизвольны, обсессивная защита ведет к антагонизму по отношению к эмоциям, и чувства начинают восприниматься как раздражители, нарушающие порядок, установленый невротиком в своем внутреннем мире. В результате такие люди стремятся усвоить такую позицию по отношению к своей собственной эмоциональности и эмоциональной жизни других, которая вызывает ассоциации с бюрократом, поставленным управлять потенциально враждебными импульсами. Побуждения – собственные и других людей, – вызывают у них настороженность, если не подозрение; они легко теряются при нарушении постоянства и интимности предпочитают формальные и ритуализированные аспекты взаимоотношений, поскольку последние могут быть схематизированы и предсказуемы, а интимность не допускает классификации. Столкнувшись с перспективой брака, субъект использующий обсессивную защиту, будет уделять непропорционально большое внимание деталям церемонии бракосочетания, ее финансовым вопросам, интерьерам, оформлению страховки, потому что все эти действия позволяют ему не сделать шаг в неизвестное. Такая потребность в контроле и предсказуемости толкает вступающего в брак к покупке книг о гармонии в браке.
Обсессивные личности часто интересуются психологией, так как с ее помощью можно попытаться понять и благодаря этому научиться контролировать себя и других. Они ищут психологические теории, игнорирующие интуитивное, основанные на статистическом анализе, апеллирующие к идеям «нормальности» или идеала, поскольку их воодушевляют представления о том, что эмоции могут быть подчинены интеллекту и что существует паттерн желательного поведения, который может быть им освоен. Они как бы получают символическое разрешение считать, что всегда можно находиться на безопасной освоенной территории.
Они также любят различные философские системы, дарящие иллюзию всепонимания и, таким образом, защищающие от тревожащих столкновений с неизвестным.
В обыденной жизни обсессивная потребность всеобщего контроля ведет к озабоченности вопросами аккуратности и опрятности, которые ценятся не столько потому, что чему-либо способствуют, сколько из-за того, что дают ощущение осведомленности, где что находится. Тревога с этой точки зрения, связанная с ощущением непорядка, сигнализирует о том, что что-то нарушено в знакомой предметной среде, либо кто-то без разрешения вторгся на подконтрольную территорию.
Такая потребность в контроле приводит к развитию чрезмерной интернализации. В то время как люди и предметы внешнего мира, естественно, определяют границы влияния субъекта, а словами и мыслями можно манипулировать, то переход от действий с внешними объектами к управлению их ментальными и вербальными репрезентациями обеспечивает обсессивному субъекту иллюзорную власть над несравнимо более обширной областью действительности. Невозможно исследовать или контролировать все страны мира, но можно знать названия всех стран и определять, в какой последовательности следует их перечислять – в алфавитном порядке, по степени их влиятельности или в соответствии с относительным размером территории.
Кроме того, обсессивная защита подразумевает стремление к тому, чтобы управлять тревогой, которая сопутствует любым человеческим взаимоотношениям, контролируя все спонтанные проявления, как свои собственные, так и партнеров, как если бы отношения представляли собой угрозу целостности той территории, которую индивид ощущает полностью своей. Животные, когда на их территорию нападают в буквальном смысле, используют аналогичную защиту, изгоняя или подчиняя неприятеля. Если противник – это сознательная часть собственного Я, такая атака представляет собой подавление, а если это спонтанное поведение партнера, то средствами являются контроль, доминирование и отрицание реальной независимости. Психоаналитическое лечение обсессивных субъектов начинается с того, что они собирают всю доступную информацию о теориях и техниках, а если терапевт говорит или делает что-либо, что расходится с их представлением о должном течении процесса, это вызывает возмущение и даже агрессию.
