Аркадий Егидес - Лабиринты мышления или учеными не рождаются
ПРИЧИНЫ И СЛЕДСТВИЯ–ИХ ЛОГИКО–ГРАФИЧЕСКОЕ СТРУКТУРИРОВАНИЕ
Одно понятие — причина. Другое понятие — следствие. И все так просто. Когда говорилось об аксессуарах фигур–понятий и связующих линий, мы на рис. 68 привели в качестве примера отображение причины и следствия. Воспроизведем его снова.
Рис. 68
Итак, на рамке «причины» — мощная точка. От нее идет прямая или как угодно изогнутая достаточно толстая линия, заканчивающаяся мощным же наконечником стрелки, который подходит к линии рамки «следствия» и соприкасается с нею, но не заходит внутрь рамки и даже на линию рамки (см. рис. 125).
Теперь «отдельной строкой» пропишем, что так, именно так итолъкотакмыбудемотображатъсвязъпричиныиследствия.Адру–гиесвязипонятиймытакотображатъне будем. Закрепляемэтовдо–говоре.
Такой способ, кроме того, что мы не спутаем причинно–следственные отношения понятий ни с какими другими, дает нам еще одну выгоду. Стрелка направлена всегда от причины к следствию в любую
Рис. 125
сторону и может бьпь по обстоятельствам как угодно изогнутой, лишь бы не терялся ее гештальт. Поэтому мы совершенно свободны в расположении фигур–понятий и связующих линий в поле страницы (экрана, классной доски). Это видно и на предьщущих рисунках. Теперь проиллюстрируем это специально на примере конкретной причинно–следственной связи (см. рис. 126).
Рис. 126
А сейчас приведем вариант, где отражена еще более сложная цепь причинно–следственных отношений, где следствие какой–то причины само становится причиной следствия. Чтобы «не отходить от кассы», снова — таяние льда (см. рис. 127).
В порядке деловой, но все же лишь игры мы приводим примеры простые. Но это лишь для «разогрева», так что приготовьтесь к сложностям.
Мы закрепили в договоре не только то, что будем отображать причинно–следственное соотношение понятий так, а не иначе, но и то, что никакие другие связи понятий мы так отображать не будем. Вот
Рис. 127
и прекрасно, тогда ведь прямой или как угодно изогнутой линией со стрелкой на конце и мощной точкой в «истоке» мы сможем отобразить и превращение одного явления в другое, одного предмета в другой. Но линия будет не толстой одинарной, а состоящей из двух тонких линий. Есть видная на глаз разница (см. рис. 128).
Рис. 128
А для записи простой последовательности событий, не связанных причинно–следственной зависимостью и превращением одного в другое, возьмем пунктирную линию (см. рис. 129).
Рис. 129
Клогико–графическому отображению превращений и простой последовательности событий мы еще вернемся и обсудим это подробнее. Здесь же для нас важно договориться о своеобразии причинно–следственных стрелок, об отличии их от стрелок превращения и стрелок последовательности событий.
Теперь дадим пример посложнее.
Самец шимпанзе Рафаэль сбил банан, но не стал его есть, как это сделала бы любая другая обезьяна. Он стал сбивать бананы один за другим. Понравился процесс. В этот славный миг Рафаэль на минуту стал человеком — аппетит был преодолен исследовательским интересом. В тексте описывается причина: аппетит был преодолен исследовательским интересом, что есть прерогатива человека. И следствие: Рафаэль не стал есть сбитый банан, а стал сбивать другие.
Изобразим это в сокращенном виде так (см. рис. 130).
Рис. 130
Причинно–следственная связь–множественность словесного выражения
Каки в ситуациях с родовидовыми соотношениями понятий и соотношениями «части — целое», в научных текстах понятийная причинно–следственная зависимость может быть представлена очень разнообразно. Для записи в логико–графической структуре надо «вычислить» в конкретном текстуальном высказывании именно причинно–следственную связь и свести ее к логико–графической формуле «причина–следствие. Иными словами, увидеть в словесной вязи, что здесь имеют место причинно–следственные связи, опознать их. Подобное выделение одинакового содержания из разных лексических форм мы описали выше в отношении рода — видов и частей — целого.
