Игорь Калинаускас - Духовное сообщество
– Но ведь если человеку трудно, мы можем ему облегчить жизнь, облегчить учебу? Разве нельзя?
И.Н. – Легче – это очень опасно. Я только что говорил – нельзя делать легче, нельзя делать легче ни для чего. Легче делают для убогих, для больных, для слабых, для детей – это легче. Благотворительность – это одно, а Знание, Истина, Дух – это другое. Путь не может быть легче, это дополнительная ноша, которую человек на себя берет, дополнительная сложность, трудность и т.д. А когда мы это начинаем делать легче, мы извращаем. И опять же, мой друг, Иисус сказал: Хула на Отца простится, хула на Сына простится, хула на Дух Святой не простится во веки веков! Во веки веков! Упрощать это опасно. Шут, как известно, – это символ государства, и когда у нас Маврикиевна и Авдотья Никитична были, помните, когда они стали шутом Советского Союза, – вот символ был эпохи. И то, что у нас сейчас в качестве шута Жванецкий и подобные ему – это очень радует. Еще раз повторяю – я принципиально против упрощения. Есть прекрасная фантастическая повесть, наверное, у Шекли или Бредбери: на одной планете наши земляне обнаружили разумную жизнь, но эта разумная жизнь была вся в расщелинах, потому что наверху не было воды, и вот они там учились запасать эту воду и делали броски за ней на поверхность все дальше и дальше. Наши решили оставить им Храм Знания, построили на горе, и к нему вела великолепная лестница. Тут и чаши с водой, чтобы они могли до храма добраться. Замечательно построили. И уже уходят. Вдруг командир оборачивается, посмотрел на все это и дает команду роботам искромсать всю дорогу так, что она в десять раз еще труднее стала, чем была. Команда спрашивает: Да ты что? Они же туда не доберутся. А командир отвечает: Вот когда доберутся, тогда это знание им и будет нужно, тогда оно их не убьет.
Каждый хочет учиться у Христа, – говорил мой учитель, – но каждый получает такого учителя, которого он заслужил, который ему необходим реально. Спасибо вам за ваше внимание. Спасибо вам за вашу откровенность. Я думаю, что не в том дело, кто что понял сегодня, а чего не понял. А дело в том, что мы вместе попытались подумать нормальными словами на русском языке, без ссылок на зарубежные страны и удаленные от нас времена, о том самом сложном, что существует в известных человечеству текстах по проблемам, говоря сегодняшним модным языком, саморегуляции.
***В Вашей книге Наедине с миром есть термины целевое бытие, тотальное бытие. Можно как-нибудь попонятнее?
Тотальное бытие – это самая сложная из всех самых сложных тем.
Можно сказать очень коротко (чем сложнее вопрос, тем проще ответ).
Целевое бытие есть движение, тотальное бытие есть пребывание. В целевом бытии я сознаю себя движущимся от … к …, я осознаю себя как некую мировую линию, или как линию просто географическую, или как линию достижения, или как линию реализации. Всегда линию, траекторию, которую я могу видеть хотя бы задним числом. В целевом бытии есть некая устремленность к … Тотальное бытие очень похоже на хаотическое. В хаотическом бытии, как известно, траектории нет, а есть беспорядочное движение, есть ощущение движения, есть образ движения. У человека есть иллюзия, что он движется куда-то. В тотальном бытии – присутствие.
Присутствие потому и трудно описываемо словами, что язык приспособлен для выражения последовательности; для того, чтобы что-то описать, нужна дискурсивность, но также тяжело понятие присутствия передается и образом, картинкой, даже голограммой. Не я первый, не я последний пытаюсь передать его словами.
Тотальное бытие наступает тогда, когда вы уже пришли. Когда вы уже пришли, когда вы дома, когда вы встретили себя, мир, когда вы это пережили, тогда это очень просто. Я думаю, что с субъективной стороны, изнутри – это некое постоянно присутствующее переживание, которое имеет начало, но не имеет конца. Это жизнь в переживании, внутри него. Это подобно ощущению, что вы вошли в событие, зная, что оно никогда не кончится и что оно началось задолго до вас, задолго до того, как вы туда вошли. Это событие и есть ваш дом.
Возможность увидеть это с объективной стороны, со стороны наблюдателя – зависит от его инструментальной вооруженности, от разрешающей способности его инструментов. Закон простой: степень погрешности определяется качеством инструмента. Как происходит опознавание? – как-то происходит. Для описания этого процесса нужно сочинить специальный язык.