Для дальнейшего разговора уточним, что мы называем понятием не только то, что выражено именем существительным, но и то, что выражено глаголом и даже целым предложением. «Ветер разогнал тучи». «Температура стала выше ноля градусов». «Выглянуло солнце». «В лужах растаял лед». И т. п. Каждое из этих выражений можно было бы для порядка «субстантивировать». Что значит субстантивировать? Придумать для глагола соотвествующее существительное: тает — таяние. Вместо «лед тает» можно сказать, например, «таяние льда». Это
может и само собой разуметься, но все же о том, что мы под такими предложениями подразумеваем понятия, лучше договориться.
Итак, как это мы уже практиковали ранее, возьмем несколько внешне разнообразных утверждений и поймем, что они сводятся к причинно–следственным отношениям.
• Таяние льда обусловлено повышением температуры среды.
• Причина таяния льда — в повышении температуры среды.
• Повышение температуры среды вызывает таяние льда.
• Температура среды повысилась — лед тает.
• Следствием повышения температуры среды является таяние льда.
• Лед тает, если повышается температура среды.
• Когда повышается температура среды, лед тает.
• Быстрое повышение температуры среды приводит к быстрому таянию льда.
• Лет тает оттого, что повышается температура среды.
Список таких примеров можно было бы умножить. Но мысль и так достаточно ясна. Словосочетания разные — суть одна: причина таяния льда — в повышении температуры среды.
А в случае с шимпанзе Рафаэлем и вовсе нет слов типа оттого, приводит, вызывает… Но все же ясно, что — причина, а что — следствие. Впрочем, нужен более вдумчивый анализ'.
Как и в случае с родовидовым и «часть — целое» соотношением, язык должен быть гибким, а научная мысль должна быть унифицирована. Это достигается введенным нами правилом. Повторим его для жесткости. Нарамке «причины» — мощная точка, от нее отходит прямая или как угодно изогнутая достаточно толстая линия, которая заканчивается мощным наконечником стрелки, упирающейся в рамку «следствия». Никакие другие виды соотношения понятийнеотображаются таким способом.
В схеме сразу будут видны причинно–следственные линии с их аксессуарами, и сразу же станет ясно, что здесь — причины и следствия, а не иные соотношения понятий. В задачнике (глава «Тренируемся строить логико–графические структуры») будет возможность научиться избегать путаницы.
Трансформация и ее логико–графический облик
Очень интересуют науку различные превращения, преобразования,
развитие… Назовем это все единым словом трансформация. Куколка, становится бабочкой, вода — льдом или паром, яйцо — цыпленком,
жених — мужем, девочка — женщиной. Это, заметим, не причинно–следственная связь. Но это явно процесс, развертывающийся во времени. Поэтому предложим изображать трансформацию в общей форме тоже линией с мощной точкой на линии рамки исходного понятия и стрелкой, подведенной к рамке понятия, которое возникает в этом процессе. Только линию, как уже вскользь говорилось, мы сделаем из двух тонких ниточек. А изгибаться по необходимости она будет как угодно; впрочем, линия может быть и прямой (см. рис. 131).
Рис. 131
Обратим еще раз внимание: благодаря стрелкам мы СВОБОДНЫ в выборе направления линии, что очень облегчает построение логико–графических структур, в которых фигурируют трансформации. Тому же служит возможность искривлений в линиях стрелок. Вспомним, что также обстояли дела и с причинно–следственными связями.
Атеперь конкретный пример. Объект 1 — яйцо курицы, а объект 2 — цыпленок. Запишем логико–графической структурой превращение яйца в цыпленка (см. рис. 132).
В унисон этому будет «звучать» превращение цветка в плод (см. рис. 133).
Рис. 133
Рис. 132
Трансформация трансформации рознь. Куколка превратилась в бабочку и перестала быть куколкой. Почка — листочки — тут тоже отрицание. А женщина стала матерью, но не перестала быть женщиной. Тогда так и надо говорить: женщина стала женщиной–матерью, жена стала матерью–женой. Наверное, допустимо договориться о том, что мы это по умолчанию подразумеваем.
Представленность процесса трансформации в текстах