Например: Движение целого в целом в точке координатора посредством ноль перехода, но это скажет, может быть, нечто уму, но никак не сердцу.
Может быть, верующим людям это прозвучит из моих уст несколько дерзко, но мне кажется, именно это и имел в виду Иисус, когда говорил: Царствие Божие внутри нас. Я думаю, что в то время, в той ситуации, на том языке адекватно было передано, что есть такая внутри нас возможность, которая дает некое иное качество всей психической жизни и всем ее составляющим.
Это качество не есть вещь, приобретение и не есть умиротворенный покой, когда вообще ничего не надо делать. Нет. Оно дает прикосновение к бытию, постоянное чувственное восприятие его. И когда есть это, тогда появляется система ценностей, которая дает возможность воспринимать все, думать все, чувствовать все и т.д. и т.п. все время как часть всего мироздания, в том или ином объеме. Ничего в тебе не возникает отдельно, как обычно это человеку дается за счет помещения в до различной степени огороженные пространства. Тут никакого огороженного пространства нет, а потому и трудно в этом состоянии общаться, так как человек нестандартно видит мир и людей, а говорить об этом нельзя, т.к. скажут, что шизофреник. Знаете, как обычно про шизофреников говорят: у них своеобразный сложный внутренний мир. И как объяснить то, что ты видишь?
Как объяснить человеку, что то, что в тебе сейчас происходит, связано с тем, что в процессе развития человеческого сознания был такой период и он отражается в нас в виде такого именно проявления. Ведь этот человек не собирается изучать психологию, тем более в таком виде. С одной стороны – это проблема. А с другой стороны… Не знаю, не знаю, я не справлюсь с вашим заданием. Мне всегда казалось, что наблюдателям это описать легче. Как описать дом, в котором живешь? Большой дом. Живешь там весь, тотально. Прежде всего реально воспринимаешь, чувствуешь все огромное количество связей, все слабые взаимодействия, что все в мире взаимосвязано. Вот есть ситуация, которая воспринимается там как история про Игоря Николаевича – это история про Игоря Николаевича, заинтересованность в ней есть, но это не Я. А тогда спрашиваешь там, что же тогда Я? Ведь есть оно, чувствую, что оно есть. Я – есть. А что же это такое? И тогда понимаешь, что есть такой способ бытия, где принципиальная дихотомия, на которой у нас все строится, принципиальная двойственность: Я – не Я, Мы – не Мы – снимается. Ты видишь – да, это свет, а это тьма, но это в то же время что-то одно. Ты видишь, вот это я, а вот это мир, но в то же время это что-то одно. Ты оказываешься в месте, где две вещи как одна вещь, оставаясь в то же время двумя вещами.
Из тех попыток описания, которые существуют, это самое конкретное. И, конечно, разговоры про сознание, подсознание, сверхсознание, самосознание теряются. Я всегда, большую часть своего пути, был уверен и сейчас уверен в том, что это не лучше и не хуже. Я не берусь говорить, что это будущее человека. И могу только сказать, что это другой способ жить. Он мне подходит – я ему подхожу – он мне подходит… А вот посоветовать его всем – значит противоречить ему самому. Я думаю, что это скорее некая предельная или околопредельная возможность активной деятельности по отношению к своей субъективной реальности. Но если говорить о том, как это проявляется в объективной реальности, то у нас (у людей) нет на сегодняшний день инструмента такой сложности, чтобы однозначно ответить на вопрос: проявляется ли это и как именно. Хотя традиционное знание говорит, что проявляется.
Сложность состоит в том, что субъекту, находящемуся в состоянии тотального бытия, это все равно. Если на наш язык перевести его состояние, то он просто об этом не знает, и у него нет никакой потребности это изучать. Он знает только, что проявляется и, чтобы правильно проявлялось, нужно сделать то-то, и то-то, и то-то. Замысла нет.
У субъекта нет замысла. Но есть ощущение колоссальной сложности того, что есть реальность, и доверие к этой реальности. На фоне реальности родить замысел? Поэтому мотивация строится не от замысла, не от цели, как у нас, а от включенности в реальность, от пребывания, взаимоотношения, от любви между субъектом и реальностью. Он просто знает, что если сделать нечто в определенное время, то тогда точно будет хорошо. Хорошо в смысле – реально, потому что реальность это и будет делать. Ты как бы соучаствуешь в жизни реальности. Ты не можешь ею управлять – это глупо. Ты не можешь ее формировать – это тоже глупо.
